Ева
Шрифт:
– Аня говорила вы были на узи?
– Да, - Вова охотно вцепился в нейтральную тему. – Мы видели ребенка. Представляешь он совсем
малюсенький! Ева расплакалась, когда его увидела. Она в последнее время вообще ужасно слезливая. Плачет по
поводу и без повода. Недавно расплакалась потому, что я принес конфеты не с молочным, а горьким шоколадом.
Потом успокоилась и вспомнила, что с самого начала хотела горький шоколад. И опять расплакалась.
Вова не заметил,
– Тебе наверное с ней сейчас очень трудно, - не сводя с товарища пристального взгляда спросил Антон.
– Что ты, Ева даже когда плачет очаровательна, - улыбнулся ему тот. – Один из соседских ребят обозвал её
кавайной няшечкой.
– Кем? – брови жениха удивленно взметнулись вверх.
– Кавайной няшечкой, - рассмеялся шафер, видя его реакцию.
– Ты это выдумал!
– Ничего подобного! – чуть возмутился Вова. – Мы даже минут пятнадцать погуглили, выясняя это была
похвала или такой неординарный молодежный посыл.
– И?
– Как выяснилось, - молодой человек притормозил на перекрестке. Хоть дорога и была свободной, но он
решил не нарушать лишний раз. – Он назвал Еву классной милашкой. Ну, мы так подумали и решили, что устами
младенца глаголит истина.
Антон усмехнулся и покачал головой.
– Ох. Уж эти современные дети… Скоро мы совсем перестанем их понимать…
– И не говори, как будто на другом языке говорят, - поддакнул ему собеседник.
– Говорят, - осторожно вернулся к интересующей его теме Антон. – У беременных меняется цвет глаз?
– А тебе зачем? – искоса посмотрел на него Вова.
– Ну, - чуть потянул Антон, которого вопрос застал врасплох и он лихорадочно придумывал что ответить. –
Аня когда-то тоже будет беременной. Хочу знать, что меня ждет.
– Ну, - рассмеялся его товарищ. – Приготовься много бегать. И часто. А ещё она будет плохо спать по ночам.
Так что в загулы лучше не уходи. А ещё постоянно будет просить почесать ей животик. А глаза… - он на
несколько секунд задумался. – Ну, насколько я мог заметить в них ничего не изменилось. На солнце и когда
смеется они у неё почт голубые, а когда злиться внутри отчетливо видно коричневые искорки. Когда она спокойна
или вечером, в квартире они такого красивого, глубокого серого цвета, а когда злится – становятся мутно зеленого
цвета…
Вова резко осекся, увидев, каким взглядом смотрит на него Антон.
– И давно? – спросил он.
Несмотря на то, что в его тоне не было ни тени насмешки или злости, Вова почувствовал себя так, словно что-
то украл, а его на этом поймали. Он не стал увиливать от
время. По интонации, по взгляду… Вова сразу понял, о чём спрашивает Антон – о его чувствах к Еве – и честно
признался:
– Несколько месяцев.
Машина достигла пункта назначения и притормозила у обочины. Молодые люди внутри не торопились
покидать салон. Молчание, которое хранили оба, становилось гнетущим. Первым не выдержал Антон:
– Ева знает?
– Она никогда не узнает, - тихо, но уверенно ответил молодой человек.
Друг только вопросительно посмотрел на него.
– Ева меня не любит, и никогда не сможет полюбить, - горько улыбнулся Вова. – Если я ей признаюсь, то
ничего уже не будет как прежде. Любовь я скорее всего не смогу получить, а дружбу потеряю точно.
– Но как же ты так живешь? – почти возмущенно воскликнул Антон. – Она рядом. И вместо того, что бы
сделать шаг вперед, ты запираешь свои чувства внутри!
– Лучше я буду молча страдать рядом с нею, чем так же молча страдать вдали от неё…
– Какой в этом смысл? – фыркнул его товарищ.
– Смысл… - Вова, кажется, всерьез задумался. – Смысл… Сейчас я могу быть рядом, она улыбается, просит
купить ей мороженное. Иногда ночью я вставал и смотрел на неё. Ты знал, что Ева спит с приоткрытым ртом?
Она смешная… Это мелочи. Я столько всего могу назвать… Антон, я хочу и дальше быть рядом, видеть эти
мелочи, подавать руку, если она споткнется… Мне этого достаточно, просто быть рядом.
Антон немного помолчал, после сказал:
– Возможно, ты и прав…
Вова положил ему руку на плечё:
– Хватит, не думай об этом. Завтра твой большой день!
Молодые люди, наконец, покинули машину. Ночная прохлада тут же окутала их, а легкий ветерок подул в
лицо, унося с собой проблемы и плохое настроение, оставляя после себя только приятное волнение перед
будущим торжеством.
Свадьба была назначена на двенадцать в центральном соборе города. Жених как водится, приехал туда
первым. Вопреки традициям, его смокинг был молочно белого цвета, так же как и у обоих шаферов. Старшим
свидетелем был его брат, Виктор, вторым – лучший друг, родной брат Виктора по крови – Вова. И первый и
второй шафер волновались больше, чем жених. Антон стоял спокойный, уверенный и абсолютно счастливый. Он
точно знал, что его невеста никуда е сбежит и не сорвет свадьбу. Для него и для неё эта свадьба только
формальность. Оба чувствовали связь сильнее, чем когда-то сможет дать штамп в паспорте.