Евангелие от Маркса
Шрифт:
Ленин, в свою очередь, в работе «О кооперировании» говорит, что «фантастичность планов старых утопистов, начиная с Оуэна, состоит в том, что они мечтали о мирном преобразовании социализмом современного общества без учета такого основного вопроса, как вопрос о классовой борьбе, о завоевании политической власти рабочим классом, о свержении господства эксплуататоров. И поэтому мы правы, находя в этом „кооперативном“ социализме сплошь фантастику, нечто романтичное, даже пошлое в мечтаниях о том, как простым кооперированием населения можно превратить классовых врагов в классовых сотрудников и классовую войну в классовый мир (так называемый гражданский мир). Несомненно, с точки зрения основной задачи современности мы правы, ибо без классовой борьбы за политическую власть в государстве социализм не может быть осуществлен».
Однако примечательно, что Ленин вслед за Энгельсом говорит об утопистах, «начиная с Оуэна». Это
Обратимся теперь к этому революционному течению христианского коммунизма, которое и является непосредственным идейным источником марксизма, – в Германии революционный христианский «Союз справедливых», идеологом которого был Вейтлинг, после вступления в него Маркса и Энгельса в 1847 г. стал марксистским «Союзом коммунистов».
Но впервые революционное течение христианского коммунизма широко проявилось еще в годы Реформации. Это были революционные выступления гуситов и пикартов в Чехии, вдохновителями которых были богослов Ян Гус и священник Мартин Гуска; в Германии – заговоры общества «Башмака» с их программой борьбы за «божественное право» и крестьянская война под руководством богослова Т. Мюнцера и его последователя М. Гайсмайера; крестьянские восстания с требованием равенства в Англии, Венгрии, крестьянская война в Италии, народное восстание под руководством революционных анабаптистов в Нидерландах и др.
В работе «Развитие социализма от утопии к науке» Энгельс писал: «…При каждом крупном буржуазном движении вспыхивали самостоятельные движения того класса, который был более или менее развитым предшественником современного пролетариата. Таково было движение анабаптистов, Томаса Мюнцера во время Реформации и Крестьянской войны в Германии, левеллеров – во время великой английской революции (истинные левеллеры, „истинные управнители“, или „диггеры-копатели“ выражали интересы беднейших слоев деревни в английской буржуазной революции, требовали ликвидации частной собственности на землю, уравнительного коммунизма и пытались их осуществить на практике путем коллективной распашки общинных земель), – Бабефа – во время великой французской революции. Эти революционные вооруженные выступления еще не созревшего класса сопровождались соответствующими теоретическими выступлениями; таковы в XVI и XVII веках утопические изображения идеального общественного строя (Т. Мора „Утопия“ и Т. Кампанеллы „Город Солнца“), а в 18 веке – уже прямо коммунистические теории (Морелли и Мабли). Способ понимания, свойственный утопистам, господствовал над социалистическими воззрениями 19 века и отчасти господствует еще и поныне. Его придерживались до недавнего времени все английские и французские социалисты, а также прежний немецкий коммунизм, включая Вейтлинга. Социализм для них всех есть выражение абсолютной истины, разума и справедливости, и стоит его только открыть, чтобы он собственной силой покорил весь мир…»
О том, что борьба пролетариата за уничтожение классов вытекает из христианских требований равенства, Энгельс говорит и в работе «Анти-Дюринг»: «С того момента, когда буржуазия вылупляется из феодального бюргерства, превращаясь из средневекового сословия в современный класс, ее всегда неизбежно сопровождает, как тень, пролетариат. Точно также буржуазные требования равенства сопровождаются пролетарскими требованиями равенства. С того момента, как выдвигается буржуазное требование уничтожения классовых привилегий, рядом с ним выступает и пролетарское требование уничтожения самих классов, сначала – в религиозной форме, примыкая к первоначальному христианству, а потом – на основе самих буржуазных теорий равенства».
Среди деятелей народно-реформационного движения Энгельс особенно выделял Т. Мюнцера, которого называл «пророком революции», а возглавляемую им крестьянскую войну в Германии – «самой величественной революционной попыткой немецкого народа». Вот что пишет Энгельс в работе «Крестьянская война в Германии»:
«Он (Мюнцер) отказывался рассматривать Библию как единственный и безупречный источник откровения. Настоящее и живое откровение, по его мнению, есть разум, откровение, которое существовало во все времена и у всех народов и которое существует до сих пор. Противопоставлять разуму Библию значило бы убивать дух мертвой буквой, ибо святой дух, о котором говорит Библия, не есть нечто, существующее вне нас; святой дух и есть наш разум. Вера является не чем иным, как пробуждением разума (высшего разума – А. Б.) в человеке, а потому обладать верой могли и язычники. Посредством этой веры, посредством пробудившегося разума человек уподобляется божеству и достигает блаженства. Поэтому рай не является чем-то потусторонним, его нужно искать в этой жизни, и призвание верующих состоит в том, чтобы
Его (Мюнцера) политическая программа была близка к коммунизму, и даже накануне февральской революции (1848 г. в Германии) многие современные коммунистические секты не обладали таким богатым теоретическим арсеналом, каким располагали „мюнцерцы“ в 16 веке. Эта программа… которая представляла собой не столько сводку требований тогдашних плебеев, сколько гениальное предвосхищение условий освобождения едва начавших тогда развиваться среди этих плебеев пролетарских элементов: она требовала немедленного установления Царства Божьего на земле… путем возврата церкви к ее первоначальному состоянию и устранения всех учреждений, находящихся в противоречии с этой якобы раннехристианской, в действительности же совершенно новой церковью. Но под Царством Божиим Мюнцер понимал не что иное, как общественный строй, в котором больше не будет существовать ни классовых различий, ни частной собственности, ни обособленной, противостоящей членам общества и чуждой им государственной власти. Все существующие власти, в случае, если они не подчинятся революции и не примкнут к ней, должны быть низложены, все промыслы и имущества становятся общими, устанавливается самое полное равенство. Для того, чтобы осуществить все это не только в Германии, но и во всем христианском мире, нужно основать союз; князьям и дворянам нужно присоединиться к нему; если они этого не сделают, союз должен при первом удобном случае свергнуть их с помощью оружия или уничтожить (…) Ссылаясь на Новый Завет, он (Мюнцер) настаивал на том, чтобы безбожные правители, в особенности попы и монахи, поносящие Евангелие как ересь, были истреблены… „Великое потрясение предстоит выдержать всему миру; разыграется такое преставление, что безбожники будут низвергнуты, а униженные возвышены“… Мюнцер проповедовал христианское равенство и евангельскую… общность всех имуществ, одинаковую для всех обязанность трудиться и упразднение всех существующих властей».
Крестьянская война в Германии была самым ярким проявлением революционного течения христианского коммунизма, которое явилось зарей грядущих классовых битв пролетарита. По словам Энгельса, «крестьянская война пророчески указала на грядущие классовые битвы, ибо в ней на арену выступили не только восставшие крестьяне, – в этом уже не было ничего нового, – но за ними показались предшественники современного пролетариата с красным знаменем в руках и с требованием общности имущества на устах» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 20, с. 508).
Примечательно, что и в годы строительства социализма в России проявили себя прогрессивные коммунистические формы христианства у отдельных сект и групп.
Еще в 1919 году на 7-м Всероссийском съезде Советов выступал делегат от сектантов-коммунистов Иван Трегубов, один из лидеров толстовского движения. Он приветствовал делегатов «за великое и святое дело коммунизма… которому мы также давно служим… Мы желаем сотрудничать с вами в деле насаждения коммунизма… Мы не будем упрекать вас, а вы не упрекайте нас за то, что вы, и мы идем к коммунизму разными путями».
Толстовцы Иван Трегубов и Павел Бирюков, друживший с Лениным еще во время его женевской эмиграции, еще в конце 1920 года составили проект документа. В нем говорилось: «Как по мнению правительства, так и по нашему мнению, „коммуна“ есть совершеннейшая форма общественного устройства как в экономическом, так и в нравственном смысле, и „коммунист“ должен быть лучшим человеком во всех отношениях».
Но строительство жизни на новых коммунистических началах встречает в крестьянской массе непреодолимое препятствие. Крестьянство в целом принимает Советы, но отвергает «коммунию». Однако среди крестьян есть «элемент, который охотно идет навстречу коммунистическим замыслам правительства». Это сектанты – «сознательная, разумно-религиозная часть русского народа», которая «не только не сопротивляется коммуне, но сама создает коммуны, и притом образцовые». Имя им: духоборы, новоизраильтяне, свободные христиане, духовные христиане, всемирные братья и другие подобные течения. Именно они дадут пример новой жизни, который увлечет за собой инертное большинство русского народа. Секты готовы к сотрудничеству: «Поощряемые теперь коммунистическим строем, они еще энергичнее, чем прежде, стали строить свою жизнь на коммунистических началах… Естественно предполагать, что этот коммунистический элемент крестьянства станет мостом, соединяющим коммунистическое правительство с крестьянством… Вся эта шести- или десятимиллионная масса русского сектантства разбросана по всей России, Украине, Кавказу и Сибири… В последнее время во многих местах России стало усиленно распространяться свободно-христианское и коммунистическое учение, тождественное учению духоборов и Л. Н. Толстого… Число их велико, но точно неизвестно. Это самое радикальное течение сектантства».