Евангелие от Матфея
Шрифт:
В том случае, если не упоминается имя Иисуса, в Евангелии от Матфея Он часто называется Мессией. Это еврейское слово, греческий его эквивалент, Христос, просто означает «помазанник» (Мф. 1:16, 18). Очень скоро это слово становится почти что фамилией Иисуса, но в Евангелии от Матфея оно часто сохраняет свое основное значение. Израилю были знакомы помазанники – пророки, священники и цари. После того, как их не стало, все еще сохранялась надежда, что в один прекрасный день придет тот, кто соединит в своем лице эти три ветви помазанников древности. Эти надежды выкристаллизовались в ожидании Мессии, а иногда (как в Кумране) двух мессий. Заявление Матфея заключается в том, что в Иисусе из Назарета пришел Помазанник (Мф. 1:16, 18; 16: 20–21). Ему также был пожалован титул «пророка», который вскоре был признан недостаточно полным (Мф. 16:14; 21:11). Он происходит из царской линии Давида (Мф. 1:1, 16–17, 20, 25), поэтому Сын Давидов встречается в этом Евангелии, чтобы пролить свет на то, Кем Он является, особенно, когда Он исцеляет тех, кого ни во что не ставили в Израиле (Мф. 9:27–31; 12:23; 15: 21–28; 20: 29 и др). Часто эти презираемые люди замечали то, что неспособны были видеть лидеры Израиля, и Матфей
Третий титул, которым описывается Иисус – Господь. Это греческое слово кюриос, которое имеет множество нюансов. Оно может означать «господин» и не более того, как в современном греческом языке, в этом смысле оно употребляется в Мф. 27:63. Это слово часто используется по отношению к Богу, и является переводом с иврита (Адонай). Иногда в Евангелии оно применяется к Самому Иисусу и к тем, кто имеет веру (например, Мф. 26:22; 16:22; 18:21). Как показывает Д. Д. Кингсбери [19] , слово «Господь» имеет оттенок божественности, когда его произносят ученики применительно к Иисусу. Это был исповеднический титул в самой ранней церкви [20] .
19
В его книге Matthew: Structure, Christology, Kingdom (SPCK, 1975), гл. 3.
20
Флп. 2:11.
В этом Евангелии часто встречается четвертый титул Иисуса – Сын Человеческий. Это публичный титул, который использовали неверующие и ищущие. Иисус и Сам отдавал предпочтение этому наименованию. Оно часто звучало из Его уст, и только из Его уст. Иисус говорит о Себе таким образом, когда в общих чертах Он говорит о Своем служении (Мф. 8:20; 9:6; 11:19; 12:8, 40), когда Он говорит о своем кресте (Мф. 17:12, 22; 20:18–19; 26: 2), и когда Он предвидит будущее оправдание во славе (Мф. 10:23; 16:27–28; 24:27, 30; 26:64–65). Во всем этом есть чудесная двойственность. Это может быть просто перифраз «Я», как не устает подчеркивать Геза Вермес [21] . Но это также уходит корнями в Дан. 7:13, чего он систематически не желает замечать. И там это слово недвусмысленно означает видную личность, более божественную, чем человек, представителя «народа святых Всевышнего» [22] , которому дана «власть, слава и царство» [23] . И именно эта славная Личность, которой было суждено претерпеть унижение, как это сделал Иисус. Он стал тем страдающим Рабом, в котором Исайя видел Того, Кто возьмет на Себя грех народа. Высочайший в иудаизме, Сын Человеческий, должен был унизиться, принять на себя роль страдающего Раба (Мф. 17:22). После этого Бог приготовил для Него славное будущее «сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мф. 26:64).
21
См. его книгу Jesus and the Jew (Collins, 1973).
22
Дан. 7:27.
23
Дан. 7:14.
Сын Божий – пятый и главный титул Иисуса в этом Евангелии. Мессия – Сын Божий, а не только Давидов (Мф. 27:40, 43, 54). В главе 1 Он раскрывается как Сын Божий, зачатый от Святого Духа, а не от Иосифа (Мф. 1:18), Он – «с нами Бог» (Мф. 1:23). В главе 2 неоднократно упоминаются «Младенец и матерь Его»; при крещении подчеркивается Его богосыновство (Мф. 3:17). Искушение предполагает его божественность (Мф. 4:3, 5–6). Именно в качестве Божьего Сына Он исцеляет, проповедует и учит, и это приходит к своему апогею в исповеди Петра о Нем, как о Сыне Божьем (Мф. 16:16). И так далее, через страдания к воскресению. У него уникальные отношения с Отцом. Он делает на земле то, что Его Отец делает на небесах. Он имеет право называть Бога Авва— дорогой отец. Другие могут называть Бога Отцом только производным образом. Он же говорит о Боге, как об «Отце Моем» или «Отце твоем», но никогда «Отец нашем», за исключением молитвы, которую Он дает Своим ученикам (Мф. 6:9). Его отношение к Богу является уникальным и непередаваемым. Только Он может «открыть» Отца (Мф. 11:27 и далее). Он полностью наделен властью Отца (Мф. 28:18).
Нет никаких сомнений в том, что Иисус является центром видения Матфея.
Как и каждый еврей, Матфей был уверен, что Бог открыл Себя в Ветхом Завете. Это был Бог, Который явился Аврааму, Исааку и Иакову, и сделал Он это словом и делом. В иудаизме с этим не было проблем, в это все верили. Но если таково было убеждение Матфея, как он обосновывает законность Иисуса столетия спустя? Как он относится к Божьему откровению в Ветхом Завете? Ответ Матфея очень прост: Иисус является выполнением обетования Ветхого Завета. Именно поэтому он присваивает Ему так много ветхозаветных титулов и поднимает множество ветхозаветных тем. По этой же причине он цитирует Ветхий Завет так свободно и уверенно – например, такую формулу: «А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка…» (Мф. 1:22) [24] . Матфей подчеркивает, что Иисус пришел не отменить Тору, но исполнить ее (Мф. 5:17). И когда Иисус произносит Свою великую Нагорную проповедь, Он не отменяет Ветхий Завет, а усиливает его. Заповедь говорит: «Не прелюбодействуй». Сказанное далее: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением» – не отменяет заповедь, а делает ее еще строже (5:27–28). Именно так поступает Иисус с Ветхим Заветом – Он обращает его к сердцу человека
24
См. также 2:15, 17, 23; 8:17; 12:17; 13:35; 21:4; 26:54, 56; 27:9, 35.
То же самое происходит с повторяющимися высказываниями. Если их рассматривать в изначальном контексте Ветхого Завета, то может показаться, что многие из них не имеют почти ничего общего с событиями, к которым их привязывает Матфей. Они причудливым образом вырваны из контекста. Почему он это делает? Просто потому, что он глубоко верит в единство откровения. Матфей не просто придумал эти аллюзии к Ветхому Завету. Если бы он это сделал, они подходили бы к тексту гораздо лучше. Первостепенное значение имеет все, что связано с Иисусом, и ранние христиане, такие как Матфей, отмечают, что «если бы Иисус действительно принес нам окончательное откровение Бога, то об этом пусть намеком, неясно, но должно быть упомянуто в Писаниях, которые дошли до нас через Моисея и пророков». Так что выражение «из Египта воззвал Я Сына Моего» (Мф. 2:15) следует рассматривать в полном смысле этого слова, как предсказание того, что на самом деле случилось, когда Иисус, будучи ребенком, вернулся со Своей семьей из Египта – где они временно проживали – в Назарет, хотя в оригинальном тексте книги Осии (Мф. 11: 1) такая мысль у пророка еще прослеживается. Это выглядит как неправомерное использование Ветхого Завета, но на самом деле это не так. В этом есть глубокий смысл, потому что Бог, который показал себя в древних Писаниях, теперь полностью и окончательно раскрывает Себя в Иисусе. «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне». Эти вступительные слова Послания к Евреям могли быть написаны Матфеем. Он страстно верил в единство откровения. Время исполнения пришло. Но исполнение этого пророчества было предсказано в Ветхом Завете [25] .
25
См. Stanton, стр. 346–363.
В Евангелии от Матфея сильна тема ученичества. В нем ясно говорится, что решение принять Иисуса означает следующее – придется оставить прежние привычки. Те, кто принадлежат Царству, должны руководствоваться в своей жизни его законами. В Царство приводит нас, в первую очередь, Божья любовь; та же любовь должна иметь практическое подкрепление в нашей жизни. Мы являемся получателями любви Бога, Который принимает нас такими, какие мы есть, – бывшими мытарями, грешниками и им подобными. И эта любовь преобразует нас. Практическое подкрепление очерчено в Нагорной проповеди. Вот почему ученики призваны отражать любовь агапе, которая их привлекла. Утверждение о том, какими являются члены Царства во Христа, сопровождается повелением, как они должны себя вести. Это подкрепляется тем, что Бог работает в них. Решение принять Христа неизбежно приводит к ученичеству. Нагорная проповедь выглядит как описание, но в ней излагаются повеления. Евангелие и этика неотделимы друг от друга, и этика Царства прописана в Нагорной проповеди. Подразумевается, что, находясь в светском обществе, церковь должна жить по этим законам. Это не означает, что все окружающие будут вести себя так же, но ученики призваны соблюдать эту этику, как минимум. Это проявление любви, которая дошла до нас в Иисусе Христе. Так что ученичество является главной заботой Матфея на всем протяжении его Евангелия. И, несомненно, он хочет, чтобы читатели его трудов применили эту истину к себе. Если Иисус наш Учитель, то правила игры определяются ученичеством.
Фраза «Царство Небесное» (буквально «небо») является одной из основных тем и особенностей Евангелия от Матфея. Это показывает, насколько глубоко укоренился в нем иудаизм, потому что ортодоксальные евреи использовали перифразы, такие как «небо», чтобы не произносить священное имя Бога. Это специфически раввинское выражение означает то же самое, что и «Царство Божье» в других Евангелиях [26] . Мы рассмотрим семь аспектов этой фразы.
26
Превосходное общее введение в учение Иисуса о Царстве можно найти в G. E. Ladd, Jesus and the Kingdom (SPCK, 1966).
Смысл Царства
Фраза используется в четырех направлениях. Во-первых, она выражает окончательный суверенитет Бога над миром. Во-вторых, провозглашает призыв: мы – Его творения – должны служить Царю. В-третьих, она описывает сферу, в которой Его царственное управление признается. Таким образом, мы входим в Царство, мы – дети Царства, мы получаем Царство, соблюдая правила и подчиняясь Царю. И в-четвертых, она указывает на будущее, когда Бог будет все во всем, и Его воля будет исполнена на земле, как на небе. Вот что означает в Евангелиях Царство Божие. Таким образом, Матфей говорит о Царстве, как об уже реализовавшемся (в лице Царя, например Мф. 4:17; 11:11) и как о том, что грядет в будущем (Мф. 24–25; 16:28; 20:21). Царство Божие – и настоящее проявление, и будущее осуществление. Люди входят в Царство, предлагая свою верность Царю. Поэтому проповедь Царства означает то же, что и призыв Иисуса к людям обратиться (Мф. 18:3), уверовать, (Мф. 18:6) и служить Ему с полной преданностью (Мф. 13:44–46).
Характер Царства
Характер Царства очень радикальный. Это место, где Господь Бог является нашим Отцом (Мф. 6:9). Царство, в которое мы приглашены, отмечено отцовством Бога. Прощение грехов – это воздух, которым мы дышим (Мф. 18:23 и далее). Мы заключили новый и вечный завет (Мф. 26:28). Но мы не должны забывать о том, что это Царство, как перевернутое королевство (Мф. 11:25). В нем – новый порядок, что означает благую весть для нищих (Мф. 11:5). Это эпоха, на которую указывает Писание (Мф. 11:2–6). Это эпоха Духа (Мф. 12:28). Она принципиально новая и волнующая.