Евангелие от Сатаны
Шрифт:
Баллестра смотрит на свой будильник. Циферблат показывает 1:02. Прошло чуть меньше тринадцати часов с тех пор, как его святейшество был найден мертвым в своей кровати – глаза широко открыты, дыхания нет. Такой печальный день! Конечно, этим горем и объясняется кошмарный сон, который он сейчас увидел.
Ужас еще сжимает ему горло. Теперь Баллестра дышит полной грудью, чтобы прогнать страх. Он вспоминает, какая суматоха началась в Ватикане, когда в полдень зазвонили колокола, призывая верующих на молитву Богородице. Понемногу тяжелая, как мраморная плита, тишина, обычно накрывающая Ватикан, наполнилась шепотом прелатов [4]
4
Прелат – почетное звание католических священнослужителей, главным образом высокопоставленных.
Монсеньор Баллестра незаметно встал в длинную очередь прелатов, желавших отдать последние почести покойному. Она еле-еле ползла по коридорам апостольского дворца.
Целуя лоб мертвеца, он удивился: кожа покойного была теплой. Дело, конечно, в обогревателях, которые были там включены: из-за их тепла труп еще не окоченел, решил Баллестра. Но, уже готовясь выпрямиться, он почувствовал прикосновение тонкой струйки воздуха к своей шее – там, где рядом с ней были полуоткрытые неподвижные губы мертвеца. Он какое-то время смотрел на рот покойного, ожидая знака. Но знак не появился. Конечно, это был просто сквозняк. И все же… Хотя его святейшество выглядел действительно мертвым, Баллестра чувствовал, что эта телесная оболочка не пустая. Душа еще находится в ней, хотя покинет ее через несколько секунд. Между телом только что умершего человека и трупом, который несут в могилу, есть едва заметная разница. Именно ее Баллестра почувствовал, целуя старика в лоб. Как будто папа был еще жив – вернее, как будто ему никак не удавалось умереть.
Медленно выпрямляясь, он заметил странный слой пепла на ноздрях его святейшества. Таким же пеплом чертят верующим кресты на лбу в начале поста.
В этот момент на его плечо легла рука камерлинга, и Баллестра быстро отошел от гроба, спрашивая себя, не было ли то, что он видел, просто игрой его воображения. В тот момент, когда он выходил из покоев папы, туда входили бальзамировщики. Они должны были вынуть внутренности из тела его святейшества перед тем, как оно будет выставлено на бархатном катафалке в центре собора. Хочет того Баллестра или нет, папа мертв. Начинает открываться новая страница в великой книге истории Церкви. И это будет мрачная страница: она открывается в те часы, когда буйствуют силы Зла.
Прелат думает обо всем этом и пытается прогнать из своего ума остатки кошмара. Он уже готовится снова лечь в кровать и урвать у ночи еще несколько часов сна, но тишину разрывает звонок телефона. Баллестра нащупывает его на своем ночном столике и, ворча, нажимает кнопку приема:
– Префектура архивов Ватикана. Монсеньор Баллестра у аппарата.
Треск. Затем прерывающийся далекий голос:
– Монсеньор, говорит отец Альфонсо Карцо.
Монсеньор Баллестра зажигает лампу на ночном столике и надевает очки.
– Альфонсо? Какого черта ты куда-то пропал? Где ты был? Кардинал Камано всюду ищет тебя. Мы с ума сошли от
– Я звоню вам из международного аэропорта Денвера. Собираюсь лететь в Европу.
– Святой престол вакантен, Альфонсо. Его святейшество вчера скончался после короткой агонии.
– Я уже знаю эту новость. И она еще хуже, чем вы, видимо, считаете.
– Как она может быть хуже, чем есть?
– Выслушайте меня внимательно, монсеньор. Иезуиты из Манауса убиты. Их настоятель перед самой смертью успел сообщить мне о существовании в Ватикане тайного общества заговорщиков. Оно называется братство черного дыма Сатаны.
Баллестра долго молчит и наконец отвечает:
– Это очень старая история, Альфонсо. По-моему, сейчас неподходящее время и не тот час суток, чтобы вспоминать о ней.
– А я, наоборот, думаю, что сейчас самый подходящий час для этого, монсеньор. Но сначала мне нужно, чтобы вы открыли тайные архивы пап. Мне крайне необходимо знать, что обнаружили средневековые затворницы как раз перед тем, как была перерезана их община на горе Сервин.
– Альфонсо, эти архивы – секрет для всех, так же как откровения Богородицы и семь печатей конца времен. К ним не имеет доступа никто, кроме его святейшества. И в любом случае никто не знает, где они хранятся.
– Они в Комнате Тайн, монсеньор. Там и надо их искать.
– Сын мой, эта комната – всего лишь сказка старика. Все о ней говорят, но никто не знает, существовала ли она когда-нибудь.
– Она существует и теперь. Настоятель манаусских иезуитов указал мне место, где она находится, и код, которым она открывается.
– Код?
– Сейчас я посылаю его вам по факсу.
Баллестра встает с кровати и подходит к своему письменному столу. Включается стоящий там факс, и принтер выплевывает листок. Прелат-архивист пробегает строки глазами.
– Тут цитаты на греческом и на латыни. Это и есть код?
– Каждая из них указывает на одну из книг, которые надо переставить в архиве на полках большого шкафа, чтобы включить механизм, открывающий комнату.
Баллестра невольно вздыхает.
– Альфонсо, если эта комната существует и если в ней действительно лежат тайные архивы пап, они запечатаны восковой печатью с оттиском кольца его святейшества. Любого, кто взломает такую печать, немедленно отлучают от церкви. Тем более отлучат в эти трудные и скорбные дни, когда Святой престол вакантен.
– Монсеньор, мне обязательно надо получить эту информацию. Это вопрос жизни и смерти.
– Ты меня не понимаешь: если меня застанут, когда я буду читать эти тайны, это может погубить мою карьеру.
– При всем моем уважении к вам я вынужден сказать, что это вы меня не понимаете. Если мои опасения верны и братство Черного дыма Сатаны снова расширяет свое влияние в мире, мы рискуем потерять гораздо больше, чем наши карьеры.
Монсеньор Баллестра смотрит на светящийся циферблат своего будильника.
– Я посмотрю, что могу сделать. Где мы с тобой встретимся?
– Я сам позвоню вам. Торопитесь, монсеньор: времени осталось мало, и я…
Долгий треск заглушает голос Карцо. Баллестра морщится:
– Альфонсо?!
– …последнее важное, что я должен вам сказать: остерегайтесь кардинала… Он несомненно… меня слышите?
– Алло? Отец Карцо?
Ответа нет: связь прервалась. Баллестра озадачен этим. Какое-то время он растерянно смотрит на телефон, пытаясь догадаться, против кого его предостерегал Карцо. Потом опять мысленно видит перед собой огромные, как тучи, стаи воронов над Ватиканом и кровь, которая наполнила Тибр и растекается по городским улочкам. Нет, сегодня ночью ему не удастся уснуть.