Евангелие от смартфона
Шрифт:
И Егор решительно подтолкнул меня в комнату.
Если бы я была выспавшейся, то непременно засыпала бы его вопросами — «зачем?», «почему?», но я еще не проснулась. Поэтому безропотно пошла переодеваться.
Собственно, вариант, полностью соответствующий поставленным требованиям «хороший летний костюм», у меня был только один — итальянский темно-синий костюмчик с белой отделкой. И синие лодочки к нему.
Закрывая шкаф с небогатым набором нарядов, мне пришла неожиданная мысль. Вот была бы я героиней американского сериала или французского детектива, то копалась бы сейчас в недрах необъятного гардероба, и выбор
Усмехнувшись, я вышла из комнаты.
— Отличный костюм, — одобрил Егор. — По-деловому строгий, но в то же время элегантный. Теперь макияж и что-то сделать с волосами.
— Я не крашусь на работе!
Так я и знала, что одним костюмом не обойдется! Ох, и не люблю я наводить красоту. Недовольно развернувшись на каблуках, я направилась обратно в комнату.
— Не скромничай, помаду погуще, глаза поярче! — крикнул мне вдогонку Егор.
Пятнадцать минут спустя, швырнув портфель с документами на заднее сидение — настроение было окончательно испорчено, я решительно уселась за руль своей машины. Егор без возражений расположился рядом. Хоть тут не лезет.
— Мы сейчас в отдел?
— Нет времени, — ответил он. — Давай сразу в Кремль.
Я повернула ключ зажигания и нажала на педаль.
Москва торопилась начать новый рабочий день. Рено, Форды, Ситроены, БМВ, черные, красные, серебристые, цвета мокрого асфальта и спелой вишни, спешили, тесня и обгоняя друг друга. Застряв в очередной пробке, я вышла из машины и огляделась. Словно гигантское щупальце гидры, в обе стороны от меня растянулась вереница автомобилей. И ведь этот железный сейчас спрут опутал весь город, подумалось мне.
Тяжелое свинцово-серое небо, низко нависавшее над столицей, не добавляло оптимизма, оно лишь усиливало тягостное впечатление. Пыль, шум, суета. Раздражение и усталость уже с утра. А ведь еще целый рабочий день впереди, за который необходимо принести пользу обществу и не сойти с ума. Город вреден для человека, а большой город — поистине разрушителен. Интересно, я это сама придумала, или где-то прочитала?
С билбордов и растяжек повсюду на меня смотрел Иннокентий Давыдов. Он улыбался мне и предлагал взять ипотеку в банке под выгодный процент, удивлялся, почему я езжу на своей старой колымаге, когда любой автосалон с радостью продаст мне новый автомобиль. В кредит, разумеется. Протягивал мне новый айфон и вообще всячески призывал не стесняться своих желаний. Забавное у нас нынче время, когда ушедшие в мир иной, раздают советы живущим.
Наконец на светофоре зажегся зеленый сигнал, и щупальце жадно зашевелилось, потянувшись к центру города.
Пока мы неспешно ползли от светофора к светофору, я обдумывала наш тандем с Егором, и чем больше я размышляла об этом, тем больше утверждалась в одной мысли: все равно, рано или поздно, придется начать этот разговор. Лучше уж сразу расставить все точки над «и» и выяснить, кто главный в нашей паре, чтобы не получилось подобия Тяни-Толкая. Как же я не люблю выяснять отношения! Но придется. Я уже почти сочинила первую фразу, но на очередном перекрестке Егор задал вопрос:
— Как самочувствие? Мандража нет?
Конечно же, есть! Я вообще отношу себя к беспокойным особам. Занимаюсь самоедством, волнуюсь перед экзаменами и вызовом на ковер к начальству. И все психологические
— Нет у меня никакого мандража.
— Это хорошо, потом у что меня рядом не будет…
— Разве мы не вместе идем?
— Нет. Это твое дело, ты следователь, я всего лишь советчик и помощник, а в данном случае еще и твой шофер. Кстати, мы скоро подъедем, так что давай-ка, чтобы соответствовать своей роли, я пересяду за руль.
Я растерялась. Почему-то я была уверена, что общение с кремлевской элитой Егор возьмет на себя.
На территорию Кремля мы въехали со стороны Боровицкой башни. Проверка документов и осмотр автомобиля заняли немного времени, вскоре моя машина заехала в гараж, где нас уже поджидал шеф. Со стороны казалось, что полковник спокойно курит, опершись на капот служебного автомобиля, но это было не так — он тоже нервничал. И хотя шеф не сказал нам ни слова, а лишь выразительно посмотрел на часы, я поняла: мы безбожно опаздываем.
Егор сразу же вошел в роль. Натянув на физиономию глуповатую и дружелюбную ухмылку, он направился к курившей в сторонке компании важных чиновничьих водителей, а я бросилась к Ремезову.
— Антон Владимирович, кто нас вызвал? Что мне говорить? Как себя вести? — вопросы так и сыпались, тесня друг друга.
И хотя я и не призналась Егору, что волнуюсь, но… Вот вы бы разве не беспокоились на моем месте?
— Будь сама собой — молодым сотрудником, получившим в работу свое первое дело и желающим проявить себя. Не умничай излишне, но и глупи, — ответил шеф. — Все, пошли.
Нас пропустили быстро — все необходимые документы были готовы, пришлось только немного подождать тихого и неприметного референта в безукоризненном костюме, который провел нас длинными и запутанными коридорами к массивной темно-коричневой двери. Деликатно постучал, распахнул перед нами дверь и растворился в бесконечных кремлевских коридорах.
В кабинете витал запах власти. Говорят, деньги не пахнут. Пахнут! Еще как! А власть пахнет еще сильнее — дорогими сигарами, мебелью из ценных пород дерева, старинным персидским ковром, а также страхом вызываемых в кабинет подчиненных.
Телевизор я почти не смотрю, небожителями Кремля не интересуюсь, в лицо знаю лишь президента да еще несколько человек. Однако, хотя хозяина этого кабинета я видела впервые в жизни, но почему-то сразу решила, что передо мной Советник. Очень худой, даже можно сказать, изможденный, среднего роста, но из-за своей худобы казавшийся гораздо выше, он стоял, тяжело опершись на огромный письменный стол красного дерева. Старомодная прилизанная прическа с длинной челкой и выбранным затылком больше бы подошла юному солдату Вермахта, чем современному политику, чей возраст давно перевалил за полвека. Маленькие, глубоко посаженные глазки светились недюжинным умом, но в тоже время были холодны как у акулы. Возможно, когда-то давно, в молодости, лицо Советника можно было назвать приятным, но только не сейчас. Выпирающие скулы, туго обтянутые кожей, делали его похожим на живого мертвеца.