Евангельские идеалы и исторические реалии церковного пути
Шрифт:
Но так не может быть, чтобы одно и то же свойство человеческой натуры, в индивидуальном выражении было грешнейшим из грехов, а в коллективном – высочайшей святостью. Индивидуальная гордость, согласно общему признанию, – свойство дьявола, а коллективная гордость, согласно общепринятому в современном православии предрассудку, – залог благоволения Божия. Что-то здесь не так.
Если коллективная гордость – высшая мера верности Богу, то вот перед нами евангельский пример иудеев, состязавшихся в верности всем 613 заповедям Торы и всем заветным чаяниям Израиля; готовых устранить всякого, кто посмел бы стать им наперекор. Перед нами ясно высказанная
Сколько раз доводилось слышать такого рода суждение. Да, я знаю, – говорит православный, – католиков (протестантов), которые живут благочестивее нашего, и вообще они лучшие христиане, чем мы, я понимаю их искренность в вере, но все равно ведь они вне Церкви, так что все это пустое благочестие.
Самое удивительное, что говорится это совершенно спокойным тоном, как будто так и нужно, как будто так и должно быть. И при этом никак не задумается человек, отчего же они, сущие вне Церкви, оказываются христианами лучшими, чем ревностные чада Церкви. А может быть, именно ревность по Церкви и портит человека, делает его худшим христианином?
Поздневизантийское православие оставило нам одну меру борьбы не только с еретиками, но даже с теми, кто окажется несогласным в частных и поздних вопросах богословия или предания. Эта мера – высшая. Анафема. Промежуточных мер воздействия нет. Синодик недели Православия со списком всех анафем разбух до невероятности. На любого говорящего и пишущего при желании можно что-то найти. (Уточним, что в Русской Церкви в неделю Православия читается лишь около десятка анафематизмов на самые грубые ереси.)
Это ли эталон Православия?
Этим ли принципом руководствовались великие Отцы IV–VII веков?
Этот ли принцип поддерживал древнее церковное единство?
Как радовались святые Отцы (например, Златоуст во множестве своих слов), как радовались церковные гимнографы – по сути, все песнописцы, чье авторство мы можем проследить по богослужебным книгам, – как радовались они тому, что мы, бывшие язычники, потерянные овцы – найдены, мы, дикие розги, привиты к природной маслине. Языцы восплещите, евреи восплачите, – вот гимн преп. Андрея Критского в день Преполовения Пятидесятницы. В нем не ненависть к иудейству. В нем – радость о том, что на Своем пиру Отец дал место всем, кто почтит верою и любовью брак Его Сына.
Старая притча на новый лад.
Жил-был пастух. У него было сто овец. Как-то одна из них не заблудилась, а 99 пропали. Пастух говорит: я пойду их искать. Овца визжит, словно ее режут: «Нет, не ходи, они сами ушли, они сами должны вернуться, они еретики!»
Скорректируем цифры.
В мире около двух миллиардов человек (на 2000 год) относят себя к христианам. Из них православных, вместе с монофизитами и несторианами, только десятая часть – около 200
миллионов. Из них неофициальных православных, вместе взятых – наверное, тысячная часть.
Сколько человек, примерно, в нашей церкви?
Мы застали христианский мир разодранным.
В древние времена 95 овец у Пастыря составляли видимое церковное единство. И только пять паршивых овец, выскочек, сделались упрямыми злыми козлищами, бодались и брыкались, никак не желая возвращаться к общему стаду. Их не вернешь ни на плечах, ни дубиной. Со временем процент козлищ, может быть, мог и нарастать, откуда же мы можем такие вещи знать точно?
Можно ли святоотеческие мерки отношения
Мы пришли к разбитому церковному сосуду. Не к разбитому даже, а к мелко раскрошенному. Там же, где сохранилась видимость единства, она хранится недопустимо дорогой ценой. Половина всех христиан в мире объединены под главенством Римского папы, «викария Христа». Можно ли православным дать такую цену за церковное единство? Ведь это объединение не в Самом Христе, а в его «викарии». Под московским патриархом тоже много людей. Какой ценой найдено это единство? Кем построена, чем скреплена и как поддерживается эта единая система? Разве Святым Духом? Все знают в глубине души, что нет, что лучше всего единит не подлинное единодушие, а вялость, безразличие, привычка следовать за большинством и начальством и глубокая житейская связь с организацией, с системой. Если православные люди не выходят из официальной патриархии, то вовсе не потому, что им все там нравятся и что они ее любят. Просто понимают, что идти-то особо некуда, к тому же и рвать все скрепляющие связи очень тяжело.
В итоге, нас, неофициальных православных юрисдикций сейчас уже не меньше, чем протестантских номинаций. Если искать единства не под авторитетом папы и не по приказу Политбюро ЦК КПСС, то такого единства найти не удается.
Пятьдесят лет бился над проблемой христианского единства экуменический Совет, да так ничего и не добился. На встрече со студентами Московской Академии и Семинарии в 1990-х годах генеральный секретарь ВСЦ Конрад Райзер признал, что единство христиан может быть только даром Божиим. Странно, однако, почему он не сделал вполне логичный отсюда вывод и не распустил свой ВСЦ, как такое собрание людей, для которого не остается больше предмета и цели деятельности. Ведь дар Божий нужно смиренно ждать, а не пытаться его сделать своими руками.
Но вопрос совсем в другом.
Разве обстановка всеобщего разброда разрешает нам быть чванливыми и нетерпимыми друг к другу? Если пленение Церкви политическими нехристианскими силами или богословский папизм мы признаем недопустимой ценой за приобретение христианского единства, то чисто иудейское презрение ко всем неправославным и прочим православным, не принадлежащим к нашей группе, – не слишком ли это дорогая цена за какую угодно догматическую или каноническую чистоту?
Может быть, в рай возьмут человека, заблуждающегося в догматах и преданиях. Но презрительного и ненавидящего возьмут туда едва ли.
И разве Сам Христос сейчас хуже нас понимает обстановку в христианском мире? Ведь наверное, у Него, желающего всем спастися и в разум истины прийти, сейчас есть какие-то свои, новые оценки людей и методы действия. Едва ли Он сам рассматривает современных заблудших христиан категориями 2–3 века.
Божественные оценки меняются со временем. Это так, независимо от того, нравится ли нам это или нет. Рассмотрим пример Маккавеев.
Книги Маккавейские показывают нам национально-освободительную борьбу иудеев при Антиохе Епифане с полным ее одобрением. Эти книги признаются православным и католическим миром и не признаются иудейством. У иудеев есть только праздник Ханука (известный в Евангелии, как праздник очищения), установленный в честь победы Маккавеев.