Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
Шрифт:
9. Авва Макарий жил в глубокой пустыне и подвизался там один. А ниже была другая пустыня, и там жило много братьев. Однажды он стоял у своей келии и видит, как по дороге идет сатана в образе человека. На нем был льняной стихарий, весь в дырах, и в каждой дырке висел пузырек. Великий старец узнал его и спрашивает:
— Куда идешь?
— Иду навестить братьев, — ответил тот.
— А зачем тебе эти пузырьки? — спросил старец.
— Это я несу братьям на пробу, — говорит тот.
— Что, все сразу? — спросил старец.
— Да, — ответил тот. — Кому не понравится одно, предложу другое. А если и то не
Старец остался смотреть на дорогу, пока тот снова не пошел назад. И увидев его, старец говорит:
— Спасайся.
— Куда уж мне спасаться! — сказал тот.
— А что такое? — спросил старец.
— Да все на меня обозлились, — ответил сатана, — никто меня не пускает к себе.
— И что, у тебя там совсем нет друзей? — спросил старец.
— Да нет, есть, — ответил тот. — Только один брат и есть у меня там. Хоть он — то меня слушает: как завидит меня — так прямо ужом крутится.
Старец спрашивает:
— А как звать брата?
Тот отвечает:
— Феопемпт.
Диавол сказал это и пошел дальше. А старец встал и направился к братьям. Когда они узнали, что идет Макарий, то взяли ветви пальм и вышли ему навстречу. Причем каждый прибрался к приходу старца, надеясь, что тот остановится у него. Но тот спросил, кого из них зовут Феопемптом. И когда нашел Феопемпта, зашел к нему в келию. Брат с радостью принял его. И вот, когда они сотворили молитву и сели, старец говорит брату:
— Ну как у тебя дела, брат?
— Хорошо, твоими молитвами, — ответил тот.
— Не борют ли тебя помыслы? — спросил старец.
— Нет, пока все хорошо, — ответил брат, потому что стыдился сказать.
Старец и говорит ему:
— Вот я сколько лет уже подвизаюсь, все меня почитают, а ведь меня, хоть я и стар, беспокоит блудный дух.
— Слушай, авва, — сказал тот, — и меня тоже!
Старец стал говорить и о других помыслах, которые якобы борют его, пока не заставил брата признаться во всем. Затем он говорит ему:
— Как ты постишься, брат?
— До девятого часа, — ответил тот.
— Постись до вечера, — сказал ему старец, — подвизайся и читай из Евангелия и псалмов. Даже если придет к тебе помысел, никогда не думай о земном, но всегда о горнем. И расскажи этот помысел людям духовным, а Господь тебе сразу поможет.
Так укрепив брата, старец сразу вернулся в свою келию. Как — то смотрел он на дорогу и видит того же самого беса, в той же одежде. Он говорит ему:
— А ты все куда — то идешь?
— Да навестить братьев, — ответил тот и пошел дальше.
Старец остался на месте и смотрел на дорогу, как вдруг видит — тот возвращается обратно.
— Ну, как братья? — говорит ему старец.
— Скверно, — ответил тот.
— А что так? — спросил старец.
— Злые они все, — ответил бес. — И что хуже всего, тот приятель, что у меня там был и слушался меня, — даже его какая — то муха укусила. Меня он и слышать не хочет и стал еще злее всех остальных. Так что заклялся я туда ходить! Ну разве что через время…
И сказав это, бес отправился дальше. А святой вошел в свою келию, благодаря Бога о спасении брата.
Брат, внимай себе, чтобы не зародилось лукавое
Брат, если согрешишь в каком — то деле, не лги оттого, что тебе стыдно. Положи поклон и скажи: «Прости меня», — и грех простится. Пусть не будет у тебя на языке одно, а в сердце — другое. Потому что Бог поругаем не бывает: Он видит все, и тайное и явное. Посему не скрывай ни один помысел, ни одну скорбь, ни одну похоть, ни одно подозрение — все открыто говори своему авве. И старайся с доверием исполнять то, что услышишь от него, — тогда брань утихнет в тебе. Потому что лукавые духи ничему так не радуются, как человеку, который молчит о своих помыслах, добрые они или злые.
Отдай сердце в послушание своим Отцам, и благодать Божия поселится в тебе. Не будь умен сам по себе, а не то попадешь в руки своих врагов. То, что ты молчишь и не говоришь своих помыслов, показывает, что ты ищешь чести мира и позорной его славы. А кто откровенно говорит помыслы своим Отцам, тот прогоняет эти помыслы от себя. Все время советуйся со своими Отцами, и ты всегда будешь спокоен.
Знак истинного смирения — открывать Отцам не только то, что мы делаем, но и то, что думаем. И это делание позволяет монаху шествовать прямым путем без вреда и соблазна для себя. Потому что бесы не могут обмануть того, кто строит свою жизнь по суждению и совету опытных людей. И, кроме того, сама по себе откровенная исповедь Отцам дурных помыслов иссушает эти помыслы и изнуряет их. Как змея, если ее вытащить из темной норы на свет, стремится скорее убежать и скрыться, так и лукавые помыслы: если их обнаружить откровенной и чистой исповедью, они бегут от человека.
2. То же самое рассказывал мне о себе и авва Серапион:
— Когда я был помоложе, я жил у моего аввы. И вот во время еды, перед тем как встать из — за стола, я по бесовскому наущению крал сухарь и тайно от аввы съедал его. Делал я так довольно долго, и страсть овладела мной. Я уже не мог пересилить себя, и только совесть обличала меня, а сказать старцу мне было стыдно.
По человеколюбивому домостроительству Божию пришли к старцу какие — то братья за назиданием. Они стали спрашивать его о своих помыслах. А старец ответил, что ничто так не вредит Монахам и не радует бесов, как скрывать собственные помыслы от духовного отца. А еще сказал он им о воздержании. Я слушал его — и словно очнулся. Понял я, что Бог открыл старцу мои прегрешения. Тут я пришел в сокрушение и начал плакать. Вытащил я из — за пазухи злосчастный сухарь, который так привык воровать, и сам упал в ноги старцу. Я просил его простить меня за все прежние грехи и помолиться, чтобы впредь этого не было. А старец говорит: