Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
Прошла, кажется, целая минута, прежде чем Джек ответил.
— Думала, мне всю поездку не оплатить? Поэтому не еду?
Голос жёсткий. А я ему не собиралась под ногти иголки загонять.
— Нет, не думала. Подумала я совсем о другом. Ты будешь с нами. И один раз увидишься с сыном, — я специально не назвала ребёнка по имени. — Один день он точно тебе подарит. Ну а если согласится на неделю, то мы спокойно подождём тебя на пляже.
— Я подумаю…
— О чем тут думать? — повернулась я к нему и уперлась в острое плечо.
Он сразу обнял меня за плечи, чтобы удержать на расстоянии, хотя размечтался —
— Ясь, думать надо всегда. Это проклятье взрослой жизни. Я подумаю. И спасибо, что ты подумала обо мне и моем желании увидеться с Володькой.
— Боже, как официально!
— А у нас с тобой теперь официальные отношения. А с твоими детьми и их отцом — гипер-официальные. Ясь, я чувствую, что где-то перегибаю палку, но я не хочу навредить, только помочь. Но ты так все запутала…
— Если бы моя бывшая свекровь сразу согласилась остаться на лето с внуком, всего бы этого не было. Из Москвы ему легче было бы принять наше с Владом расставание и нового мужчину в моей жизни…
— Да какой я новый! — усмехнулся и отпустил, вместо того, чтобы прижать к груди. — Я старый… Дурак. Не смей портить отношения со свекровью ещё больше. От неё и сейчас зависит благополучие твоего сына.
— Она любит внуков.
— Любовь любовью, но ты обидела ее сыночка…
— Вот не надо только накручивать меня ещё больше!
Я отвернулась к двери. И вот теперь Джек меня обнял. Крепко-накрепко. Прямо-таки впечатался в меня всем телом. Я чувствовала его желание, но не сомневалась, что он смирит свою мужскую природу. Подчинит требованиям взрослого родительского мира.
— Спи, — тронул он губами мои волосы. — Тебе завтра за руль.
Поэтому и выпить не дал, хотя мне очень хотелось. Решили ехать на дачу к моим родителям. Без него. У него, вообще-то работа, и… С тещей ему ещё строить и строить отношения.
Утром Джек снова встал первым. Готовить завтрак. Сварил геркулес. Ничего. Съедят. Женечка даже с удовольствием, а Ярослав с бутербродом с колбасой. Мать прислала уже кучу сообщений с вопросами, когда нас ждать. Будто они нас не ждали. Не ждали, я же сказала, что ноги моей на Катиной дачи не будет. И все же я не стала объяснять спешку по телефону.
— Ярослав, ты обещаешь мне не дурить в Москве? — спросила я по дороге под звуки детских песенок, которые включила для Женечки, чтобы та не отвлекала меня от разговора с сыном.
— Как я дурю?
— Не знаю… Просто. Я боюсь за тебя.
— Из-за ноги?
— Нет. Не из-за ноги.
— А что в сентябре изменилось бы… — задал он совершенно взрослый вопрос. И по-взрослому, без вопросительной интонации. Вопрос-то риторический.
— Ничего. Просто… Я надеялась, что…
Как такое объяснить ребёнку? Не собиралась так быстро давать его папочке повод ревновать. Влад бы душа в душу прожил с Ярославом целый год, изводя, конечно, меня бесконечными звонками с просьбой все бросить и вернуться в Москву. А теперь все будет иначе. Джек прав, другая баба появится со дня на день. Скорее всего молодая и дурная охотница за хорошей жизнью. И она будет дома с моим сыном куда больше отца. Хотя, уверена, баба
— Надеялась, что тебе понравится Женя, и ты останешься с нами.
— Он Женьке нравится. Не переживай.
Ярослав отвернулся к окну. Наверное, с радостью бы сел назад. Кайф от первого года на пассажирском сиденье уступал по силе нежеланию говорить со мной. Но сзади не вытянуть ногу. Я спросила его про костыль. Если хочет…
— Не хочу. Сегодня уже лучше.
А мне вот нет. Только хуже. Джек ночью проехался по больному. Может, это вовсе не он, а я оттолкнула Ярослава, пытаясь подстелить соломку там, где тот и не собирался падать. Боль сжимала сердце. Руки — руль. Я скажу родственникам всю правду. Только без проблем на работе. Мне по-прежнему — а может и ещё больше — нужно поддержать в их глазах статус успешной женщины. А что до того, что Ярослав уезжает? Так он же почти взрослый и… Москвич. До мозга костей. Что тут непонятного?!
Мне оставалось непонятным все — как мы будем с Джеком жить, где и на что? Точно нам снова восемнадцать и перед нами полная неизвестность. И Джек опять говорит, что справится. Не говорит, как именно, но ему веришь. Не справляюсь обычно я. Со всеми обязанностями. Матери, жены, незаменимого работника. И Ярослав такой же непутевый — ещё капитан Врунгель предупреждал, как вы яхту назовёте, так она и поплывет. Ну а я в питерском болоте с лихвой нахлебалась воды. Остаётся только надеяться, что с именем для дочери я не прогадала.
Как и с дорогой. Не была на этой даче сто лет. Навигатор повёл меня какими-то огородами, но все же вывел к месту. От предложения загнать машину во двор я отказалась. Сказала, что мы ненадолго. Нам ещё собраться в Москву надо.
— Какую Москву? — не поняла моя мать.
— Любовь Львовна наконец с дачи вернулась.
Я обошла машину и помогла вылезти сначала Женечке, а потом и Ярославу. Не знаю, что родственники там передумали, пока московский племянник сидел в машине.
— Под мопед попал, — сказала я, передавая внука деду на поруки.
— Как?
— А как у нас гоняют, не знаешь, что ли? — чуть повысила я голос. — Нога цела. Нервы не очень.
На крыльце показалась Катя. Я невольно отвела взгляд, хотя говорила себе, что выкажу королевское спокойствие. Дед усадил внука в шезлонг и предложил всем выйти на улицу.
Я все ещё не смотрела в сторону сестры, хотя та уже стояла ко мне почти что вплотную.
— Тебя можно поздравить? — выдала наконец Катя.
— С чем? — напряглась я непроизвольно. Донести же никто не мог. Никто не знал. Не общается же она с Рыковым…
— С переездом. С чем ещё тебя поздравлять?
— Думала, с замужеством, — усмехнулась я ей в лицо.
— С этим я тебя уже поздравляла, — не поняла Катя ничего.
— Нет, не поздравляла. Я только в четверг вышла замуж. За Женю.
Я говорила громко. Меня могли и услышали все.
64. Младшая сестра
Мама обернулась первой и, встретившись со мной взглядом, на секунду замерла. Пришлось кивнуть, как бы разрешая ей выйти из ступора.