Евгений Шварц. Хроника жизни
Шрифт:
Вдруг на лестнице появилась маленькая, но страшная, кусачая собака. Пока она сражалась с кошкой, девочки бросились спасаться вниз по лестнице, и бежали до тех пор, пока не уперлись в железную дверь подвала. А там — котельная, а в котельной старичок с белой бородой. Он проводил сестер к их квартире. Позвонил в дверь, но никто не отозвался.
— Не пришли ваши-то. Худо! Взять вас в кочегарку? Вернутся ваши, тревогу поднимут. Здесь стоять с вами? Работа у меня внизу.
Сошлись на том, что дедушка пойдет к себе, а дверь оставит открытой. Ежели чего, девочки позовут его — услышит. Но он не услышал. А снизу уже поднимался тот пес, да ещё вел с собой двух «приятелей», один из которых был «огромной большемордой собакой-великаном,
На этот раз все оказались уже дома — и бабушка, и папа, и мама. «Когда все всё узнали, мама обняла и поцеловала Петрушу-трубочиста, и при этом вымазалась в саже. Но никто над ней не смеялся. А папа сбегал вниз, в подвал, и поблагодарил дедушку. Потом девочек повели чай пить. Прошло полчаса или минут сорок, пока бабушка, папа и мама, наконец, не успокоились, и тогда девочкам здорово попало».
Обе эти повестушки Евгений Львович включил в детгизовский сборник избранного, который он готовил к своему шестидесятилетию, но который вышел лишь в 1960-м году, когда Шварца уже более двух лет не было с нами.
В тридцать седьмом из под пера Шварца вышла довольно-таки объемистая сказка «Новые похождения Кота в сапогах»; в сороковом — «Сказка о потерянном времени» и «Два брата» (на мой взгляд, самая интересная из прозаических сказок писателя).
Вероятно, незадолго до войны он написал «Ленинградскую сказку», в которой рассказывал, как посреди моря в противостоянии Водяного и Лесовика возникали острова, на которых впоследствии и был построен Петербург. О времени написания сказки сужу лишь по общим рассуждениям. В 1943 году её напечатали в журнале «Костер», но без финала. Дело было в том, что в нем было описание современного Ленинграда, а оно для читателей не состыковывалось с тем, что они видели в блокаду. То есть рукопись была отдана в редакцию ещё в мирное время.
В эти же годы он задумал собрать разбросанные по разным изданиям свои прозаические сказки в сборник. Для него, по-видимому, он и писал новые сказки. Но вышел небольшой сборник — «Три сказки» с иллюстрациями В. Конашевича, в который вошли «Два брата», «Сказка о потерянном времени» и «Рассеянный волшебник», только в 1945 году. Опубликовать всепрозаические сказки вместе не удается до сих пор. Почему? — Загадка.
«Кукольный город»
Октябрь 1938 года Шварцы проводили в Гаграх, где Евгений Львович писал новую пьесу «Кукольный город». Как шла работа над нею, он образно изобразил в письме к Эйхенбаумам от 18 октября:
«Дорогой Боря!
Дорогой Дима!
Простите, что мы не писали Вам до сих пор. Этому мешали две причины. Первая: когда мы приехали сюда, лил дождь. Писать об этом нельзя было. Вы злорадствовали бы.
Вторая причина: через два дня дождь перестал лить, и установилась хорошая погода. В хорошую погоду писать некогда. Только сегодня, несмотря на то, что солнце сияет в полную силу, я выбрал время между утренним завтраком и пляжем, и вот пишу. За это, по приезде, взыщу с Вас 1 (один) рубль.
Живем мы в отдельной комнате. Кормят очень сытно, погода (ох, как бы не сглазить) — отличная. Вода в море 20–23 градуса. Не жарко. К вечеру даже холодновато. Сегодня на завтрак давали яйца всмятку, фаршированный перец, пирог, икру, масло. На обед будут давать… Впрочем, Вы не поймете. У Вас там низменные интересы: Пушкинский дом, рукописи, фасоны. Мы же близки к природе, и мысли у нас возвышенные. На ужин сегодня дадут розбрат под вилку. Впрочем, Вы не поймете.
Знакомых у нас нет почти. Есть соседи по столу, с которыми нас объединяют общие интересы. Один из них прибавил в весе на 8 (восемь) кило. Уборная у нас… Впрочем, Вы не поймете.
Несмотря на возвышенный, но
Ездили мы на два дня в Сухуми. Посетили Алексеевское ущелье, где жили два года назад. Там очень хорошо. Видели Шишкова с женой.
С удовольствием прочли, как трактуют Борю в нашем Органе, в Курортной газете. Между прочим, когда лили дожди, в этой газете писали: «Удушливый зной сменился бодрящей осенней прохладой».
Выехать собираемся числа 25—27-го. Целуем всех. Виноград здесь стоит 2 р. кило, сливы — 2 рубля, персики — три рубля.
Женя Шварц.
Привет Лизе, Оле, Козаковым, Мариенгофам, словом — всем друзьям. Митьке тоже привет. Е. Шварц».
Ольга и Дмитрий — дети Б. М. Эйхенбаума, Лиза — внучка.
Вернулся Шварц в Ленинград с новой пьесой. Вскоре её текст получил Евг. Деммени.
В пьесе рассказывалось об игрушках, которые от плохого с ними обращения детей бежали в лес. Здесь они построили свой кукольный город, в котором поселились плюшевый мишка, кукла Рита, ванька-встанька, пупс, тигр, обезьяна и другие. Но злые и коварные крысы, не терпящие, чтобы что-то строилось новое, решают разгромить этот город. Одним из персонажей является свинья-копилка. Как-то она подслушала разговор старших, решивших вытрясти из неё деньги, чтобы купить сыну подарок. Она не хочет расставаться со «своими» деньгами, а потому тоже бежит в лес. Но как всякий, живущий ради денег, она склонна к предательству и встает на сторону крыс. А помогает игрушкам в этой войне игрушечных дел Мастер.
«Эта пьеса написана автором в тесном содружестве с коллективом театра, — рассказывал Деммени интервьюеру газеты «Смена» в феврале 1939 года. — В лице Евгения Шварца театр нашел не только талантливого, уже хорошо известного юному зрителю писателя, но и драматурга, прекрасно понимающего кукольный театр. В результате театр получил пьесу высокого литературного качества на острую волнующую наших ребят тему — обороны родной страны…».
Премьеру показали 2 июня. Постановка М. Дрозжина, художник Н. Петров, скульптор М. Артюхова, куклы работы М. Артюховой и А. Шишкина, композитор В. Дешевов. В роли Мастера выступил М. Дрозжин. «На фоне кукол действует живой человек — игрушечный мастер, — замечал Евг. Мин. — Его общение с игрушками настолько непринужденно, что у детей ни разу не возникает мысли о том, что перед нами мертвые куклы и живой человек».
«Талантливый драматург-сказочник Е. Шварц знает подход к детям, — писал один из рецензентов. — Он умеет быть «ровесником» своего зрителя. Однако, писателю мешает особая ироническая интонация. «Гвоздевые остроты» в его пьесах нравятся всегда взрослым, но меньше доходят до детей, особенно до малышей — преимущественного зрителя в кукольном театре». Критик будто не знает, что с «малышами» непременно приходят родители. И, быть может, что тому кажется недостатком писателя, — наоборот, его мудрость, доставляющая удовольствие и взрослым. Возможно, у С. Ромм не было детей, или она мало общалась с ними вне своей профессиональной сферы, иначе она заметила бы, что когда смеются взрослые, смеются и дети, даже не понимая смысла шутки. К тому же, обращал внимание Е. Мин, «Евг. Шварц как бы воспроизводит на марионеточной сцене яркую фантазию детей, дает простор для той увлекательной игры мысли и творчества, которую дети проявляют уже в самом юном возрасте. В форме сказки драматург поставил перед детским зрителем одну из сложнейших и ответственнейших проблем. Ему удалось это сделать исключительно ясно и без малейшей вульгаризации. С незапамятных времен война являлась излюбленным сюжетом детских игр. В своих игрушечных войнах дети довольно точно копировали взрослых».