Эвиал

Абдуллин Нияз Н.

— В Аркин. Говорят сейчас там довольно худо: моровое поветрие, голод, в общем, маги нужны позарез… а здесь мне больше нечего делать.

* * *

Приближались последние дни августа, когда небольшой кораблик достиг, наконец, Аркина. Слепой дождь царапал окрашенные красным закатом шпили соборов, алыми каплями падал на хмурые стены. Вблизи порта небольшой экипаж корабля засуетился, злые от непрестанного дождя матросы немного повеселели, даже капитан раскошелился на улыбку: скоро берег.

Закутавшись в плащ, Фрегот стоял на палубе и мрачно вглядывался в очертания Святого Града, который, раскинув широкие

плечи, темной громадой надвигался на шхуну. Мага мучила тревога, страх перед темными стенами, бессонная ночь давили на него, заставляли вновь и вновь всматриваться в размытые очертания вечернего города.

— Скоро будем, — пробормотал судовой врач и скрылся в каюте.

Плескалась за бортами вода, что-то кричал одноухий боцман, суетливо носились по палубе матросы, а Фрегот все никак не мог оторвать взгляда от слабых огней города. Величественный, могучий Святой Град, где очеловечился Спаситель, чьи древние соборы видели первые шаги людей по этой земле, а суровые стены порой служили последним оплотом веры, гордый Аркин дышал смертью. Маг Воздуха чувствовал затхлый запах старухи с клюкой издалека: приятель ветер, что вольно кружил и в горячих песках Салладора и в ледяных пустынях Волчьих Островов, брезгливо отряхиваясь, принесся из города. Фрегот понял — он опоздал: заверения святых отцов, что чума не нашла хода в Аркин оказались обыкновенной ложью или просто устарели. Но куда же смотрят многочисленные городские маги, священники, инквизиция, наконец?!

— Пошевеливайтесь, сукины дети! — голос боцмана, казалось, слышно на другом конце города.

Судно ощутимо дернулось: корабль достиг пристани.

Еще немного о чем-то гомонили между собой матросы, постепенно скабрезные шутки, ругательства сменились тихим шепотом, наконец, и они стихли. Чугунная тишина ударила в уши. Молчали испуганные люди, молчал Аркин, даже дождь как-то глухо, скорбно барабанил по пристани. Святой Град погрузился во тьму, лишь изредка где-то вспыхивали и тут же затухали неяркие огоньки.

Все замерло.

Неожиданно из тугого покрывала тишины вырвался какой-то звук, за ним — еще. Еще. Где-то далеко, наверное, в сердце города…

Мерно.

Скорбно.

Звонил колокол.

Внезапно из какой-то улочки на пристань вывалилась цепочка огней — факелов, рассыпалась, залязгала, заворочалась, нахлынула на судно и —

— Именем Святой Церкви нашей — выходи по одному!

— А кто говорит!? — хриплый, твердый голос капитана.

— В городе карантин! Всех прибывающих велено проверять, так что всем на судне: выходи по одному!

Опомнившийся волшебник прошептал заклинание и у него над ладонью вспыхнул белый искрящийся шар.

— Я — Фрегот Готлибский, маг Воздуха, прибыл из Академии Высокого Волшебства!

На пристани загомонили. Слышалось приглушенное: «маг…Академия…». Наконец все стихло, и кто-то властным голосом сказал:

— Маг — не маг, нам все едино! Выходи! Тут разберемся! И без фокусов, господин волшебник, у нас арбалеты!

Факелы надвинулись, во тьме зашевелились какие-то фигуры, и в тусклых вспышках пламени появилось несколько угрюмых фигур. Отблескивая доспехами, латники наставили на мага несколько арбалетов. Рядом с Фреготом мелькнуло чье-то лицо, и он услышал тихий голос капитана:

— Милорд, нужно делать, что говорят… Похоже, в городе действительно очень худо.

Волшебник согласно кивнул и первым двинулся к сходням. Стоило ему ступить на влажную от дождя пристань,

как он оказался в плотном кольце стражников. Фрегот не стал убирать светящийся шар, и тот послушно следовал за хозяином, выхватывая из тьмы настороженные, готовые ко всему лица. Круг латников с лязгом расступился и навстречу магу вышел невысокий человек в пузатой вороненой кирасе. Морщины и шрамы странным образом переплетались на суровом лице воина, из-под поднятого забрала выбивались спутанные седые волосы.

— Я — Гэлмор, сотник Стражей Аркина, — представился латник. — Следуйте за мной.

— А команда корабля? — нахмурился Фрегот.

— С ними все будет в порядке. Нам приказано всех прибывающих отправлять в карантинные бараки, дабы не допустить заразу в город, — сотник зло сплюнул и пробормотал: — Будто это может теперь что-то изменить…

Гэлмор отдал команду, и отряд из нескольких десятков человек двинулся по пристани. Череда темных домов приблизилась, подбитые сапоги воинов затопали по мостовой какой-то улочки. Наконец впереди мелькнул свет, откуда-то сбоку их окликнули, скрипнула дверь, и Фрегот оказался в просторном помещении. Пахло соломой, сыростью и вином. Тут и там были разложены тюфяки, несколько солдат увлеченно играли в кости, какой-то паренек подбрасывал поленья в большой камин, из угла раздавался раскатистый храп. Гэлмор уверено прошествовал вперед, и магу ничего не осталось, как пойти следом. Воины при виде командира вскакивали, сотник лишь кивал в ответ. Гэлмор открыл неприметную дверь, и они вошли в полутемную каморку большую часть которой занимали массивный стол, несколько стульев и кровать, видимо, единственная в доме. Сотник сбросил промокший плащ, достал откуда-то из угла початую бутылку и разлил ее содержимое по двум стаканам.

— Садись, — бросил Гэлмор. — В ногах правды нет.

Фрегот послушно примостился на один из стульев, сотник последовал его примеру и молча протянул стакан магу. Волшебник некоторое время задумчиво рассматривал его содержимое, наконец, решившись, отхлебнул вина, поморщился и поднял взгляд на Гэлмора:

— Что в городе? Чума?

— И она тоже… — сотник хрипло рассмеялся и налил еще вина. — У нас тут, милорд волшебник, такое творится…

И старый рубака рассказал.

Откуда пришло моровое поветрие? Никто не знал. Только все чаще шли в город вести об опустевших на много лиг вокруг деревнях, и все больше хмурых, голодных крестьян стекались под надежные стены Аркина, боясь одного только слова, страшного слова: чума. Беженцы рассказывали о поднимающихся из могил трупах, разорванных в клочья священниках, погибших от града посевах и болезни, болезни, что гнала их в Святой город. Власти Аркина не сразу поняли, что за опасность им угрожает: голодные годы бывали и раньше, а с мором всегда успешно справлялась святая магия.

А потом было уже поздно.

Кто пронес болезнь через бдительные кордоны священников? Голодные, полуоборванные крестьяне, в последней надежде рвущиеся в город? Или, быть может, развеселые моряки из Агранны, что всю ночь гуляли в кабаке, а, наутро покрывшись черными пятнами выли у Северных ворот? Или во всем оказались виноваты толстые черные крысы, вездесущие крысы, что сновали по улицам в поисках наживы?

Ворота в город закрылись перед толпами беженцев, всех прибывающих моряков незамедлительно распихали по карантинным баракам, а крыс пожрали странные чудовища, вызванные каким-то находчивым магом, но… было уже поздно.