Эвита. Подлинная жизнь Эвы Перон
Шрифт:
Эвите номер два в 1972 году еще не удается встретиться с толпой. Она остается со своим мужем в международном отеле аэропорта Эйсеса. Рядом с целью, но все же в сорока двух километрах от парней, окруживших Розовый дом, резиденцию президентов. Ту самую резиденцию Каса Росада, где Перон прожил десять лет во время царствования, устроенного Эвитой.
Исабель делает Перона объектом почитания, этого достаточно. Обязанности, служба, церемонии, встречи — всем этим занимается она. Военные проглядели Исабелиту и упустили момент захвата и государственного деятеля, и государственной власти слабой женщиной. В ноябре 1972 года разгорается новая звезда на политическом
Супругам все так же запрещено выезжать на магистраль, ведущую в столицу. Что же делать? Вооруженные силы мешают слиянию слегка померкшего мифа и народа, все такого же пылкого, объединенного в едином порыве. Двойной миф не пускают к народу, удерживают в отдалении от столицы.
Перонисты стараются добраться до аэропорта на грузовиках, чтобы забрать «мачо» и мадонну номер два. Улыбка Хуана Перона сохранила блеск, но улыбка Исабелиты остается натянутой, застывшей, скорбной, как у актрисы, которая больше всего на свете боится выхода на сцену. Требуется патетическое усилие всего ее существа, чтобы эта улыбка стала напоминанием о мертвой, о ее всемогуществе, о ее необыкновенном влиянии, до сих пор живущем в Аргентине…
Потоки воды по-прежнему падают с неба, создавая заграждение почти такое же плотное, как войска на страже. Юные паломники, вышедшие навстречу добродушному диктатору, не знали мистического и плотского чуда, каковым являлась Эва Перон, но они еще проникнуты духом воспоминаний своих родителей о счастливых временах.
Перон не может уснуть, его раздражает шум тропического дождя, военные, танки и далекие сторонники. Каждые два часа он появляется у окна отеля, поднимает руку и кричит:
— Товарищи… Товарищи…
Это слово должно восстановить сентиментальное согласие сообщества. И тогда Исабелита, желая смягчить тягостное впечатление от появления престарелого лидера, не знающего, как ему снова завоевать публику, тоже появляется у окна отеля.
Заговорит ли она, отважится ли на чудесные страстные тирады в стиле Эвиты? Проникнет ли она в чудо слова, идущего, несомненно, из глубины сердца, сможет ли вдохнуть жизнь в театральное действо? Нет, она просит у людей, издающих отчаянные крики, которые сливаются в один необычайный слепой вопль энтузиазма, она просит у них… минуту тишины ради Эвиты.
Превысит ли Исабелита эту минуту тишины, пойдет ли дальше и вырвется ли из-под власти призрака?
Наконец, Перон собирается с духом и шепчет в микрофон, нащупывая то знаменитое волнение, которое излучала Эвита:
— Дети мои…
Он тоже замолкает, опустошенный внутренним усилием. Сердце бьется тяжело и болезненно. Пьеса уже сыграна, и чтобы начать заново, нужно склеить декорации, подправить папье-маше интерьера.
— Дети мои, — повторяет Перон, обращаясь к этому народу вечных сирот, детей, околдованных Эвитой…
Хуан Перон вернулся в Аргентину после восемнадцати лет отсутствия не столько ради власти, сколько ради преодоления времени. А как возвратить былые времена, если нет рядом с ним Эвиты? Ведь Эвита лежит под стеклянной крышкой в своем гробу.
Наступает ночь, восторженные почитатели Эвиты, выкрикивавшие ее имя, засыпают в конце концов вдоль тротуаров прямо на камнях. Они видели лишь силуэт, образ, китайскую тень Эвиты… Они ждут зари, чтобы убедиться, вдруг мадонна и вправду воскресла…
С тех пор, как Хуан Перон был изгнан из Каса Росада в 1955 году всем народом, в том числе и военными, восемь президентов, шесть из которых были военными, занимали по очереди этот дворец. В гражданской одежде или в военной форме, эти президенты не смогли принести стране даже крупицу счастья или хотя бы стабильность.
Исабелита рядом. Перон просит, а народ требует, чтобы она предъявила доказательства воскрешения Эвиты. Она подходит ближе, но этого недостаточно. Громкими криками толпа призывает чудо ее колдовства.
Как только массам предлагают чудо исцеления, они откликаются без малейшего колебания. Они сбегаются со своими страданиями, со своей болью, безбрежной, как сама пампа. Ничего не требуется, кроме божественного излучения, чтобы покорить девственные просторы души, затянутой инеем. Для этого должен вступить в действие источник транса под именем Эвита номер два. Перед ней стоит трудная задача: подключиться к потрясающему единению экзальтированной молодой женщины, дочери служанки с фермы, с этой страной тяжкого труда.
Любой согнулся бы под мифологической тяжестью роли… Двойник из плоти и крови, робкий и боязливый, не в силах перевесить призрачной, но бесспорной реальности мертвой женщины, Эвиты Перон. Дублершу выносит ветром на сцену, где политическая звезда Эвита подчиняла себе публику.
Эвита всегда была возвышенной, а все, что противостояло ее тщеславию, она считала посредственным. Народ в этой стране испытывал священный страх перед посредственным, то есть в конечном счете реальным, что и определяется уничижительным названием. Посредственной реальности противостояли возвышенные разглагольствования о любовных мечтаниях… Народ всей душой стремился проникнуть в легенду. Все остальные лидеры предлагали лишь решения проблем повседневной жизни, иногда даже полезные нововведения, но Эвита требовала абсолютной веры. Перон вернулся, чтобы потребовать от аргентинцев такого же самоотречения, той же лучезарной веры в миф о немедленном богатстве для бедняков. Песо падал все ниже и ниже. Вояки превратили полицию в национальное бедствие. Нужно убить шпика, чтобы сделать народ счастливым. Повсеместно происходили кровавые стычки с жертвами с обеих сторон и перемещениями войск.
Во времена Эвиты голытьба захватила сцену. Богач занял место бедняка, он прятался, опускал голову, он больше не выходил на подмостки, богатый стал посредственным, мелким, а бедный — возвышенным. Под покровительством мертвой и обожествленной Эвиты бывший диктатор надеялся возродить свою власть. Перон допустил ошибку, вступив в противоборство с церковью. Религиозный культ столкнулся с конкуренцией, и церковь перешла на сторону военных, также обворованных выходцем из своей же среды, претендовавшим на царствование именем святой Эвиты.
Перону потребовалось восемнадцать лет, чтобы подготовить возвращение с Исабелитой. Сначала она считалась его официальным секретарем. Затем стала женой и впервые примерила форму «дублерши», повторяя роль в Мадриде в преддверии возможного возвращения Перона в Аргентину, возвращения, о котором он твердил все эти годы…
Первая попытка привести в действие план с Эвитой номер два была предпринята в 1964 году. Но бразильские власти отправили обратно удивительную пару по настоятельной просьбе Буэнос-Айреса. Исабелита, казалось, вовсе не была огорчена этим отступлением, а напротив, вздохнула почти с облегчением. Роль не давалась ей. И все-таки эта маленькая проба имела определенный успех. Международная пресса обратила внимание на Исабелиту. Многим она напоминала Эву Перон хотя бы тем, что тоже была артисткой, исполнительницей народных танцев. Быть может, она смогла бы помочь своему мужу вернуть утраченную власть.