Эволюционер из трущоб. Том 4
Шрифт:
Под потолком тут и там горели красные лампочки видеокамер, ведущих трансляцию пустых коридоров. Здесь не было гвардейцев, да и зачем они? На нижнем уровне узники так истощены, что едва могут разговаривать. Да, им не давали умереть и кормили. Но кормили так, чтобы пленники продолжали оставаться на грани жизни и смерти и страдали, страдали, бесконечно страдали, сгорая в агонии!
Одиночные камеры сделали звукоизолированными, чтобы заключённый остался наедине со своей болью и сожалениями. Чтобы он сходил с ума от одиночества и осознания того, что никто не спасёт,
— Не вешать нос, простолюдины! Для вас же жизнь всегда плоха. Вы для меня — словно блоха. Имперский род и Родина едины, — промурлыкал Император и приложил ладонь к считывателю камеры.
Послышался писк и дверь открылась. На цепях висел избитый до полусмерти барон Архаров. Левый глаз заплыл, губа, брови, переносица рассечены, но на чёртовой морде — самодовольная улыбка.
— Узурпатор пожаловал? — усмехнулся Архаров и закашлялся, от чего цепи жалобно зазвенели, ведь на них висели сто двадцать килограммов чистейшей мышечной массы.
— Отребье, — хмыкнул Император и хлопнул в ладоши. Из тени вышел полутораметровый коротышка со свёртком инструментов. — Приступай, — велел Иван Васильевич и привалился спиной к стене.
Пыточных дел мастер был глух, а ещё нем. Ему давно прокололи барабанные перепонки и отрезали язык. Всё, что он мог, это жить жизнью похотливого животного и причинять боль другим.
Коротышка увидел позу Императора, которая давала разрешение работать, ударил пятками друг о друга и, подняв ногу параллельно полу, вошел в камеру. Карлик вечно корчил из себя гвардейца, вот и пытался ходить строевым шагом. Это забавляло императора. Ничтожество корчит из себя того кем не является и никогда не станет.
Прямо на полу он расстелил свёрток и вытащил из него сперва заострённый крюк, потом скальпель, иглу, пилу и кучу прочих инструментов. Он смотрел на железяку, потом на Архарова, качал головой и брал новый пыточный инструмент.
— Сразу пытать? Даже не задашь вопрос? — хохотнул Архаров и снова закашлялся.
Иван Васильевич снова хлопнул в ладоши и из темноты кто-то протянул ему спелое яблоко. Сделали это настолько буднично, как будто Император вкушал яблоки, наблюдая за пытками, далеко не первый раз.
— А если я спрошу, ты дашь честный ответ? — насмешливо спросил Император и с хрустом вгрызся в спелый бок яблока, от чего по подбородку заструился сок, который мгновенно стёрла салфетка, опять-таки появившаяся из темноты.
— Конечно, отвечу, — кивнул Архаров. — Могу рассказать, на чём я вертел твою мамашу или подсказать, куда тебе направиться. Вонючий выро… — договорить Архаров не успел, коротышка крепкой хваткой уцепился в большой палец барона и вогнал под ноготь иглу. Но Константин Игоревич лишь расхохотался. — Плюгавый, сразу берись за скальпель. Пока ты не отделишь моё мясо от костей, ни хрена не узнаешь. Да и когда отделишь — тоже.
— Какая отвага, — улыбнулся Иван Васильевич. — Нет бы направить её на благо родины.
— Родины? Так твой проклятый папаша и украл
По стальным спицам на пол покатились скупые капли крови.
— И что тебя не устраивает? Умер один Император, появился новый. Говоришь так, будто это случается впервые, — насмешливо ответил Император и вышвырнул надкушенное яблоко из камеры, но на пол оно не упало, а растаяло в воздухе. — Ладно, не строй такую недовольную морду. Я ведь щедрый правитель. — Иван Васильевич подошел ближе и похлопал Архарова по щетинистой щеке. — Если расскажешь, куда отправил своих деток, то я могу тебя пощадить.
— Ха-ха! Ты? Пощадить? Вот это хохма! — громогласно рассмеялся барон, от чего пыточных дел мастер невольно дёрнулся. — С большей вероятностью меня пощадил бы Шепчущий, а не ты. — Архаров шмыгнул сломанный носом и попытался плюнуть Императору в лицо, но слюна оказалась слишком густой и повисла на подбородке.
Впрочем, результатом Константин Игоревич остался доволен. Качнувшись из стороны в сторону, слюна упала прямо за шиворот карлику, от чего тот скривился в омерзении и заёрзал. Забавно; как людей потрошить, так ему не противно, а как за шиворот плюнули…
— Глупый барон. Если ты присягнёшь мне на верность и отправишься на восточную границу искупать вину перед Родиной, то будешь жить. Правда детей твоих всё же придётся убить. Слишком долго ты им промывал мозги, — равнодушно сказал Император и щёлкнул пальцами.
Из темноты появилось походное кресло, в которое Иван Васильевич приземлился. Закинув ногу на ногу, от щёлкнул пальцами ещё раз. Массивная дверь камеры плавно закрылась и послышался щелчок. Теперь в камере была стерильная тишина, в которой можно было услышать, как шаркает одежда карлика и как дышит Император.
— Подойди ближе. Шепну на ушко, — хищно оскалился Архаров, но Император отрицательно покачал головой.
— У меня отличный слух. Говори.
— Трусливая псина, — сказал барон и скривился от боли, чувствуя, что карлик вонзил иглу в нервное окончание на предплечье. От этого волна боли прострелила до самого позвоночника. Архаров сосредоточился на дыхании, и боль стала отступать. — Я своих никогда не предам. Мои дети будут жить, а вы, проклятые выродки, рано или поздно сдохнете от их рук. Империя будет свободной, и не важно, сколько лет для этого потребуется.
Император покачал головой и протянул руку, в которую карлик тут же вложил скальпель. Подойдя ближе, Иван Васильевич преобразился. Надменный Император исчез, а на его месте появился обезумевший маньяк. Он схватил Константина Игоревича за ухо и поднёс к нему лезвие.
— Чёртов ублюдок. Только ты и твой сраный род помнят о том, что мой отец узурпировал власть сотню лет назад. — Лезвие резануло кожу, распоров хрящь на треть. — Пожалуй, сперва отрежу тебе уши, потом язык и пальцы. Даже если твои детишки доберутся сюда, то ты всё равно не сможешь им ничего рассказать.