Эволюционер из трущоб. Том 8
Шрифт:
— Ну, не сказать, что прям шарюсь. Но за месяц закрыл четыре единички, — гордо заявил я.
— Оху… Ты совсем оху… В смысле, умом тронулся? Ты же мог там погибнуть! — воскликнул капитан.
— А ты знаешь другой способ стать сильнее в кратчайшие сроки? — спросил я, серьёзно посмотрев на него.
— Быстрота зачастую людей в могилу сводит. Лучше медленно, но стабильно.
— Ой, всё. Не читай мне нотации, — отмахнулся я. — Кстати, ты мне новый букет должен. Этот-то совсем испортился. — Сказал я, кивнув в сторону роз, лежащих в снегу.
—
Так я и поступил. Поднял из сугроба букет, отряхнул его от снега и бросил через плечо:
— Что-то вы, товарищ капитан, по хозяйству плохо работаете. Снег не чищен…
— Я тебе рожу щас начищу. Умник, — усмехнулся он и втолкнул меня в дом.
Как только я вошел внутрь, то почувствовал, что ком подступил к горлу. А ещё мама тут же бросилась меня обнимать и целовать. Удивительно это. Материнское сердце тут же угадало во мне того пятилетнего мальчишку. Елизавета Максимовна разрыдалась.
— Миша! Мишенька! Живой! А я знала. Я верила! Мишулечка мой хороший!
В этот момент я понял, что очень скучал по ней. По Гаврилову. По нежности и заботе. Скучал по возможности быть ребёнком. Глупым, бестолковым. Ребёнком, которому простительно всё, и его будут любить — несмотря ни на что.
— Мама, я так рад, что вы целы, — произнёс я дрожащим голосом и крепко обнял её, закрыв глаза, чтобы сдержать наворачивающиеся слёзы.
Правда, слёзы наворачивались недолго. Когда я закрыл глаза, сработала эхолокация. В сознании отрисовалась карта дома. Совсем крохотный, совсем недавно отремонтированный, но это было не важно. Важно было то, что в моей маме кое-что, неуловимое для глаза, изменилось. Я бы даже сказал, зародилось.
Глава 10
В доме вкусно пахло свежими пирожками. Мама что-то щебетала, обнимала меня, тискала, но я не слушал её. Вместо этого я сосредоточенно пытался рассмотреть то, что мне показала эхолокация. В районе маминого живота теплилась новая жизнь. Я потянулся к мане и позволил тонкому ручейку вмешаться в энергетические каналы мамы.
Без сомнений, это ребёнок. Кажется, девочка. Да, точно, девочка. Такая мягкая энергетика может принадлежать только ей. Моей сестрёнке.
— Папка, я так за вас рад! — выкрикнул я, чувствуя, что слеза скользнула по моей щеке. Развернувшись, я схватил Гаврилова за грудки и рывком подтянул в наши с мамой объятия.
— Чего рад? Из-за того, что мы выжили? — спросил он, смущённо втиснувшись в объятия. — Да что с нами станется-то? И с каких это пор ты меня «папкой» называть стал?
— Ты ему ничего не рассказывала? — я удивлённо посмотрел на маму, а она точно так же уставилась на меня.
Елизавета Максимовна умная женщина и сразу смекнула, что я уже всё знаю о беременности.
— Ещё нет, — улыбнулась она.
— Ха-ха! Ну вы даёте, — рассмеялся я, посмотрел в глаза Гаврилова и сказал. — Поздравляю тебя, папаша. Скоро у тебя родится дочка.
— Девочка?
— Я стану отцом…? — прошептал Гаврилов, не веря своим ушам.
— Дурень. Ты уже отец. Просто ребёнок ещё не родился. Ай! — вскрикнул я, так как два подзатыльника тут же прилетели с разных сторон. Один от мамы, второй от Гава.
Новоявленные родители заулыбались и крепко обнялись, говоря друг другу нежные слова. Это было очень мило. Приятно быть частью этого маленького счастья. Надеюсь, папаша сестрёнки будет вести себя лучше, чем мой отец.
Следующие три часа мне пришлось подробно пересказывать, как я докатился до жизни такой. Ну, а я чего? Выдал всё, как на духу. Причём я рассказал и о генокраде. Зачем? Да если я не могу доверять Гаву и родной матери, то кому вообще можно довериться?
— Хочешь сказать, что ты можешь отбирать способности у тварей и присваивать их себе? — скептически спросил Гаврилов.
— Не только себе, но и передавать другим людям. Давай, покажу, — предложил я и вытащил из кармана визитку, на которую я собрал кровь ящера, убитого мною. — Ут. Поглотить.
На мгновение я скривился от боли, и мама едва не сорвалась ко мне, чтобы поухаживать за болезным дитятей. Но я тут же её остановил.
— Всё нормально. Я бы даже сказал, отлично. — Я улыбнулся и взял Гаврилова за руку. — Ну что, батя? Готовься страдать.
На моём лице проскользнула хищная ухмылка, и я приказал Ут передать Гаврилову только что поглощённую доминанту регенерации. Ага. Именно так. Помните, я говорил, что всё прошло отлично? Это потому, что из ящерки выпала именно эта доминанта.
Капитан держался мужественно! Скрежетал зубами, покрывался потом, вены на лбу и шее вздулись, а сам он покраснел. Через пять минут мучений на Гаврилова было больно смотреть. Всё тело дрожит, дышит так, будто пробежал марафон. Но ему повезло, боль прекратилась.
— И что это было? — задыхаясь, спросил он.
Я же всё время держал его за руку и не отпускал.
— Сейчас покажу.
В конгломерат «Теневой душитель», встроена одна занятная доминанта «Нефритовые когти». Так вот, я просто надавил ногтем на его предплечье и без особого труда разрезал кожу. Гаврилов оскалился, смотря мне в глаза.
— Да, дури у тебя прибавилось, — сказал он.
— Не только дури. — Я отпустил его предплечье и кивнул на рану. — Можешь стирать кровь.
— Какого ху… — Гаврилов осёкся на полуслове, так как, проведя ладонью по ране, этой самой раны на пострадавшем местене обнаружил.
Вместо неё был крошечный белёсый шрам.
— Поздравляю. Теперь ты стал счастливым обладателем регенерации, — улыбнулся я.
— Мишка. Почему ты раньше молчал? Да если бы все гвардейцы Константина Игоревича получили такие… Как ты сказал? Доминанты? — Я кивнул. — Так вот, если бы эти доминанты были у всей гвардии, то мы бы с лёгкостью отразили нападение Императора, а потом бы и ему шею намылили! — возбуждённо выкрикнул капитан, вскочив со стула.