Эволюция как идея
Шрифт:
Ботаник Ю.В. Титов [1978] успешно распространил понятие «эффект группы» на растения. Ему, однако, остался неизвестен яркий пример: семена различных видов деревьев были посеяны на прямоугольных делянках чрезмерно густо, и из-за войны деревца 10 лет росли без прореживания. Почти все делянки приняли форму «ванн» – равно угнетенные деревца одного роста («дно») и резкое повышение роста на краях, независимо от того, была ли рядом поляна или «ванна» другого вида. Что-то вроде стражи по границам. Это краевой эффект [Бяллович, 1953].
Полвека эффект не имел никаких объяснений, кроме пустой отговорки: «Внутривидовой отбор на порядок более
«в критических ситуациях… усиливаются процессы пространственной локализации скоплений, в которых поддерживается повышенная численность репродуктивно активных особей низкой жизненности. Это способствует сохранениею минимально достаточного уровня локального обновления поколений, но сдерживает дальнейшее самовосстановление и формирование целостного популяционного поля» [Жиляев, 2007, с. 659].
Короче говоря, когда угнетенная популяция рвется на клочки, каждый из них поддерживает тех особей, которые хорошо плодятся, даже если они хилы. Т. е. идет не отбор, а нечто совсем иное, и каждый клочок ведет себя как разумное целое. Вот идеализм в действии.
Эффект группы часто упоминается экологами, но не исследуется по существу, противореча мальтузианству, что большинству людей непонятно: разве нехватка ресурсов у одинаковых особей может вызывать что-то, кроме враждебной конкуренции? Нет, коллектив ведет себя как единое разумное целое, будто обладает общим разумом, и особи одного вида далеко не всегда конкурируют – даже если есть острая нехватка ресурса.
Для объяснения эффекта группы иногда тоже привлекают понятие биополя. Оно тут очевидно, если понимать его как сигнальное, как общую среду для согласованного поведения, а не как силу. Главным оказывается, как и для клеток кожи камбалы на шахматной доске, именно согласованное неодинаковое поведение одинаковых элементов (членов группы, клеток кожи и т. п.), тогда как А.Г. Зусмановский имел в виду поле только как средство передачи сигнала.
Является ли поле источником непонятного нам поведения, или сходство поведений – феномен иной природы? Скорее, некое подобие сознания группы как целого следует приписать самому полю, каковое ведет и краевое растение к усиленному росту (отбирая скудный ресурс у соседей), и личинку к нужному ганглию жертвы (диктуя остальным остаться в брюшной полости). Для описания подобия явлений различной природы и различной организованности удобно ввести понятие эдванта.
Эдвант
Эдвантом названо (4-10, с. 321) краткое обозначение для введенного С.В. Мейеном понятия «нетривиальный модус эволюции» [Мейен, 1988]. Громоздкий термин не мог иметь успеха, почему и был предложен термин «эдвант» (от англ, advance – продвижение, улучшение; advanced – передовой, продвинутый). Данное понятие призвано стать ключевым в новом номогенезе (см. LR, т. 13, с. 101). Мейеном было выявлено три эдванта, все ботанические.
1)
Данный эдвант (расщепление) рушит надежду понять происхождение родов и выше как череду происхождений видов.
2)
Если параллелизм выглядит лишь разделителем между миром дивергенций и миром конвергенций (не все авторы даже считают должным это понятие вводить), то эдвант параллелизма (транзитивный полиморфизм) открыл целую область задач эволюции и систематики [Васильевы, 2009]. Это побуждает и в обычном параллелизме увидеть больше, чем у биологов принято видеть.
3)
Гамогетеротопию подробно рассмотрел для животных (не давая названия явлению) И.И. Шмальгаузен [1945] и признал, что обычным естественным отбором ее не объяснить. Самый поразительный ее пример: у пятнистой гиены Hyaena crocuta наружные гениталии самки имеют типично мужской облик, что крайне затрудняет половой акт и деторождение (отчего, замечу, у них очень высока родовая смертность самок и, особенно, щенят.) Хотя в заглавии работы [Шмальгаузен, 1945] и упомянут стабилизирующий отбор как причина, но в тексте объяснения нет, ни там, ни позже. Его и не могло быть, так как автор сам признал, что гамогетеротопия гиен вредна весьма и безусловно, а потому должна уничтожаться обычным отбором.
Самое длинное изложение стабилизирующего отбора [Шмальгаузен, 1946] о гамогетеротопии молчит. Нет ее и в последующих трудах автора – он верен был правилу, которое можно выразить так: «нелепость печатаю лишь однажды». Позже он на такие публикации изредка ссылался как на источник, где якобы дано фактическое обоснование защищаемого тезиса, верно рассчитывая на то, что почти никто по ссылкам не следует. Так поступил он и с гетеротопией: в рукопись 2-го издания добавил ссылку на статью 1945 г. и только. Но вышло оно посмертно, и наивные редакторы вставили весь текст об «отборе» гамогетеротопии у этой гиены [Шмальгаузен, 1968, с. 124–143] из той статьи, оказав покойному худую услугу.