Эволюция как идея
Шрифт:
Пример гениталий пятнистой гиены обсуждается полтораста лет, их дефект объясняют как физиологически (у самок высока концентрация мужского гормона), так и экологически (она сильнее врагов и конкурентов, поедает всё подряд, потому может выжить с изъяном), но зачем и как изъян исторически развился, осталось тайной.
Хороший популяризатор Иорг Циттлау [2010, с. 115], верно критикуя саму идею общеприспособительного хода эволюции, не считает, однако, как не считал и Шмальгаузен, что здесь нужна какая-то теория разнообразия, а не просто игра в термины. Вот, кстати, весь теоретический арсенал Циттлау: «Спор, что движет эволюцией – случайность или
А с позиции актирефа дело выглядит достаточно понятно: это гермафродитизм (точнее, псевдогермафродитизм; настоящий гермафродит – индивид, имеющий дееспособные женские и мужские железы, у раздельно-полых видов очень редок. А как видовая норма известен среди позвоночных лишь у немногих видов рыб), он обычен как индивидуальная патология у различных видов, т. е. образует ряд. Гениталии пятнистой гиены занимают в нем крайнее положение – наивысшее развитие патологии, граничащее с утратой способности жить. Удивительно только, что у нее она является видовой нормой. Но этим лишь реализовано правило Кренке, по которому у какого-то вида, экологически и физиологически прочного, может быть нормой то, что у остальных видов лишь уродство.
Словом, тут Шмальгаузен повторил тот же самый ложный прием, каким прежде ввел само понятие стабилизирующего отбора (см. LR, т. 13, с. 101–103). Тогда, в годы сталинского террора, такая маскировка спасала от преследований за вольнодумство и тем оправдывала автора, но ложный прием продолжает жить как самообман, пресекая его адептам саму возможность понять эволюцию. Пример: вновь поддался ему генетик В.В. Суслов (Новосибирск). Сперва он ввел отбор так, как принято в СТЭ, однако тем же словом затем назвал ламарково обучение: «отбор за несколько поколений сформировал ряд…» [Суслов, 2014, с. 118]. Начавшись, самообман сам собой продолжился: преадаптации Суслов признал как образованные вне отбора, но оперирует с ними как с итогом отбора, думая, что обошелся этим без номогенеза.
Выясняется, что этот самообман – высказать принципиальное противоречие с учением Дарвина в качестве его подтверждения и развития – в России весьма обычен и очень стар. Вот первое известное мне его прямое применение. В конце 1889 г. крупный зоолог Н.П. Вагнер, переводчик А.Р. Уоллеса (писал также сказки под псевдонимом «Кот Мурлыка», весьма популярные), предложил Съезду естествоиспытателей и врачей заслушать доклад врача Н.Г. Воронова «Новая теория наследственности». Состояла “теория” в том, что если допустить все роды сотворенными независимо, то никаких новаций рассматривать нет нужды. Все противоречия дарвинизма легко тогда преодолеть, признав, что с течением веков изменчивость падает, а наследственность костенеет [Съезд, 1890, с. 8–14]. Это – так называемый смягченный креационизм. И Бюро зоосекции Съезда охотно приняло его за дарвинизм: «Эта поправка, внесенная в теорию Ч. Дарвина, устраняет все противоречия, которые она возбуждала» (там же, с. 4).
За 25 лет до того уже был похожий случай: переводчик Дарвина С.А. Рачинский предлагал в качестве дарвинизма то, что ныне именуют системным эволюционизмом (4-08, с. 97), но тогда принять это как дарвинизм или отвергнуть было еще в России некому.
Зато вскоре на этой основе родилось российское течение
Новые эдванты и скрытая дюжина
Как пример перемещения органа (гетеротопии) ранее было указано изменение плоскости симметрии пары плавников-ласт (вертикальная плоскость задней пары у кистеперых рыб перешла в горизонтальную у четвероногих). А как пример переноса идеи органа на иной материальный субстрат указано перемещение теменного отверстия – у рыб оно расположено между лобными костями, а у амфибий – между теменными [Ч-10а, с. 320–321]. Перенос идеи гетеротопии является эдвантом обычной (трактуемой чисто материально) гетеротопии.
Если полагать адаптацию (приспособление) тривиальным модусом эволюции (в простых случаях так считать можно, но не при «переносе идеи»), то следует искать ей соответствующий нетривиальный модус, эдвант адаптации. Таковым видится преадаптация, т. е. приспособление, полезное не в момент появления, а для потомков, быть может, далёких.
Ламаркизм и дарвинизм не смогли сказать о преадаптации ничего определенного, зато Л.С. Берг видел в ней одну из основ номогенеза, и в новом номогенезе она оказалась весьма к месту: преадаптация указывает на тот факт, что эволюция в целом течёт не в линейном времени, а в более сложном, каковое есть временной эдвант.
Кроме времени как последовательности состояний (что за чем), бывают, как видим, другие времена, когда будущее вклинивается в настоящее (в эволюции это преадаптация, а ее поведенческий аналог – опережающее отражение действительности в психофизиологии [Анохин, 1962]). Каждое из них и следует рассматривать как временной эдвант. И если преадаптация формируется во времени, отличном от привычного (тривиального), то естественно задуматься, в каком времени течет адаптация привычная (что такое тривиальное эволюционное время?). На сложность феномена времени указывал и Мейен. См. подборку в LR, том 10.
Видимо, каждому или почти каждому первичному эволюционному понятию (тривиальному модусу по Мейену) можно найти свой эдвант. Так, рекомбинация и гибридизация (модусы микроэволюции) имеют своим эдвантом блочность, наблюдаемую на всех уровнях эволюции (см. структурализм). Если полагать онтогенез тривиальным модусом, то его эдвант – эволюция видов.
Теперь можно вернуться к зомби-паразитизму. Его можно считать эдвантом простого паразитизма, но можно и большее.
Обычное поведение на основе обычного мышления нам понятнее, чем миграция паразита из брюшной полости жертвы в нужный ее ганглий, меняющая ее поведение на самоубийственное. Хочется назвать такую миграцию эдвантом поведения, но протестуют данные эволюции: гриб – убийца муравья найден в эоцене (45 млн лет назад) [ЕйщИеэ, 2011], причем в статье приведен для сравнения снимок кордицепса, помещенный выше. Млекопитающие (и мы заодно) гораздо моложе членистоногих и их жертв, да и мыслим мы куда как сложнее (философствуем, компьютеры за нас думают, мы в космос летаем). Что тут тривиальный модус, а что его эдвант?