Эволюция Мары Дайер
Шрифт:
– Это не воображение, - сказала я.
Я почувствовала пальцы Ноя на своей талии.
– Если это не воображение, тогда, как ты думаешь, что происходит?
– Я уже сказала тебе.
– Как это работает?
Я изучала его лицо, ища усмешку. Я не увидела ее.
– Я не знаю. Может быть это часть... меня, - сказала я, и я знала, что он знает, что я имею в виду.
– Просто поцелуй?
Я пожала плечами.
– Без секса.
– У меня никогда не было секса.
– Я в
– Самый крошечный намек на улыбку поднялся в уголках его рта.
Я точно знала, какую ночь он имел в виду. Это была ночь, когда он, наконец, понял, что я могу сделать, когда я убила всё живое в комнате в зоопарке, всё, кроме нас.
Я думала, что должна оставить его тогда, чтобы обеспечить его безопасность. Я думала, что я должна оставить всех, кого я любил. Ной же не позволил мне этого и я была благодарна ему, потому что я не хотела его отпускать. Я хотела, чтобы он был близко, так близко, как мог . Я не думала ясно. Я не думала вообще.
– Я не знаю, - сказала я, отступая к кровати.
– Как я могу знать?
Ной последовал за моими шагами, и растянулся на матрасе, притягивая меня к себе. Мой позвоночник прижался к его груди; серебряный кулон, который он всё время носил, был холодным на моей коже, чувствовался через майку. Удар его сердца успокоил меня.
Ной потянулся к моей руке и взял меня за неё.
– Мы не должны ничего делать, Мара, - сказал он так тихо, что мои глаза стали закрываться. Я хотела завернуться в его голос и остаться в нём.
– Этого, на самом деле, достаточно.
У меня промелькнула последняя мысль, прежде чем я ускользнула в сон.
Не для меня.
Глава 24.Ранее
Индия. Неизвестная провинция.
Человек в синем посмотрел на меня, в то время как лошади увозили экипаж, поднимая пыль.
– Как тебя зовут?
Я уставилась на него.
– Ты меня понимаешь?
Я кивнула.
– Я не знаю, что твой опекун сказал тебе, но ты теперь на моем попечении. Мы должны будем дать тебе имя.
Я промолчала.
Он издал небольшой вздох.
– Впереди у нас путешествие. Ты себя хорошо чувствуешь?
Я снова кивнула, и наше путешествие началось.
Мне было грустно покидать корабли. Мы шли пешком, в лесу ехали на слонах и был почти закат, когда мы добрались до деревни. Земля под ногами была сухой, а воздух тихим и спокойным. Я почувствовала запах дыма; там было много маленьких хижин, которые растянулись по округе, но людей там не было.
– Заходи, - сказал человек с синем, махнув рукой на одну из хижин. Мои глаза привыкали к темноте.
Что-то шевельнулось рядом со мной; из темноты возникла
– Дочь, - обратился к ней человек в синем.
– У нас гостья.
Девушка вышла на свет, и я, наконец, смогла ее разглядеть. Она была простой, но на ее гладком личике отражались доброта и тепло, которые делали ее красивой. Она улыбнулась мне.
Я улыбнулась в ответ.
Человек в синем положил руку на плечо девушки.
– Где мама?
– У женщины начались роды.
Человек в синем выглядел смущенным.
– У кого?
Девушка покачала головой.
– Не отсюда. Незнакомец, муж, пришел за мамой. Она сказала, что вернется, как только сможет.
Взгляд человека в синем глаза стал суровым.
– Я должен поговорить с тобой, - сказал он ей. Затем он повернулся ко мне.
– Подожди здесь. На улицу не выходи. Поняла?
Я кивнула. Он потащил девушку прочь из хижины. Я слышала шепот, но не могла разобрать слова. Спустя несколько мгновений, девушка вошла снова. Одна.
Она не разговаривала со мной. Вначале. Она сделала ко мне шаг, затем подняла ладони. Я не двигалась. Она сделала еще один шаг, достаточно близко, чтобы я могла уловить ее запах, земляной и сильный. Он мне понравился, и ее тепло тоже. Потом она протянула руку и я позволила ей прикоснуться ко мне. Она присела в углу и усадила меня рядом с собой. Она притянула меня к своему чистому платью с фамильярностью человека, который знал, как именно мне будет удобно. Я извивалась, пытаясь устроиться поудобнее.
– Ты не должна выходить на улицу, - сказала она, неправильно поняв мое движение.
Я замерла.
– Почему?
– Так ты можешь говорить, - сказала девушка, слабо улыбнувшись.
– Это небезопасно, - добавила она.
– Но здесь очень тихо.
– Люди больны. Шум причиняет им боль.
Я не поняла.
– Почему?
– Разве ты никогда не болела?
Я отрицательно покачала головой.
Она улыбнулась и бросила на меня хитрый взгляд.
– Все болеют. Ты - озорница.
Я не поняла, что она имела в виду, поэтому спросила,
– Человек в синем, он твой отец?
– Человек в синем?
– Спросила она, сверкая глазами.
– Это так ты его называешь?
Я ничего не ответила.
Девушка кивнула.
– Да. Но ты можешь называть его дядей, а маму - тетей, когда она вернется.
– Она сделала паузу.
– А меня можешь называть сестрой, если хочешь.
– Мои мама и папа заболели?
– спросила я, хотя даже не помнила их. Я также не помнила, что они у меня были.