Эволюция - первый шаг к бессмертию

Кузнецов Андрей Геннадьевич

Еще шесть-семь этих тварей (с шипастыми плавниками, жалами на хвостах и свиными мордами) вертикально кружились поодаль, проявляя к нам явный и неподдельный интерес, о чем свидетельствовали их полуоткрытые пасти, усаженные зубами.

Оказалось, что купол над нами превращен в огромный аквариум, где, собственно, и резвились эти "милые" рыбешки.

– Вот это номер, - изумленно констатировал увиденное Вадим и погрозил кулаком висящей прямо над ним акуле, которая ощупывала кончиком рыла потолок в надежде найти способ добраться до нас.

– Если красивые статуи я еще могу объяснить,

как психолог, чтобы вновь прибывший персонал понял, что находится на действительно могущественном судне, то

содержание вот этих рыб в потолке разумному объяснению не подлежит, - заявил Семен, адресуя свое высказывание Даниилу.

Тот слегка скривил лицо, выражая, вероятно, тем самым недоумение к словам Семена, и ответил:

– Это к психологии никакого отношения не имеет, поэтому вы можете и не понимать. Наши специалисты следят за поведением рыб, которые, как известно, лучше любых приборов чувствуют опасность. На Земле, на подводных лодках, держали золотых рыбок, а мы используем скулусеков. Они реагируют на крупные метеориты и изменение давления быстрее любого радара.

– Тогда я извиняюсь, - признал свою ошибку Семен, чем явно польстил Даниилу.

Он еще раз скривил губы, что на этот раз означало улыбку, и снова кивнул на потолок, за которым безостановочно кружили акулы.

– Бэйкерс придумал, - продолжил он.
– Весь второй этаж оборудован, как большой аквариум для этих хищных гигантов. Как-то раз он взял только одну особь с собой в одну из экспедиций. Когда та начала метаться по сравнительно небольшому контейнеру, он сначала не понял, в чем дело. А через какое-то время на радаре появился метеорит, летевший точно по направлению корабля. Так Бэйкерс и выяснил, что у этих тварей ярко выражен инстинкт самосохранения. Они словно предсказывают, что может им угрожать. На "Дискавери" как видите тоже реализован этаж скулусеков.

– Веселый он парень, этот Бейкерс, - не удержался я от колкого замечания, но тут же получил отпор, как и Семен.

– Вы напрасно язвите, - не глядя на меня, произнес Даниил, - он очень уважаемый, достойный и храбрый человек. Оставшийся единственным выжившим в последней экспедиции, где, кстати, погибла и его жена. Не удивительно, что он принимает все меры, чтобы обеспечить безопасность своих сотрудников. Пусть даже они кажутся кому-то необычными, но именно по его распоряжению на первые колонии и экспедиции больше не берут женщин.

Я почувствовал резкий укол совести за то, что постоянно думал про Бэйкерса только плохое, а Даниил продолжил:

– Генерал четыре дня летел на спасательной шлюпке от Меркурия в сторону Земли. Это было задолго до того, как первая нога человека ступила на эту планету. Бэйкерс был первым. Так вот, его шлюпка последние сутки дрейфовала без двигателей, так как топливо закончилось. Ему повезло, что неподалеку находился корабль "Пророк", который изучал неправильное вращение Венеры. Связные услышали сигналы, посылаемые Бэйкерсом, и тот был спасен.

– Название корабля-то какое, - вмешался Олег.

– Это корабль "Новой Церкви". Они, как и все сейчас, активно изучают нашу галактику, даже сделали несколько важных открытий, - гордо заявил

Даниил.
– Ладно, всем нужно обследоваться.

Медицинский блок расположен сразу же после парковки, после предбанника, в котором мы стояли. Тут необходимо было раздеться догола. Далее шел отсек обеззараживания, а после него - ряд кабинетов. Все глянцевое и белое: сидения, двери, стены, потолки.

Вояк отправили в левое крыло, нас - в правое.

– Ха, они не люди, я так и думал, - глумился Вадим.

– Думаю, что у них несколько другие проверки, - посмотрел на него я.

– Скорее, причина в том, что они бы задергали нас тем, какие они крутые, а мы доходяги. Это в стиле военных - игра мускул. Дело обычное. Я часто на приемах встречал служивых, - продолжал домыслы Семен.
– Они как дети: бывшие боксеры, каратисты и просто отбитые по жизни головы в своей кучке. Считаю, что это их способ самоутверждения. Только есть одно "но" - в последнее время не было войн и конфликтов, поэтому их кидают туда, куда попало и где это возможно, для того чтобы не теряли формы. Они при этом умудряются передраться между собой, строят непонятные козни друг другу. Короче, резвятся от скуки над собой и окружающими. И чтобы нас с вами не травмировать морально, приходится определять по

разные стороны думающих людей от остальных. Полагаю, жить они будут, скорее всего, тоже вдали от нас.

– Надеюсь на это, Сема, - с долей скептицизма булькнул я.
– Обычно для проверки психики научного персонала людей смешивают между собой ненадолго и наблюдают, кто как себя будет вести в определенных условиях.

– Код 12.22, кабинет семнадцать.

– О, как вовремя, - произнес Вадя, глядя на меня.

– Ну, давай, Андрей, ни пуха, - жалостливо выдавил Семен.

Судя по внутренней обстановке медицинского кабинета, я пришел к выводу, что на корабле вообще уделяется довольно много, если не сказать чрезмерно много, для релаксации сотрудников.

С одной стороны, это как бы хорошо - забота о душевном равновесии, которое, как известно, вещь довольно хрупкая. А с другой - столько отвлекающих внимание предметов, что напрашивается вопрос: от чего они должны отвлекать внимание? Вот и это помещение содержало в изобилии элементы развлекательного характера, без которых медицина могла бы вполне обойтись.

Например, здесь вместо лаконичных белых стен были установлены голографические фотообои с динамической подсветкой. На них порхали бабочки, взмывали в небо стаи ярких птичек, а красивые женщины в бикини прогуливались по золотым пляжам на фоне лазурных волн.

Также в кабинете отчетливо ощущался какой-то сладковатый цветочный запах, но я не мог определить сорт этих цветов. Поскольку медицинский кабинет, как и все на этом корабле, был довольно больших размеров, он разграничивался на зоны, обозначенные табличками: "Зона диагностических работ", "Зона исследовательских работ" и прочее.

Я направился к табличке "Зона первичной консультации" и остановился около полумягкого кресла с высоким подголовником напротив врачебного стола, за которым озабоченно склонился доктор с усталым, но добрым лицом. Его почти полностью скрывал