Эволюция
Шрифт:
Появился он буквально через пять минут. На пол, рядом с Виталием упало что-то тяжёлое и одновременно мягкое, судя по звуку. Пошарив в темноте рукой, ладонь наткнулась на холодный и влажный предмет. На улице солнце опустилось за горизонт, и освещение в комнате, куда его поместили, было практически нулевым. Однако Виталий сразу же понял, что он трогает остывший кусок мяса, это немного удивило его.
– Э-э-э вто это? – спросил он темноту.
Темнота не ответила, но Виталий чувствовал, что человек, перенёсший его в помещение с деревянным полом, находится здесь, совсем рядом. В лицо подул влажный горячий воздух, кто-то дышал ему прямо в лицо, находясь при этом чуть ли не вплотную. Было ощущение, что его обнюхивают, казалось, что через мгновение и на его лицо упадёт тягучая, дурно пахнущая слюна. Этого не
Неожиданно помещение озарилось светом, верней вспышкой света, словно блеснула молния в ночи, который моментально погас. За это мгновение Виталий успел увидеть священника, наклонившегося над ним. Выглядел он в возникшем внезапно и моментально погасшем свете, мягко говоря, ужасающе. Словно демон или смерть в чёрных одеяниях, лицо при этом не отличалось по цвету от мантии, так как имело тёмный цвет, от высохшей на нём крови, а борода слиплась от её сгустков.
Внезапно свет опять озарил помещение, но, как и в первый раз всего на долю секунды, не больше. Этого правда хватило понять, что батюшка держит в руках продолговатый предмет похожий на электрический фонарь. Скорей всего, священник нажимал на кнопку включения случайно, но не удерживал её, влажный от крови палец соскальзывал с неё, или батюшку пугал возникший из неоткуда свет, поэтому он резко убирал с кнопки палец, от чего помещение освещала лишь вспышка света.
С трудом подняв руки, Виталий нащупал в темноте фонарь и ладонь удерживающий её. После чего, пробежавшись кончиками своих пальцев, нашёл большой палец священника, лежащий на прорезиненной, судя по ощущениям, кнопке, и надавил на палец сверху. Комната мгновенно осветилась мощным лучом света. Палец настойчиво дёрнулся вверх, но Виталий надавил на него сильнее, удерживая в данном положении. Далее понимая, что палец священника не особо сопротивляется, нажал на него настойчивее, до щелчка. Теперь, отпустив кнопку фонарика, свет не потухнет, продолжит гореть, пока её не нажмёшь до очередного щелчка, размыкая электрическую цепь.
Свет, отражаясь от белых стен, полностью осветил комнату, в которой находился Виталий. Присевший возле него на корточки батюшка, стал хорошо виден. Они находились не в кабинете, где Виталий первый раз очнулся, откуда он с таким трудом выполз на кухню в поисках воды. Его перенесли в другое подсобное помещение, где, по всей видимости, находилась хлеборезка, помещение, где булки хлеба превращают в удобные для потребления аккуратные кусочки.
Батюшка, рассматривая фонарик, вертел его в руках, от чего мощный луч света метался по комнате. От этого закружилась голова, в висках и затылке боль усилилась, зрачки не успевали подстроиться под неравномерное освещение. Пришлось опять приложить неимоверные усилия. Подняв руки, он положилсвои ладони на ладони батюшки, заставив того таким образом перестать крутить фонарик в руках.
– Прэквати, – устало произнёс Виталий, затем, не в силах продолжать говорить, мысленно добавил: «И так башка раскалывается, лучше бы воды принёс, а то второй раз ползти совсем сил нет».
Далее произошло невероятное, именно это дало понимание Виталию, что он действительно особенный. Его удача практически исключительная, его гениальность абсолютная, он практически пророк нового времени, более того - спаситель старого и создатель нового человечества. Ведь насколько он знал, люди вокруг гибли как мухи, в этом новом мире. Исчезали как вид, от рук и зубов желтолицых, от оружия бывших своих собратьев, наверняка многие покинули этот мир от болезней и ранений, так как некому было помочь. А он, имея такие знания и способности может не просто не погибнуть, более того он обречён на процветание. Батюшка, передав в его руки фонарик, встал и вышел, а через несколько секунд вернулся обратно, держа в руках пятилитровую бутылку воды в руках. Виталий помнил, что про воду он лишь подумал, не произнося это вслух, что означает, священник невероятным для него способом прочитал его мысли. Конечно, это могло произойти случайно, поэтому, чтобы подтвердить свою догадку Виталий, сосредоточившись, подумал о следующем.
***
Когда ты имеешь возможность спокойно, не таясь, находясь под зонтиком защиты крупнейшей стаи в городе, передвигаться в мире вечно голодных хищников; заниматься своими повседневными
Людей, здоровых, не перевоплотившихся, как выяснилось позже, в городе и его ближайших пригородах осталось немало, а если быть точнее - сотни. Где одиночки, где группы, все они были выявлены разведкой желтолицых и помечены ими на карте. Практически каждый день, на большой подробной карте, висящей на стене, появлялась новая красная или синяя точка, означающая, что в данном доме или организации находятся выжившие. Красная точка, поставленная маркером, означала, что тут находится группа людей; с пометкой простым карандашом, сколько человек в данном месте, какого пола, а если в этом была необходимость - какого примерно возраста. Синяя означала, что в данном месте пытается выжить одиночка. Вся эта сеть точек на карте города и его пригородов, означали его неприкосновенные запасы, которые выявлены и запечатаны так, чтобы люди, находившиеся там, не могли покинуть нынешнее место самостоятельно или это было сугубо затруднительно. Этими запасами Виталий пользовался аккуратно, больше по необходимости, так как верхушку желтолицых, приходилось постоянно подкармливать человеческим мясом. Да и сам он не отказывал себе в удовольствии отведать ставшей такой редкой, а от этого ещё более желанной вырезкой человечины из наиболее аппетитной части тела.
Теперь он стал не просто профессиональным гурманом в вопросах человеческого мяса, он стал сомелье в выборе карты вкусов определённых частей тела, их выдержки, и определённой температурной обработки. Если до всего этого ему приходилось довольствоваться тем, что удавалось добыть волею случая, подвергая себя неоправданному риску. То теперь выбор стал куда разнообразнее, а его добыча потеряла те риски, что присутствовали в прошлой жизни. Евстафия некому было ловить, судить или убить. Всё, что было связанно с риском, он делал чужими руками. Даже банальное убийство, что никогда не приносило ему удовольствия, он предпочитал иметь дело с уже мёртвым, остывающим телом, он переложил на священника и ему подобным.
Зато теперь он знал, что мясо женщины гораздо вкуснее мяса мужчины, а вырезка из молодых девушек практически таяла во рту. Но высшим наслаждением, фактическим открытием, что он сделал недавно для себя, оказались дети, их мясо было намного насыщеннее и нежнее взрослых. Виталию повезло - апокалипсис для него стал не упадком со скатыванием в пещерные времена, а процветанием. В его обители «Назарет», были все блага ушедшей цивилизации, которые он не мог позволить себе в прошлой жизни, а доставались они ему без особого труда, стоило лишь подумать об этом. Имелось электричество, которого было достаточно, чтобы использовать все электроприборы, что ему были необходимы, а освещение помещений не выключались круглые сутки. Еды, воды, лекарств было столько, что ему бы хватило на несколько жизней. Это было какой-то сказкой, ведь всё, чтобы он, не пожелал, предоставлялось ему практически тут же, нужно было лишь подумать об этом и указать место, где это находится.
Евстафий даже задумался завести себе гарем из нескольких женщин, которые смогут приобщиться к его диете, а значит, будут с ним на одной волне. Не хотелось оставаться одному, иногда накатывало с кем-то поговорить, особенно когда он был в алкогольном опьянении, а это было теперь не редкостью, ведь практически весь алкоголь мира принадлежал ему. Ещё Евстафий подумывал о наследниках, новых королях переродившегося мира. Так как своего сына в институте национальной гвардии он так и не нашёл ни среди живых, ни среди перерождённых, а он искал, очень тщательно искал. Даже переселился, сделав центральной базой своей обителью «Назарет» военный институт национальной гвардии, где раньше обучался его сын.