Эвотон: трансформация
Шрифт:
Как только устройство подтвердило статус готовности, Алон со всей доступной ему силой запустил генератор.
– Десять секунд до выстрела! Совет Консилиума предписал! – проговорил Страж в спину человеку, который наблюдал, как непонятно откуда появившийся ферруанец в неимоверном прыжке поймал генератор!..
– Нет! – завопил Алон, которому в этот момент было наплевать на сдержанность в эмоциях. – Нет!
Он выставил кулаки, один из которых заливала кровь, и стиснул зубы в приступе отчаяния!
Вархунд молча рассматривал окрестности Пересыпского моста, находясь у боковой прозрачной поверхности антиграва. Его руки надёжно сковали субстанционные
Их полицейский летательный аппарат держал курс в центр Одессы, пребывая в общем потоке антигравов самых разнообразных форм и размеров. Одинаковая скорость их передвижения, отсутствие каких-либо посторонних шумов и вибраций создавали довольно интересный эффект плавного покачивания транспортных средств относительно друг друга. Особенностью полёта в антиграве на длительные расстояния было то, что соседи на протяжении всего маршрута не менялись.
Возле антиграва, в котором конвоировался арестованный абсидеум, некоторое время летела чайка. Глаза Вархунда с любопытством следили за ней. Птица периодически открывала жёлтый клюв, но полная тишина в салоне не оставляла шанса какому-либо внешнему звуку быть услышанным.
Под ними пролегала пустая автомобильная дорога. Неожиданно все присутствующие заметили приличного размера воронку, в центре которой находился сплющенный обгоревший джип. Андрей с подозрением глянул на ухмылку арестованного, который по-прежнему любовался красивым птичьим оперением нежного белого цвета. Вскоре лицо абсидеума снова приняло прежние тяжёлые черты, а спустя несколько секунд он впервые за время полёта в упор начал сверлить взглядом Вела. Патриец, безусловно, заметил такое поведение, но никак не отреагировал. Наоборот, он всячески презирал Вархунда… Он боролся сам с собой… «И ладно, если бы вы вредили только себе. Но как можно жить, зная законы мира, и наносить ему же урон?» – снова и снова раздавалось в голове Велфария!
Бывший глава Совета нагнулся в сторону абсидеума:
– Похоже, ты не считаешь меня и остальных землян достойным противником, ведь так?
Вархунд промямлил что-то себе под нос на языке абсидеумов, а затем добавил:
– Не входить в контакт с низшими.
– Соблазн оказался сильнее принципов? – спросил Тобиас. – Вы же давно начали сотрудничать с землянами, надеясь, видимо, что ожидаемый эффект полностью и безболезненно закроет глаза на измену всего лишь одному из многих принципов. Но что-то пошло не так…
Абсидеум демонстративно рассматривал окружающий мир через поверхность антиграва.
– Нарушив один принцип, захотелось надругаться и над остальными. Со временем нашлось оправдание… Липовое, дерьмовое… Притянутое за уши… И преступление превратилось в нормальное целесообразное поведение. Самое тяжёлое, абсидеум, – вовремя поймать момент самообмана или навязывания обмана… Лишь сильный духом способен на такое… Вон, глянь на полицейских… Чувство собственного достоинства и безграничное уважение своего мнения полностью нивелировало внешнее корыстное навязывание каких-то ценностей!
Их транспорт пролетал мимо Воронцовской колоннады, которая возвышалась над морем, предоставляя наблюдателю возможность насладиться замечательным видом. Плотные и насыщенные жёлтые лучи света, испускаемые парящими на антигравитации прожекторами, бесподобно красиво подсвечивали длинные, белоснежные, золотистые, коричневые, красные… роскошные платья роскошных дам, которые наполняли атмосферой любви окружающее пространство, утопая в нежной ласке и искушённом внимании подтянутых мужчин, в движениях медленного
– Знаешь, землянин… Я не в состоянии описать то неловкое положение, которое разъедает меня сейчас на части. Муравьи поймали динозавра и пленили его! Здесь самое гнусное – не в процессе, – Вархунд задумался на мгновение, – а в причине, не в принципах, а в умении их применять. Абсидеумская цивилизация намного глубже понимает жизнь. Не забывайте, что мы находимся на восьмидесятом уровне развития сознания. Но, как оказалось, муравьи поняли ту же самую жизнь качественней. И, что самое ужасное для меня, – с меньшим объёмом знаний! Поэтому я вас всех ненавижу! Поэтому я при первой же возможности прикончу вас всех, даже несмотря на предательство, которое вы в будущем будете преподносить мне как спасительный круг! Я потерял свои абсидеумские способности из-за того юноши… – всем показалось, что в словах инопланетянина промелькнула какая-то отдалённая симпатия или уважение. – Но я не потерял абсидеумскую душу!
Никто до конца не понял его последних слов: большинство присутствующих слишком сосредоточились в попытке их проанализировать.
В моей голове засвистело! Значит, кто-то поблизости совершал эвотонирование очередного вонючего цорга… «Как можно выполнять Совет, если понимаешь его нецелесообразность, опасность?! Только свихнувшиеся на контроле и подчинении абсидеумы будут слепо следовать ему в такой ситуации. Но патрийцы!.. Да, я понимаю, что на планете – режим оперативного управления… Верховный Страж, Консилиум… Той вольности уже нет, а вместо неё – контроль над обществом. Непривычно! Я понимаю… Но мозги же остались прежними! И знания… Информационное поле… Их ведь никто не отменял!.. Ну как можно стрелять в цоргов, если понимаешь, что исчезновение Субстанции откроет им путь для врага?! Две заразы сами съедят друг друга! Как можно?!» Свист доходил до невероятного уровня, пронизывая каждую клетку моей головы. Я начал кричать. И одновременно вспомнил, что последний раз я ощущал подобное во время норвежской битвы десять земных лет назад…
Не открывая глаз, я свирепо прокричал:
– Да кто там эвотонирует?! Хватит уже! Дайте жить!
Или мои слова подействовали, или эффект сам по себе исчез, но я потихоньку начал различать внешние шумы. Первое, что заметил, – дикие вопли с левой стороны. Крики были настолько душераздирающими, что меня затошнило от ужасов, нарисованных воображением. Конечно, нужно было действовать и идти на помощь Стражам! Наверное, насекомые… «А где их челюсти? Шум… Нет! Его нет!» – промелькнуло в голове.
Я запустил потоки света на сетчатку и привстал: цорги до сих пор атаковали патрийцев, но их количество настолько поубавилось, что теперь защищались лишь одни ферруанцы.
– Ну наконец-то! – раздалось над правым ухом. – Очнулся! – пробурчал Страж. – Глянь налево!
До того, как я последовал его совету, мой взгляд не отрывался от благополучно посаженных антигравов. Но без пилотов: их местонахождение оставалось для меня загадкой, так как находящиеся передо мной бойцы уже примелькались ранее. Один из цоргов, закончивший разделывать верхнюю часть трупа, напугал меня до смерти: он развернулся и пронёсся мимо, словно пуля! Слизь и кровь, оставшиеся на челюстях, капали на землю. Когда моя рука таки навела на него плазму, насекомое уже скрылось из виду. А затем я обнаружил, что ищу растворившееся в траве чудовище на фоне огромного дота и какой-то средневековой крепости, вокруг которой был ров с плескавшейся водой!