Евреи и пророк
Шрифт:
"Э – эх, жил бы я хотя бы в Польше. Надоел этот Азербайджан. Вообще-то человека, прожившего жизнь в Азербайджане, следовало бы без разговоров помещать в рай. Ведь жизнь в Азербайджане – это испытание.
Твердят иногда, мол, Баку, Баку, красивый город, центр Кавказа. Глупости это. В Баку только ветер и море, и больше ничего здесь нет. Это несерьезно!
Надоело все. Все! Хочется попробовать чего – то нового, иного'' – думал про себя.
Прыгали, не слушались мысли. Накатывалось на мозг много идей. Здесь нужен большой ум, сильное проникновение. Но опять дело продолжало идти все еще
Тогда должен ты либо драться за это место, либо оставить его. Лучше второе. Не потому, что я не способен драться, а скорее из отвращения к себе: если ты выбрал нечто, привлекающее других, это означает определенную вульгарность вкуса.
И вовсе не важно, что ты набрел на это место первым. Какая разница?
Первым очутиться даже хуже, ибо у тех, кто приходит следом, аппетит больше твоего, частично уже удовлетворенного. Подвинуться попросит он тебя, и устало зевнув, ты уступишь ему место.
Недовольство ребенка родительской властью и паника взрослого перед ответственностью – вещи одного порядка. Это одно и тоже. Все боятся прыгнуть в неизвестность. Нам видится этот прыжок страшнейшим испытанием.
Но когда мы осознаем, что все это глупость жизни, мы прибегаем к алкоголю, и топим в нем мозги. Воистину счастье – это не отсутствие желаний, это множество надежд и никакого опыта.
Эх – ма! Думаю, можно, например, выдумать совершенно новый запах духов. И назвать красиво, типа «Роза Кавказа»''.
Исаак был способный человек. Еще с детства любил он парфюмерию. Его научил этому дед Меер Елизарович. Меер Елизарович родился больным. В детстве невыносимо дико и гадко пахло от него, стеснялся этого порока своего. А что ж делать? Хотел даже убить себя. Утопиться в море, надеть на шею камень, завязать руки, и со скалы прыгнуть вниз.
Но потом подумал, а что если превратить минус в плюс. Одна вертикальная черточка, и все! – плюсом стал минус!
Он начал проверять свое обоняние, оно у него было шикарным. Он мог определить за километр даже запах менструации молодой девицы.
Однажды Меер подошел к одной дивчине. В Баку это было, еще до войны.
Проверить захотел свои познания в этой области на практике, то есть, конкретно. Девица была местной – азербайджанкой. Стеснительная, домашняя чувиха лет семнадцати. Так Меер ее и спросил, подойдя вплотную, прямо у обочины:
– Девушка, только не обижайтесь, скажите честно. У вас пизда от менструации так воняет? Скажите, мне нужно это знать! Нужно! Скажите, скажите!!!
Окаменела бедная девица. Убежала прочь бедняжка, хватаясь руками за голову. Хотя потом призналась своей сестре, что он был прав. Угадал шакал, угадал то, что было с ней! Короче говоря, вот так.
Собрав воедино бесчисленное множество флаконов духов, перебирая, вливал он их друг в друга. Спаривал, смешивал, соединял.
Все очень просто. Требуется соединить между собой разные компоненты.
Такова
Однородный элемент развивается тогда, когда становится разнородным.
Помесь различных компонентов ведет к прогрессу.
Музыкальный инструмент – канон, гитара или тар – раньше были однострунные, а потом, став многострунными, этим самым выиграли, ибо и звук стал ярок, и мелодия богатой. Потому и вкусен торт, что он орехами напичкан: кремом, бисквитом, фруктами, желе и пр. Великое можно создать при разнообразии и конструктивности различных элементов.
Меер Елизарович эту хитрость знал – надо соединить, объединить несоединимое. В этом и успех. Он составлял новые типы и виды запахов.
Иногда выходили удачные запахи. Пробовал все это на себе. Так учил он внука Исаака парфюмерии. Исаак учился, он был способный ученик. Накапал однажды на себя всего одну лишь каплю, и по городу прошелся. Так вот весь Баку на него оглядывался. Что – де, за запах.
Потом еще раз попробовал уже новый, совершенно иной вид мужских духов.
Всего две капли, и все девушки к нему липли. Особенно это было ярко и мощно, когда он летел в Южную Америку, и случайно попал на инаугурацию Президента страны.
И вот поехал он за океан. Документы были в порядке, было рассчитано все четко и железно. Началось мероприятие, кругом полиция, журналисты, камеры.
Вошел Исаак в зал, капнул на себя пару капель. И все!
Что там началось! Мероприятие сорвалось, у всех пошел понос. Даже у новоизбранного Президента, который давал на сцене клятву, и присев на одно колено целовал национальный флаг страны.
Он еле дочитал текст, торопливыми шагами убежал со сцены прочь. Еле дошел до унитаза Пыхтя, приспосабливался на скользком унитазе, опорожнялся, затем, стараясь успокоить сердцебиение, надевал брюки, выходил из кабинки, из туалета, и, пройдя два шага по коридору, заново обсирался. Народ отрекся от него.
После этого в зале пошла такая вонь, что кругом стояли крик и вопли.
Слева и справа шум и ропот.
– Кривосерро пучпукатто!
– Бздихомих нахере-варе!
– Срахочумба оноблянно!
– О! Йа-йа! Абасрайтен шайзя унгемютлих!
– Срахоембо перманетано!
– Уйобен зи биттте русише швайна шнеллессыклих!
И так далее, и тому подобное. Долго мусолили это событие, потом забыли.
В парфюмерии Исаак был асом, докой. Обоняние его было чудесным, творил он с запахами чудеса.
Работал, мучился, искал он запах, с которым он столкнулся в детстве.
Этот запах его мучил, не давал покоя. Это же было, было – говорил он себе.
И сделал он одно супер открытие. Упорно работая над запахами, решил объединить и слить в одно единое сок крапивы, кровь горностая, сперму волка и кожу слона. Все это вскипятить, отложить на месяц, чтобы отстояло.
Потом добавить туда каплю крови малыша, возрастом не более трех лет.
Затем очистить содержимое от осадка, добавить по три капли одеколона «Кортье», и одну каплю «Кужон». Поставить содержимое на солнце. Через день добавить пол капли «Самарканда». Через месяц запах будут нечто, ибо туда еще надо добавить жидкую слизь из влагалища молодой непорочной девушки. Обязательно нетронутой.