Еврейские пираты Карибского моря

Крицлер Эдвард

Большинство членов общины прибыли из Голландии, но были там и сефарды из Испании, Турции, Португалии и Северной Африки, а также ашкеназы из Венгрии, Польши и Германии [248] . Возможно, они слишком увлекались азартными играми и женщинами, но таков был Новый Свет. Немногие поселенцы думали о морали и нравственности. Индейские и африканские наложницы были в порядке вещей, но христианские женщины, какими бы соблазнительными ни представлялись, оставались запретными. Не все евреи занимались торговлей, но, вне зависимости от рода занятий, все соблюдали традиции иудаизма. Однажды во время праздника Симхат Тора они устроили шумное шествие по улицам с Торой. Кальвинисты обвинили их в «бесстыдной дерзости» и оскорблении христианства, и принц Мориц велел впредь проводить религиозные церемонии частным образом — «чтобы никто их не слышал и не видел» [249] .

248

Bloom, «А Study», 91.

249

Wiznitzer, Jews in Colonial Brazil, 74–75.

Настроения

колонистов частично можно понять, познакомившись с показаниями уже упоминавшегося информатора, раскрывшего роль Мозеса Коэна Энрикеса. Информатор, капитан Эстебан де Фонсека, был еврей-изменник, уехавший из Амстердама обратно в Испанию. В апреле 1634 года он выступал в Мадриде перед инквизиторами. Давая показания об ущербе, причиненном испанской короне голландскими евреями, он сообщил, что восемнадцать судов в Амстердаме готовятся перевезти в Бразилию сотни евреев. Но для начала они собирались отправиться к португальской Коимбре. Там трибунал инквизиции недавно отправил на костер двести евреев. «Они планируют пойти в Коимбру… изгнать инквизиторов и освободить узников, а также разграбить монастырь Санта-Крус» [250] . Фонсека утверждал, что деньги на экспедицию были собраны по подписке среди всех голландских евреев и что армаду вел еврей, который привлек к этому еще сотню евреев: «Я назову только главных, ибо перечисление всех будет бесконечным». Затем Фонсека назвал имена десяти евреев (миньян), включая близкого друга Мозеса Абрахама Исраэля, которого он назвал адъютантом флота (офицером по административным вопросам). Помимо раскрытия пиратской и шпионской деятельности Мозеса, Фонсека сообщил, что тот составил особенно дерзкий план по захвату Гаваны с помощью африканских воинов, замаскированных под рабов: «Они должны высадиться под флагом перемирия, утверждая, что бежали от голландцев. [Оказавшись в городе], они под покровом ночи взяли бы в руки оружие и перебили солдат».

250

Adler, «А Contemporary Memorial», 45; Yosef Kaplan, «The Portuguese Jews in Amsterdam: From Forced Conversion to Return to Judaism», Stadia Rosenthal 15 (1981), 41–42. Цитата из протокола суда: «Эстебан де Арес де Фонсека жил в Испании, в Памплоне, когда встретил кузена из Бордо… Тайные евреи убедили его отвергнуть веру Господа Иисуса из Назарета и принять Моисееву религию и так спастись… В 1625 году он прибыл в Амстердам, где его с большой радостью встретили родственники. Они рассказали ему „о божественных чудесах, вернувших к иудаизму тех, кто прозябал во мраке христианства“. Они стали обихаживать его с целью превратить в еврея, потому что, как сказали ему, его мать была еврейкой. Он отказывался пройти обряд обрезания и не хотел становиться евреем. Тогда к нему приставили раввина, который продолжал уговаривать его соблюдать иудейские обряды. Через полгода, убедившись, что попытки не дали результатов, его изгнали из общины и всем евреям запретили разговаривать с ним. Через 15 или 16 дней он пришел к ним сам, и они согласились обрезать его. После обрезания он получил имя Давид». Каплан пишет, что это свидетельство под вопросом, так как он наверняка пытался обелить себя и доказать, что отступничество ему навязали силой в Амстердаме.

Ни того ни другого не случилось. Нет никаких свидетельств того, что флот, следовавший в Бразилию, останавливался в Португалии и изгонял инквизиторов, как и о том, что Гавана пала благодаря хитрости, подобной троянскому коню. Возможно, предводители еврейской армады узнали, что их планы раскрыты, и отказались от задуманного. Или же показания Фонсеки были всего лишь разговорами, подслушанными в пивных. Однако же его свидетельство проливает свет на характер Мозеса и его товарищей. Они играли в карты, пили ром, курили сигары и обсуждали разные дела, от торговли сахаром до работорговли и контрабанды серебра из Потоси, — но также замышляли разрушить империю инквизиции.

Пока губернатором оставался Йохан Мориц, Новая Голландия процветала. Общины колонии конфликтовали, но продолжали работать вместе. Ежегодное производство сахара возросло с пятнадцати тысяч тонн в начале XVII века до тридцати тысяч во время правления Морица. В результате сахар в розничной торговле подешевел в два раза и стал доступен не только богачам [251] .

Пока братья Коэн Энрикес с друзьями завоевывали нишу в Бразилии, их родня в Амстердаме богатела на импорте товаров со всех концов мира. Голландские капитаны, нелегально торговавшие с агентами-конверсос в испанских портах, привозили товары прямо в Амстердам. В Перу, где евреи контролировали торговлю серебром, руда из шахт обменивалась на китайский шелк, доставляемый через Мексику, перец из Ямайки оказывался в Голландии, где его применяли при копчении сельди, венесуэльский жемчуг стал популярной «разменной монетой» во всем мире. Испанские торговцы не выдерживали конкуренции цене и качеству товаров [252] . Евреи из Амстердама поддерживали контакты с сефардскими торговцами в Средиземноморье и, выступая посредниками между ними и Новым Светом, получали прибыль от сделок с обеих сторон.

251

Richard Dunn, Sugar and Slaves (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1972), 61; Wiznitzer, Jews in Colonial Brazil, 88; Bloom, «А Study», 90.

252

Контрабандная торговля через Амстердам была настолько развитой и масштабной, что в 1662 году испанские галионы возвращались домой после двухлетнего торгового путешествия, заполнив трюмы лишь наполовину.

В 1640 году,

после шестидесятилетия единства, Португалия снова отделилась от Испании. В Лиссабоне был совершен бескровный переворот, в результате которого на трон взошел герцог Браганца. Новый король, вступивший на престол под именем Жуан IV, послал делегацию в Голландию, чтобы подписать договор о мире и сформировать союз против Испании.

В результате в Бразилии сложилась непростая ситуация. Голландия, став союзником Португалии, продолжала оккупировать большую часть ее колонии. Вместо того чтобы понять странность этого положения и предоставить определенные привилегии португальскому населению Бразилии, Генеральные Штаты велели принцу Нассау захватить как можно больше сопредельных территорий. Принц не стал терять времени для осуществления этого макиавеллевского замысла. Пока он вел переговоры о мире с правителями соседних провинций, принадлежавших Португалии, его солдаты оккупировали эти земли. Одновременно он отправил флот в Африку, чтобы захватить остров Сан-Томе и порт Луанду в Анголе.

В 1642 году Голландия контролировала большую часть северо-востока Бразилии и африканские форпосты, через которые в колонию поступал основной поток рабов [253] . Колония достигла зенита могущества, но ненадолго. Когда срок полномочий принца подошел к концу, Генеральные Штаты сочли, что его правление обошлось слишком дорого, и решили не продлевать каденцию. Действительно, Новая Голландия оказалась самой дорогой колонией голландской державы, но она и производила огромные богатства. Тем не менее в сентябре 1643 года принцу было велено вернуться в Голландию. Лидеры религиозных общин Новой Голландии просили его остаться. Письмо евреев восхваляло его «мудрое и счастливое правление», благодарило за защиту, а также обещало, что если принц останется, то «его годовой доход утроится» [254] . Но если он все-таки уедет, то евреи хотели бы купить его замок и устроить там синагогу. Против этого резко возражали кальвинисты, убедившие губернатора отказать евреям [255] .

253

Голландская территория на северо-востоке Бразилии включала в себя Пернамбуко, Итамараку, Рио-Гранде-де-Норте и Парайбуна.

254

Wiznitzer, Jews in Colonial Brazil, 88–89 (transcript of letter in Wiznitzer’s appendix).

255

Bloom, The Economic Activities of the Jews, 138,138n.

Какими бы соображениями ни руководствовались Генеральные Штаты, отзыв Морица стал недальновидным шагом. Судя по всему, Генеральные Штаты не рассматривали вероятность нарушения мирного договора со стороны Португалии, хотя сами голландцы выхолостили его своими действиями. Когда принц разместил войска в соседних провинциях, португальское население начало готовить мятеж для восстановления своей власти. За два месяца до отплытия принц узнал, что португальцы захватили одну из пограничных провинций. Март 1644 года стал началом конца Новой Голландии.

Мятеж возглавил Жуан Фернанду Виэйра, глава португальской общины, поклявшийся отдать жизнь и собственность на дело «восстановления отечества» [256] . Вместе с восемнадцатью сообщниками он составил план убийства руководителей голландской администрации. Португальцы хотели пригласить «голландских вождей» на банкет в доме Виэйры по случаю дня рождения одного из святых, и убить их всех разом. Среди заговорщиков был еврей-конверсо Себастьян Карвальо, который сообщил о плане главе «Маамада» доктору Абрахаму де Меркадо. Тот, в свою очередь, написал письмо Абрахаму Коэну, изложив детали заговора и подписавшись A Verdade Plus ultra («Высшая истина»). Коэн сообщил о заговоре принцу, и тот попросил его помочь в задержании предателя [257] .

256

Wiznitzer, Jews in Colonial Brazil, 93.

257

Ipid., 116–117.

Виэйра, узнав, что заговор раскрыт, собрал людей и бежал в джунгли. Коэн с несколькими друзьями погнался за ними. В короткой стычке погибли два еврея. Коэн и другие богатые евреи сочли, что «за смерть надо отомстить», и оплатили правительственную карательную экспедицию. Вскоре в погоню за Виэйрой устремились шестьсот голландских солдат и триста индейцев, но преследователи сами попали в засаду. Так началась гражданская война. Ее ожесточению способствовали плохие урожаи сахарного тростника 1642, 1643 и 1644 годов, из-за чего повстанцев поддержали португальские плантаторы, которые отказались выплачивать долги.

Летом 1645 года произошел инцидент, возымевший значительные последствия. Мятежники захватили остров возле Ресифи и взяли в плен голландских ополченцев. Среди них оказался отряд из тринадцати евреев под командованием еврея-офицера. Португальцы отделили их от прочих пленных и повесили. Для командира мятежников евреи были не просто вражескими солдатами, но предателями. Поэтому он считал себя вправе вздернуть их, а офицера заживо сжечь [258] .

Когда об этом узнали в Ресифи, Верховный Совет направил официальное послание португальскому предводителю, где содержался язвительный вопрос: «Почему пленных евреев убили таким зверским способом? Разве они не такие же люди, как мы?» [259]

258

Ibid., 95–96.

259

Bloom, «А Study», 94.