Еврейский вопрос Ленину

Петровский-Штерн Йоханан

Российские расисты и их еврейские демоны

СРН щедро одаривал своих пылких сторонников, таких как ныне полу- или напрочь забытые Алексей Шмаков (1852–1916), Георгий Бутми (18 561 927), Георгий Замысловский (1872–1820) и Михаил Меньшиков (1859–1919). Среди этих ничтожеств Меньшиков был наиболее заметным и талантливым, не случайно он подвизался корреспондентом «Нового времени», респектабельной и многотиражной консервативной газеты. Известный знаток русской культуры XIX в. (наш современник) охарактеризовал Меньшикова как третьеразрядного журналиста, который черпал свои идейки из «котла с фельетонными объедками». [177] Когда Меньшиков перешел на ультраконсервативные позиции и занялся малосъедобной объедочной журналистикой, Чехов назвал его мерзавцем, Лев Толстой прервал с ним отношения, министр просвещения в царском правительстве обозвал его свиньей, а граф Сергей Витте заметил, что Меньшиков заходит куда дальше самых крайних реакционеров. Однако не следует торопиться списывать Меньшикова как литературную пустышку: популистский,

хотя и поверхностный литератор, Меньшиков сформулировал и пустил в широкий обиход главные антисемитские мифы, которые питали (и питают) русских писателей, поэтов, журналистов, политиков и философов не только в XX, но и в XXI в.

177

См. Рейтблат А. Котел фельетонных объедков: случай Меньшикова М.О. // Неприкосновенный запас. 1999. 2. С. 3–8.

Меньшиков сформулировал основные догматы русской ксенофобии точно так же, как до него «Протоколы сионских мудрецов» сформулировали ключевые положения европейского антисемитизма. Он первым из русских консерваторов взял на вооружение биологический расизм. Именно он ввел в русскую консервативную философию теорию Гобино об арийском превосходстве. В своих патетических воззваниях, замешанных на густом расизме (позднее собранных в один том под названием «Письма к русской нации»), он распространялся о превосходстве касты русской аристократии и о неполноценности иноземцев нерусского происхождения. Он ненавидел нерусские этносы, кем бы они ни были, даже балтийских немцев, совершенно обрусевших, урбанизированных, глубоко патриотичных, поставлявших русской армии отличных офицеров.

Меньшиков также презирал голландцев, греков, итальянцев, поляков и украинцев, состоявших на русской службе, — всех тех чужаков, чье присутствие в России он находил чрезвычайно вредным для титульной русской нации. Какой бы у них ни был образовательный ценз и патриотический настрой, представителям этих национальностей и этнических меньшинств просто не было дано понять, ни тем более сохранить дух русской нации. Евреи же были для Меньшикова наихудшей среди инородческих групп. И когда Меньшиков призывал избавиться от этнически чуждых элементов в среде русской бюрократии, как местной, так и центральной, в том, что касается евреев, он заявлял, что их надо убрать всех до одного. Только так, заявлял он, можно избежать того, что Гобино называл «неминуемым упадком и гибелью» белой расы. [178]

178

О Гобино. см. С. Loring Brace. “Race” Is a Four-Letter Word: The Genesis of the Concept. Oxford: Oxford University Press. 2005. P. 119–124.

Находясь целиком и полностью в зависимости от французских, немецких и польских источников, Меньшиков двигался в русле той традиции русских реакционных философов, которые обильно заимствовали свои идеи на Западе. Апологет расовой чистоты, русского православия и славянской духовности Меньшиков пересыпал скрытые и прямые цитаты из Вильгельма Марра и Артура де Гобино вековыми инсинуациями антиеврейской католической пропаганды, которые воскресил отец Пранайтис, католический эксперт по еврейскому ритуальному убийству, выступавший свидетелем обвинения на процессе Бейлиса. Евреи похожи на обыкновенных людей только на первый взгляд, заявлял Меньшиков. На деле же они «народ азиатский и желтокожий», любой специалист сумеет «подметить в еврее черты низшей расы», поскольку семитская кровь в течение тысячи лет смешивалась с негритянской. [179]

179

Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М.: Изд-во журнала «Москва», 2000. С. 221, 246.

Что же касается политических пристрастий мирового еврейства (от Америки до черты оседлости), их объединяет заговор международного кагала против России. В самой же России евреи захватили ведущее положение в искусстве, литературе и журналистике, поскольку они профессиональные фальсификаторы и имитаторы, а не потому, что они наделены талантом. Исторически «при всевозможных условиях еврей — ростовщик, фальсификатор, эксплуататор, нечестный фактор, сводник, совратитель и подстрекатель, человеческое существо низшего, аморального типа». «Евреи фальсифицируют все решительно на свете, начиная с монеты и кредитного знака. Они подделывают векселя, документы, всякую пищу, вина, лекарства, материи, утварь, золото, серебро»… и даже девственность. [180]

180

Меньшиков. Письма к русской нации. С. 76–77, 132 133.

Социальный дарвинист Меньшиков сравнивает евреев с бациллами, проникающими в здоровое тело русского народа. Евреи непрерывно замышляют «унизить» Россию и стравить русских. Еврей «ненавидит христиан» и вечно изыскивает, как бы им напакостить. Для этой цели евреи наводнили Россию идеями равноправия, продукта иудео-масонского заговора, подрывающего устои русской арийской нации. Более того, евреи вдохновили Менделя Бейлиса, чтобы тот совершил ритуальное убийство православного мальчика Андрюши Ющинского, таким изуверским образом воспроизводя ритуальное убийство Иисуса Христа. Не имеет значения, был Бейлис оправдан присяжными или

не был: Меньшиков уверял читателей, что вся еврейская история была одним сплошным ритуальным убийством — евреи расправлялись с народами, которые приютили их на своей территории. Задолго до того, как евреи-большевики появились среди членов Политбюро коммунистической партии, Меньшиков страстно доказывал, что нет такой вещи, как русская революция, потому что революция в России исключительно еврейская. Меньшиков не сомневался, что «истинный прогресс общества возможен лишь тогда, когда действует отбор лучших» и надеялся, что русская нация, в конце концов, избавится от племени восточноевропейских евреев. [181]

181

Там же. С. 65, 232–239, 246–253, 272–724, 322, 397, 405–411.

Государственный старорежимный антииудаизм и подогреваемый правыми популярный антисемитизм значительно усугубляли и без того тяжелое положение еврейских масс, толкали их тысячами в объятия революции. Ведущий исследователь этого процесса справедливо замечает; что «евреев в несоразмерных количествах привлекало коммунистическое движение именно потому, что оно сулило уход от жизненных реалий отвергнутого меньшинства, отделенного этническими, религиозными и социоэкономическими ограничениями — в новый мир, где все эти ограничения будут немедленно уничтожены». [182]

182

Diner Dan and Frankel Jonathan. Jews and Communism: The Utopian Temptation // Frankel ed. Dark Times. Dire Decisions: Jews and Communism. Studies in Contemporary Jewry. Oxford: Oxford University Press. 2004. V. 20. P. 4.

После 1917 г. многие революционеры еврейского происхождения, присоединившиеся к большевикам, меньшевикам и Бунду, оказались в советском государственном аппарате на руководящих позициях. И хотя евреи на государственных постах составляли менее 1 % еврейского населения России, ультраправые увидели в этом широком представительстве евреев среди государственных и партийных вождей подтверждение своим самым худшим предчувствиям. СРН полагал, что революция 1905 г. была результатом тайного сговора международного еврейства; в свою очередь, революция 1917 г. сделала тайное явным. Устремившись в революцию, которая заменила национальность классом, в поисках общественной среды, не знающей межэтнической вражды и ненависти, большевики еврейского происхождения способствовали возрождению антисемитского мифа о еврейском засилье и дали новый стимул его распространению. Теперь ультраправые имели все законные основания кричать со всех трибун, что евреи жаждут власти и отмщения в своей извечной борьбе против христиан.

Столь жесткая реакция на обличенных властью евреев, состоящих на государственной службе, имеет историческое объяснение, которое мифоманы всех мастей, от Солженицына до Слезкина, напрочь игнорируют. Антииудейское предубеждение царизма в принципе не допускало евреев на государственную службу. В период 1790–1830-е гг. евреи служили членами городских магистратов (в 1840-е евреев с этих должностей поснимали), а в период между 1850-ми — 1917 г., всего около 150 «ученых евреев» служили советниками при губернаторах и при цензорах еврейских книг. В XIX в. городской среде широкое хождение имела поговорка «ученый еврей при дураке губернаторе», но в огромном большинстве своем население империи не знало евреев в роли государственных служащих. Ученые евреи могли выступать в роли советников при бюрократах высокого ранга, и то исключительно по еврейскому вопросу, однако евреев среди государственных деятелей в России до 1917 г. не было — ни единого.

Государство классифицировало своих подданных исключительно по религиозной принадлежности. Крещению придавали важнейший смысл: в точном соответствии с доктриной новой жизни во Христе Николай I провозгласил, что как только человек становится православным, евреем он больше не числился. Стать официальным лицом на государственной службе мог только крещеный еврей. Когда Александр Солженицын причисляет таких государственных деятелей, как Петр Шафиров и Егор Перетц (православные в третьем и втором поколении), к выдающимся евреям на государственной службе, он тем самым выдает свои расовые предубеждения, отказывает Шафирову и Перецу в подлинности их крещения и тем самым подвергает сомнению силу причастия. Поэтому его рассуждения не следует принимать всерьез. [183] Выдающийся русский востоковед Даниил Хвольсон и генерал армии Михаил Грулев, оба еврейского происхождения, получили возможность попасть на службу и продвигаться по служебной лестнице только тогда, когда они приняли официальную государственную религию, православие. Абрам Гаркави, родоначальник иудейских штудий в России, креститься отказался и так за всю жизнь и не смог стать университетским профессором. Только Леонид Пастернак, знаменитый русский художник, хотя и не крестился, но стал профессором в Академии художеств. Столетний запрет евреям служить в правительственных учреждениях и занимать государственные посты дал серьезные основания полагать, что еврей у власти — совершеннейшая аномалия.

183

О солженицынской предвзятости в подходе к еврейским проблемам см. Петровский-Штерн Йоханан. Судьба средней линии // Неприкосновенный запас. 2001. №. 4 (18). С. 38–49. Сокращенный англ. вариант. idem. On Solzhenitsyn’s ‘Middle Path’ // POLIN. №. 18. 2005. P. 381–392.