ЕвроМайдан
Шрифт:
Пальцы перебиты. Однозначно, что стреляли со здания, сверху, поскольку, я даже не самый первый стоял, а где-то третий. Я в середине где-то был, только сверху могло прилететь. Выстрел сверху. Первого товарища, он тоже щит держал над другим. Ему попало в руку, рассекло, то есть, если бы не в руку, ему бы в голову прилетело. У него пулевое, кость.
Оружия было много. Пуля у него прошла навылет. Второму товарищу попало с дроби. Я был уже третий. Мы зашли, а уже после 21 трое нас было раненых. То есть огонь по нам открыли сразу же с огнестрельного оружия. Когда в госпиталь привезли, там уже раненых много было, я уже был, наверно, 18-й. Уже с других подразделений, с внутренних войск, „Беркута", уже другие были с различными ранениями. По нам открыли из огнестрельного оружия сразу.
И первый сотрудник „Беркута"
Андрей, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», свое ранение описывает так: «Травму получил 20 февраля 2014 года. Мы двумя группами прикрывали отход ВВ-шников. Когда ВВ-шники начали отступать, радикалы видели этот наш отход, они начали еще сильнее на нас наступать. Тут я оглядываюсь, все, из наших двух групп осталась одна. Я спросил, где группа, они сказали, что двоих уже унесли с ранениями. Я этого не видел, потому что был реально бой. Говорят, двоих унесли, все, кто остался, все в одной группе. Нас было в группе пять человек, две группы, в сумме десять. Осталась одна группа из 6 человек.
И тут при мне моего товарища ранят в ногу и его тоже выносят. Осталось пять человек, смешанная одна группа. Это начало Институтской, ступеньки от Глобуса, которые поднимаются. ВВ-шники ушли, и остались одни мы, и на ступеньках уже больше никого не было. А радикалы все идут. И как раз на ступеньках, на подъеме к Институтской, я чувствую резкую боль с правой стороны, меня как будто прошибло током. Я упал. Командир крикнул — чего лежишь? Вставай, отходим. Я говорю — я не могу. Он говорит — вставай. Я говорю — я не могу, меня ранили.
Тут меня подхватили за руки, за ноги, была боль. И вынесли уже на Институтскую, вверх понесли. Там стояли машины, стояла „скорая". Когда меня поднесли к „скорой помощи", уложили на носилки и ко мне обратился врач „скорой помощи", спросил, где болит, я ему показал. Он на меня взглянул, говорит — где болит? Я говорю — там. Он мне разрезал — входное отверстие, там, крови, как таковой, нет. Кровотечение пошло вовнутрь.
Я говорю, дышать не могу, еле-еле дышу. Он говорит: мы его не довезем. Давайте, может, какого-то другого заберем. Я ему тоже говорю, давай вези, что ты? Он говорит, да, да. А уже радикалы поднялись на Институтскую. Меня довезли до госпиталя МВД, я начал дышать через раз, еле-еле, легкое, вообще, одно свернулось, как я уже потом понял. В больнице опасения подтвердились. Первый день было только одно легкое, и то, там, наполовину, что я дышал только через маску. Вот, меня привезли в госпиталь. И там меня сделали этот, рентген, и все, наверх, в ожидании операции. Операция прошла нормально.
А характер ранения — торакально-абдоминальное, входное отверстие с правой стороны, осколочный перелом 10-го ребра, с полным его пересечением. Пробита диафрагма, задето легкое, ушиб почки и удалена селезенка. Сквозное ранение локтевого сустава».
Денис, подразделение милиции специального назначения «Беркут», — огнестрельное ранение грудной клетки: «Валентина ранили, я встал на его место, водомет был сзади нас. Получается, что с левой стороны у меня все открыто было — щиты сверху накладывали от камней, от „коктейлей Молотова". С левой стороны чувство, что руку оторвало. Смотрю, болтается, я вообще ее не чувствую. Лег на спину, кричу: рука, рука. Ребята меня подхватили и начали меня тащить, я смотрю — пальцы в себя приходят, начинаю чувствовать пальцы, рука шевелится, все начинает отходить, я ребятам говорю: все вроде нормально. Рука сломалась просто, все нормально. Отвезли меня в больницу, сделали снимок — пуля оказалась в легком у меня. Сказали, что пока трогать ее не будут. Потом, если ее достанут, может быть больше проблем, чем если она там. Такие есть ребята, у которых жизнь на волоске. Даже у меня, если бы не ребро, меня бы вообще насквозь прошило, говорят доктора. Есть ребята, у которых тоже навылет. Паренек вот лежит, ему в живот, получается, снайпер попал, тоже
О событиях 18-22 февраля он говорит: «Жестоко было 18-го числа, мы перекрывали Мариинский парк, чтобы не было провокации; то, что камни в нас летели — это началось с трех часов дня, опять летели палки, бутылки пацаны тушили, команды никто не давал, и мы начали отгонять, оттеснились до остановки метро „Арсенальная", отогнали, они разошлись, а мы вернулись обратно. Ребята жаловались, у кого нога болит, кто-то хромает, у командира две дырки в ноге, у кого-то сухожилия разрезало. Со стороны Институтской улицы баррикады были, в 8 часов вечера команда прошла о начале антитеррористиче-ской акции. Женщин и детей отогнали, наши подразделения с левой стороны были, ив 8 вечера началась стрельба по нам. Стреляли жаканами на кабана и крупнорогатую дичь, во второго товарища сбоку стреляли, со здания консерватории, сверху. У всех была травмирована левая рука — у кого-то дробь насквозь, в передних стреляли прямо, я стоял в третьей, передо мной парень с палкой без щита, а он, считай, второй рукой не работал. Его в больницу отправили, в общем, со всех сторон, шесть раз ходили на атаку, шесть раз нас обстреливали, и вот «беркуту» в сердце пуля вошла. Стреляли или с гладкоствола, или жаканом. У нас у товарища пулю доставали из бронежилета, скорее с гладкоствола загнали. При штурме одному кисть раздробило, ноги камнями отбило от ударов в основном. Два огнестрела и ушибы. Мы последними на штурм Майдана ходили, дым, ничего не было видно — товарищ идет навстречу с левой рукой перебитой. Я оглох, взрывали чем-то серьезным. Там такие бомбочки были, которые боевики применяли. Вот товарищ шел, в метрах двух-трех взрыв такой, с правой рукой возвращается — два пальца повредило. В „скорой" сказали отрезать, а он говорил, не нужно отрезать, надо собрать кисть. Кисть собрали, слава богу! Теперь лечится».
Анатолий, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Мы идем, передними щитами накрылись, дошли до этого парапета, до Майдана идти еще метров сто. Мы просто подошли, с правой стороны встали, все. И начали у нас ребята падать. У нас один упал, потом второй, третий, потом друг мой, тоже товарищ. У него оказалось сквозное ранение, ему прострелили вообще руку. Вот этих товарищей вообще, у него в руку попало, так прострелили, что у него в руке куска кости нет. И ее просто выбило. Нашему сотруднику прострелили руку насквозь».
Всеволод, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Но уже в 11 часов у нас был человек, которого первого убили. Вот с Евпатории. Мы предполагали, что его тяжело ранили, но мы еще не знали, что его убили. Но в 12 часов уже были организованы сводные отряды, и было принято решение, что надо оттеснять людей от баррикад, хотя они уже там разожгли костры, в 12 часов был штурм. Я просто ужаснулся, у меня по сравнению с остальными просто царапина, у меня сломанный палец, открытый перелом, у меня что-то оторвалось, я просто даже не понял что.
Произошел взрыв, встать на ноги не мог, нечем было дышать, противогаз буквально через час, ну там фильтрующие элементы, он просто уже все, не работал, даже не вдохнуть было. Я упал, меня ранили в руку, и начал я пробираться к „скорой", после чего меня отвезли в больницу».
Андрей, полк специального назначения «Тигр», о своем ранении говорит: «Огнестрельное ранение в правое плечо, полученное во время выполнения задания 18 февраля внизу, ул. Институтская, около Майдана. Свинцовая картечь».
Богдан, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Я получил хорошее такое, сильное отравление, у меня потом и рвота была от этого. Из-за тех покрышек, которые жгли, дым шел в нашу сторону. Наверное, этим дымом надышался, плюс их гранатами с газом, которые они кидали. Потом поднимался буквально на второй этаж, задыхался, не мог дальше идти. Приходилось минуты две-три постоять, чтобы просто отдышаться. Мои какие-то травмы, по сравнению с остальными ребятами, мелочь, если честно. Коллеге с моей роты оторвало руку взрывом. Скорее всего, это была боевая граната. Опять же, его в тяжелом состоянии доставили до кареты „скорой помощи", была вырвана полностью рука, торчал сустав, то есть так вот».