Европа против России. 1812 год
Шрифт:
Императоры Наполеон I и Александр I «дружественно» обменялись высшими орденскими наградами своих государств. Первый получил орден Святого Андрея Первозванного, второй – орден Почетного легиона. К слову говоря, эти красивые и дорогостоящие ордена они стали носить на своих парадных мундирах без промедления, чтобы не обижать один другого.
Последним актом Тильзитских переговоров стало подписание франко-прусского мирного договора. По нему воинственная во все времена Пруссия, помимо значительных территориальных уступок, обязывалась сократить свою армию аж до 40 (!) тысяч человек и уплатить победительнице
К этому следует добавить, что Тильзитский мир между двумя державами утратит силу в первый день вторжения наполеоновской Великой армии в пределы России. То есть он прекратит свое во многом формальное действие в первый день Отечественной войны 1812 года.
…Известно, что в самых широких кругах генералитета и армейского офицерства Тильзитский мир был воспринят как серьезное военное поражение России, армия которой себя побежденной в войне с Францией не считала и морально была готова снова пойти в бой. Эту готовность она подтвердит на полях сражений в «грозу 12-го года».
Аристократия и широкие круги дворянства воспримут мир, подписанный в Тильзите, как национальное унижение России. Русское купечество, издавно связанное торговыми делами с Англией, тоже выражало неудовольствие. Оно затронуло даже императорскую фамилию Романовых.
Отзвуком тех настроений стало стихотворение А.С. Пушкина, написанное в 1824 году, о том, как императору Александру I является видение Наполеона:
Таков он был, когда в равнинах Австерлица,
Дружины севера гнала его десница,
И русский в первый раз пред гибелью бежал,
Таков он был, когда с победным договором
И с миром и с позором
Пред юным он царем в Тильзите предстоял.
Многие государственные деятели России считали, что заключенный в Тильзите мир не может быть долговечным. За это говорили реалии взаимоотношений двух держав. Такого мнения единодушно придерживалось и окружение императора Александра I. Так, М.М. Сперанский писал:
«Россия не могла бы выдержать его последствий, но потому, что она никогда не смогла бы предоставить Франции достаточных гарантий его выполнения».
В той внешнеполитической ситуации была важна, как определяющая, позиция всероссийского самодержца. Как относился сам Александр I к Тильзитскому миру, по которому он считался не более и не менее как союзником Наполеона? Пожалуй, свою позицию он во всех реалиях достаточно полно высказал в одном из писем своей матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне:
«Никакого подлинного союза с Францией нет и в помине: есть только временное и показное примыкание к интересам Наполеона. Борьба с ним не прекратилась – она лишь изменила форму…»
Союз с Францией был нужен России, по словам Александра I, лишь для того, чтобы «иметь возможность некоторое время дышать свободно и увеличивать в течение этого столь драгоценного времени наши средства и силы…
А для этого мы должны работать в глубочайшей тайне и не кричать о наших вооружениях и приготовлениях публично, не высказываться открыто против того, к кому мы питаем недоверие».
…Тильзитский мирный договор между двумя европейскими державами
И было от чего. Александр I Павлович принадлежал к династии Романовых, которой от роду было уже почти 200 лет, и за это время она породнилась со многими монархиями Западной Европы. Наполеон же I Бонапарт был «выскочкой» их семьи небогатого и незнатного корсиканского дворянина, хотя тот мог гордиться своей древностью. Император французов пользовался в узком кругу европейских монархий «уважением» только благодаря своей военной силе и завоеваниям.
Соотношение сил на континенте к 1812 году ясность имело необыкновенную. Наполеон, не без оснований на то, считал, что на пути к господству в Европе и в мире самым серьезным препятствием для него оставалась Россия. Без победы над ней нельзя было поставить на колени Англию, защищенную от материка морским проливом. К тому же император-полководец хорошо понимал, что только новые блестящие и большие победы могут поддержать его могущество.
К Наполеону Бонапарту, к его образу во время расцвета славы, обращались многие большие мастера пера и кисти. Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой в эпохальном романе «Война и мир» писал:
«В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименование событию, которое, так же как ярлыки, меньше всего имеют связи с самим событием. Каждое действие их, кажущее им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно».
Колесо истории с его непрекращающимися войнами, уносившими жизни тысяч и тысяч французов, делало наполеоновскую империю все более сильной. Государство, жившее войной, переживало хозяйственный взлет: росла ее военная экономика, развивалась промышленность, работавшая, прежде всего, на национальную армию. Она требовала многого: ружей и пушек, пистолетов и сабель, обмундирования и сапог, пороха, ядер и свинца, конской сбруи и лошадей, обозных повозок, провианта, подков и ранцев…
Деньги у Франции в начале XIX столетия были немалые, как в имперской казне, так и в сейфах частных банков. В государственную казну регулярно поступали золотой и серебряной монетой огромные суммы военных контрибуций. Тратились же эти деньги в первую очередь на армию и на новые военные походы.
Вестфальское королевство ежегодно уплачивало Парижу 40 миллионов франков золотом. Завоеванная Италия, числившаяся на карте Европы «самостоятельным» от Франции королевством, платила Франции ежегодно 36 миллионов франков золотом. Эту сумму щедрый «король Италии» Наполеон Бонапарт великодушно дарил ежегодно императору французов Наполеону I.
Расходы же на административное управление Италией и на содержание французской армии, стоявшей на итальянской земле, покрывались исключительно из местных источников. Различные поборы налагались не только на завоеванные страны, но и на отдельные города и корпорации.