Европе не нужен евро

Саррацин Тило

Однако подобные вопросы, как уже упоминалось, практически вовсе не обсуждались до тех пор, пока не разразился кризис вокруг греческих государственных финансов. Когда кризис уже наступил, применение принципа No-Bail-Out в психологическом и политическом плане уже было невозможно до тех пор, пока не было представлено решение для банковской проблемы.

Вероятно, самая большая ошибка, которая была сделана тогда, заключалась именно в этом пункте: греческий бюджет спасали для того, чтобы спасти греческие государственные облигации, и не думали о том, что весной 2010-го было бы намного дешевле сконцентрироваться на защите банков. Этим бы не повредили принципу No-Bail-Out.

В июне 2011-го требования немецких банков к греческим должникам составляли еще 28 млрд €. Даже осторожный Бундесбанк оценивает «непосредственные обременения» немецких

кредитных институтов из невыплаты этих требований как «удобные для пользования»³⁴. В случае банкротства Греции банкам не нужно было бы возмещать все убытки гарантиями или приливом капитала, а лишь той частью потерь, которая могла бы опустить собственный капитал банков ниже регулятивного минимума. В случае Германии львиная доля греческих государственных облигаций так и так лежала в двух банках, которые уже находились под государственной программой спасения, а именно в Коммерцбанке и Хипо Реал Эстейт.

Последовательное применения принципа No-Bail-Out в случае Греции наверняка бы повысило недоверие рынков к другим странам еврозоны, но одновременно значительно подстегнуло бы их желание помочь самим себе. И в этих случаях государственную подушку спасения нужно было бы ограничить тем, чтобы помочь банкам гарантиями и собственным капиталом для того, чтобы в любое время выполнялись необходимые регулятивные квоты собственного капитала в совокупном капитале.

В течение многих лет регулирование банков на национальном и международном уровне было рассчитано на то, чтобы проводить все более точную выверку рисков требований собственного капитала. Это создавало мнимую безопасность. Как мировой финансовый кризис 1997–1999 годов, так и кризис вокруг греческих государственных финансов, начинались с того, что «проверенные» модели рисков вдруг больше не действовали. Классы активов, которые оценивались как ААА, в период мирового финансового кризиса вдруг стали toxik assets (токсичными активами), а в случае Греции пришлось извлечь горький опыт из того, что и государственные облигации могут иметь риск неплатежей.

Источник: Экспертный совет по общеэкономическому развитию, заключение за 2010/11, Висбаден 2010, с.54. Страны БМР – это страны, которые представляют отчеты Банку международных расчетов.

Экономист в области конкуренции Мартин Хельвиг тем временем считает, что банки должны держать в целом 20 % или даже 30 % собственного капитала³⁵. Аргумент, что собственный капитал очень дорогой и что такие цели для собственного капитала чрезвычайно ограничивают выдачу кредитов, он считает чисто защитным утверждением банковского лобби³⁶. Хельвиг выступает также за то, чтобы полностью отказаться от оценки рисков банковской деятельности, каждое вложение денежных средств, каждый кредит должен быть защищен собственным капиталом. Он заявляет:

«Представление о том, что мы можем измерять риски, является иллюзией. Здесь мы имеем дело с соотношениями, которые невозможно измерить стационарной моделью распределения и которые с течением времени постоянно меняются. В количественных моделях общается сверхточность, которая в конце оказывается иллюзией. Использование моделей риска хотя и полезно, потому что вынуждает банки систематизировать риски и составлять себе консистентные представления об этом, но проблематично, если банки нацелены на него во внутреннем управлении, утверждении стратегии предприятия или в размере собственного капитала. Размер собственного капитала не должен зависеть только от того, какие риски ты признал»³⁷.

Для этого вывода государственные облигации Греции являются самым лучшим примером. Какая польза банку от самой прекрасной модели риска, если во всем банке, очевидно, никто своевременно не поинтересовался реальными условиями в Греции или не задумался о логическом значении принципа No-Bail-Out. Тот, кто в банковском мире в таких вопросах проявил необходимую осторожность, разумеется, заработал за многие годы меньше, чем оптимисты. В хорошие времена карьерные шансы оптимистов в банковском

мире были заметно лучше, и это, очевидно, всегда ведет к тому, что принцип осторожности в банках в продолжительные хорошие времена находится под угрозой³⁸. Тот, кто с небольшим собственным капиталом совершает якобы хорошие сделки, имеет также на длительное время хорошие доходы. То есть строгие предписания по собственному капиталу служат для того, чтобы защитить банки от самих себя. Но все-таки интересно, что оба крупных швейцарских банка, Credit Suisse и UBS, которые после недавней реформы рассматривают строгие швейцарские предписания по собственному капиталу как конкурентное преимущество³⁹, и англичане в своих требованиях к их банковской системе тоже хотят пойти значительно дальше, чем в настоящее время запланировано в ЕС⁴⁰.

Инфекция, брандмауэр и базуки

Тот вывод, что государственные облигации стран еврозоны из-за отсутствия национальной валюты несут в себе специфические риски, стал распространяться, как уже говорилось, только с начала греческого кризиса у инвесторов, в том числе и у банков. Это привело не только к переоценке облигаций Греции и других стран еврозоны с особенно критическим развитием государственной задолженности, но и в целом к большой осторожности по отношению к государственным ценным бумагам из еврозоны.

Следствием изменения долговременных оценок риска на перспективу является также изменение состава портфелей инвестиций. Одного этого результата было бы уже достаточно, чтобы понизить на некоторое время спрос на государственные ценные бумаги определенных стран еврозоны с соответствующими последствиями для возможностей сбыта и процентных ставок.

Но добавилось еще одно затрудняющее положение, связанное с тем, что по правилам Базельской комиссии инвестиции банков в государственные ценные бумаги не обязательно должны покрываться собственным капиталом. Это превратило государственные облигации в инвестиции, которые, очевидно, были особенно привлекательными для банков⁴¹. Но 2009 год изменил эту оценку. Европейская служба по банковскому надзору потребовала в ходе стресс-теста в ноябре 2011-го, чтобы банки до середины 2012-го увеличили свой собственный капитал на 9 %, для того чтобы справиться с угрозой потерь по государственным ценным бумагам, например, в рамках реструктурирования долгов Греции⁴².

Долю собственного капитала банк может повысить за счет приобретения новых средств или снижения объема инвестиций и кредитов. В последние два года банки прежде всего шли по последнему пути. По этой причине многие пытались уменьшить свое участие в государственных ценных бумагах в евро, а это тоже вызвало падение курсов по многим облигациям и повышение процентных ставок.

И наконец, продолжающиеся дискуссии вокруг курса финансовой политики отдельных стран еврозоны и явный провал все новых саммитов по спасению превратились в самостоятельный обременительный фактор и подпитывали сомнения в продолжении существования евро, которые особенно раздувались в англосаксонской прессе. За результатом аукционов облигаций стран еврозоны очень внимательно следили, и иногда они комментировались с паническими нотками. Банки стали проявлять все большую робость при одалживании друг другу денег на межбанковском рынке, они предпочитали вкладывать избыточные деньги под низкий процент, но надежно, в ЕЦБ. Эта тенденция все еще удерживается весной 2012-го. У европейских банков появилось все больше трудностей доставать доллары, потому что банки за пределами зоны евро стремились сократить свои позиции в евро.

Такое развитие все настоятельнее требовало улучшения доверия к развитию государственных финансов стран еврозоны. В ноябре 2011-го по этому поводу высказался научно-консультативный совет при федеральном министерстве финансов: «Нынешний кризис формировался до сих пор повсеместно как кризис государственных финансов различных государств еврозоны, который оказал значительное обратное воздействие на функционирование финансовых рынков. Кризис государственных финансов в основном можно объяснить структурными проблемами стран-членов. Массивные обратные связи между государственными финансами и финансовыми рынками внушают опасения, что без радикальных экономических и политических реформ еврозона в своей нынешней форме не сможет продолжительное время существовать»⁴³.