Европе не нужен евро

Саррацин Тило

Германо-французские отношения в Центральной Европе со времени Тридцатилетней войны всякий раз сдерживали все конфликты. Долговременное примирение и организационно закрепленное сотрудничество этих двух государств в течение 60 лет по праву является стержнем европейского проекта. Правда, было серьезной ошибкой вводить в ЕС единую валюту без политического союза. Но и сейчас тоже было бы ошибкой без внешне неотложных причин снова разделить валютный союз как раз по границе между Германией и Францией.

Я, правда, разделяю большую часть из высказанной Гансом-Олафом Хенкелем критики конструкции и реальной практики европейской валюты¹⁹.

Однако не могу поддержать его предложение разделить валютную зону на южную еврозону во главе с Францией и северную во главе с Германией. С чисто деловой точки зрения можно найти этому веские причины, но не следует приводить в действие связанное с этим унижение Франции. Правильной стратегией Германии по отношению к Франции будет скорейшее возвращение к согласованным правилам и структурам валютного союза, а также соблюдение принципа No-Bail-Out. Франция либо успешно приспособится к этому, либо она сама решит пойти другим путем в плане валютной политики.

Чем это кончится, с моей точки зрения, неясно. Уолтер Рассел Мид прогнозировал для Франции «стратегию подрывной кооперации… а именно внешне для удовлетворения Германии беспокоиться о том, чтобы новые правила выглядели достаточно солидно, но одновременно оставить достаточно широкое политическое поле для того, чтобы строить европейскую экономику по желаниям французов… Ни французы не хотят жить по немецкому образцу, ни немцы не хотят следовать за желаниями французов в валютном союзе»²⁰.

И это правда, как правда и то, что немецко-французские различия одновременно отражают общее различие между северными и южными государствами валютного союза. Менталитет юга, который производит такое приятное впечатление, когда ты летом проводишь там отпуск, не всегда уживается с линейной эффективностью мышления севера. Рискованным остается в валютном союзе предположение, которое, однако, является предпосылкой его функционирования, что юг в будущем будет функционировать так же, как север²¹.

Но на длительную перспективу решающей является все же не экономика, а демография! Тони Корн с американской точки зрения предостерегает: «Вместо того, чтобы пытаться из греков сделать немцев, сегодняшним немцам лучше бы производить на свет больше немецких детей. Недавно Саркози призвал французов быть «более немцами»²² на работе. Сейчас как раз самое время, чтобы Ангела Меркель со своей стороны призвала немцев стать «более французами» в том, что касается воспроизведения потомства.

Бегство Германии в Европу

При принятии второго пакета помощи для Греции Ангела Меркель заявила в немецком бундестаге, что на риски ей порой приходиться идти, а вот идти на авантюры не позволяет служебная присяга²³.Авантюрой она, очевидно, считала отклонить пакет помощи и внимательно посмотреть на неплатежеспособность Греции. Но я считаю, что авантюрой было начинать валютный союз без политического союза, нарушать все правила Маастрихтского договора и в мае 2010-го ввязаться в «спасение» Греции, не имея общего представления и возможности предвидеть результат. Очевидно, Ангела Меркель также находится в плену того немецкого послевоенного стиля мышления, согласно которому только окончательное растворение Германии в Европе может спасти Германию от себя самой и мир от Германии. Этот стиль мышления завел нас в авантюру с неизвестным концом и сейчас блокирует немецкий политический класс в поисках выходов²⁴. Стоит опасаться, что Германия

в этом положении будет следовать своим интересам (и интересам остальных северных стран) не с должной энергией.

Ганс Вильгерот анализирует: «Немецкая доля в преступлениях войны была настолько большой, что в Германии почти неизлечимо пострадало нормальное для каждой нации самосознание. В настоящее время правительство Германии и многие европейские политики внушают немцам, что они должны двигаться в Европу, исполненные постоянного раскаяния, чтобы растворить свою собственную национальность в европейской нации»²⁵.

Эта тенденция принимает особо странные формы в средствах массовой информации. Англичанин Питер Уотсон в 2010 г. написал глубоко духовную и культурную историю Германии последних 300 лет. Под названием «Германский гений» она вышла также и на немецком языке²⁶. Но она почти не нашла отклика в немецких СМИ. Уже одно название было, очевидно, слишком положительным для общепринятого вкуса немецких журналистов²⁷. Георг Павел Здоровенный высказался недавно по поводу немецкой иммиграционной политики, будто послевоенная Германия «была морально настолько дискредитирована, что не могла вести себя так, как классические страны иммиграции с их квотами и нотами»²⁸ – так, как будто бы война, Холокост и изгнание возложили на немцев моральную обязанность пассивно терпеть всех, кто бы ни захотел поселиться в их ставшей совсем маленькой стране²⁹.

Особенно ярко обозначившееся в Германии в последние шесть десятилетий восхищение Европой невозможно объяснить без морального бремени нацистского периода. Однако этот импульс спустя 67 лет после окончания Второй мировой войны, не является надежным компасом для вопросов единой валюты и сосуществования в Европе. Но наши партнеры замечают эту слабость: «Преступления прошлого холодно и расчетливо превращаются в инструмент в целях морального шантажа»³⁰. Кандидат на пост президента от социалистов Франсуа Олланд критиковал в ходе предвыборной борьбы во Франции преклонение Николя Саркози перед Ангелой Меркель. В этой связи он назвал в качестве своего образца для подражания казненных борцов Сопротивления его родного города Туль, которые спасли честь Франции. «Это их борьба сегодня освещает мой путь»³¹.

Что такое крушение Европы?

Кризис евро начался с ряда нарушений договоров и сопровождается их продолжением. «Нужно обладать четким пониманием, – заявил судья Конституционного суда Удо ди Фабио, – если выступаешь против упреков в нарушении договора о том, что соблюдение договора практически было невозможным, не разрушая того, чего хотят добиться валютным союзом: единого валютного пространства»³². Но затем в защиту нарушения договора следует угроза: «Если рухнет евро, рухнет и Европа».

Что такое «провал»? Можно провалиться на экзамене, можно провалиться в создании своего бизнеса, может распасться брак, оказаться неудачной попытка горноспасательной службы спасти терпящих бедствие. Неудачи могут быть трагическими, но жизнь продолжается. Антонимом к слову «провал» является «успех». Европа является успешной,

– если царит мир,

– если в странах Европы демократия остается стабильной или продолжает укрепляться,

– если люди собственными силами могут улучшать условия своей жизни, найти работу и жить плодами своего труда.