Европе не нужен евро

Саррацин Тило

В то время как демографические центры в Европе со времени Великого переселения народов постепенно смещались на север и восток в направлении германских и славянских народов, удивительно долгое время оставались незатронутыми государственные образования в Европе границами народностей и языков. В качестве языка церкви, науки и управления вплоть до Нового времени оставался латинский язык. В остальном Европа характеризовалась наличием множества романских, германских и славянских диалектов. Только с XV века – с появлением книгопечатания и распространения более широкого народного просвещения – они постепенно уступали место сегодняшним национальным языкам.

Конечно,

случались и битвы народов: уже в V веке постоянно проживающие на территории сегодняшней Дании и Шлезвиг-Гольштейна англы и саксы вторглись в покинутую римлянами Британию, поработили местное население или вытеснили его в Уэльс и Шотландию. В VIII веке начались разбойничьи и завоевательные набеги плавающих по морю скандинавских викингов, которые частично вели к колонизации, например, норманнами Северной Франции. Норманны завоевали в 1066-м Англию, но сохранили свои французские владения, что привело к Столетней войне между Францией и Англией.

В восточной Центральной Европе длившаяся с 900 года восточная колонизация сдвинула границу заселения между немцами и славянскими племенами постепенно дальше на восток. Лингвистическая карта Европы перед Второй мировой войной представляет собой пестрый лоскутный ковер.

Границы стран и государств с раннего Средневековья вплоть до ХIХ века двигались довольно беспечно, в зависимости от результатов династических развитий или военных разборок. Это изменилось в позднем ХVIII веке и еще больше в ХIХ веке. Повсюду пробуждалось национальное сознание народов. Вновь возникали народные культуры и народные языки.

Среди образованных племен сокращалось использование французского языка, сменившего в ХVII веке латинский в качестве lingua franca (лингва франка – язык, используемый как средство межэтнического общения), который в наши дни стал в основном встречаться только в меню.

Росло стремление народов жить в национальных государствах. Это началось в 1821 году восстанием греков против турецкого господства. Сербы, румыны и болгары также стремились к отделению от Османской империи и к созданию собственных национальных государств, которых они добились в течение ХIХ века. В 1866 году произошло государственное объединение Италии, а в 1871 году – создание Германской империи.

Насколько огромным было стремление народов к национальной независимости (и оно не было ограничено только Балканами), показывает пример Норвегии. В течение 500 лет, с 1397-го, страна жила либо в союзе с Данией, либо со Швецией. В 1905 году она решилась на самостоятельность, и союз со Швецией был расторгнут. Конец Первой мировой войны принес роспуск двух многонациональных государств – Австро-Венгрии и Османской империи. Крушение коммунизма 70 лет спустя привело к тому же результату для двух последних европейских многонациональных государств – Югославии и Советского Союза.

Особенно ярким примером является чешский народ. С 895 года Богемия и Моравия относились к восточнофранкской империи, позже к Священной Римской империи немецкой нации. С 1526 года габсбургские императоры также были королями Богемии и Моравии. То есть почти 1000 лет страна жила в почти непрерывном единстве вначале с Германской, а затем с Австрийской империей. Тем не менее чехи с середины ХIХ века стремились к государственной независимости, которую они наконец получили в 1918 году. Чехословакия, как искусственное порождение договоров, подписанных в пригородах Парижа, также не оправдала себя, как и Югославия. Чехи и словаки,

хоть и очень близко родственные между собой народы, не захотели жить в одном государстве. Чехи не хотели платить за словаков, а словаки не хотели терпеть опеку чехов. В 1993 году произошло разделение государства по обоюдному согласию. Тогда даже была разделена валюта.

И очевидно, что этот процесс еще не закончился.

– В Бельгии говорящие на французском языке валлонцы и говорящие на нидерландском фламандцы уже с трудом уживаются между собой. Бельгия является государством только в территориальном смысле.

– Испания борется со стремлением к автономии и независимости басков и каталонцев.

– После того как Ирландия в 1921-м вышла из Соединенного Королевства, стали расти стремления к независимости и в Шотландии. Вплоть до 1707 года Шотландия была самостоятельным королевством, но которой по Акту об унии управлял король Англии. В 1707 году – против воли большинства шотландцев – произошло полное объединение с Англией.

Взаимоотношения народов

Завершившуюся с распадом Восточного блока организацию Европы в национальные государства можно приветствовать, а можно и пожалеть о содеянном. Из краткого исторического описания истории народов Европы становится ясным, что разделение Европы на национальные государства является не задержавшимся действием ХIХ века, а созданной в 2000 годах структурой и действительностью сегодняшней Европы. Время многонациональных государств в Европе прошло. Они воспринимались малыми народами как их тюрьма, поэтому эти государства и распадались.

Для Дирка Шюмера постепенный распад Бельгии ставит вопрос о «бельгиизации Европы». Он спрашивает: «Разве государство, франкоговорящая часть которого позволяет содержать себя говорящему на нидерландском языке населению, но при этом демонстративно игнорирует его культуру и историю, не проиграло свое существование?.. Как Европа может понимать себя как система многоязычия и культурной открытости, если возле ее столицы идеологически прославляется воинствующая франкофония?» И приходит к заключению: «Нации не являются чем-то вечным, напротив, языки и традиции оказываются невероятно живучими»⁸.

Многие идеологи мирового сообщества и друзья объединенной Европы хотели бы отбросить национальные государства как исторически устаревшие. В единой европейской валюте их интересует прежде всего вклад, который они для этой цели надеются получить для себя. Правда, космополитический патриотизм достоин уважения как борьба за права человека, как этическая позиция⁹. Но моральную идентичность, которую он хочет учредить, нельзя противопоставлять идентичности народов, которую он не может также заменить. Юрген Хабермас, например, приносит в жертву историческое глубинное понятие европейского национального государства своему личному утопическому проекту, когда пишет, обращаясь с критикой Германа Люббе¹⁰: «Из закрепившейся в ХIХ веке перспективы напрашивается известный ответ «no demos»: не существует европейского народа, но политический союз, задуманный на этой идее, построен на песке. Этой интерпретации я хотел бы противопоставить лучшее: затяжная политическая фрагментация в мире и в Европе противоречит системному сращиванию мультикультурного мирового сообщества и блокирует успехи в конституционной цивилизации государственных и общественных властных отношений»¹¹.