Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982

Випперман Вольфганг

Подобно группам Сопротивления КПГО (Коммунистическая партия Германии – оппозиция, Kommunistische Partei Deutschlands – Opposition), СРП (Социалистическая рабочая партия, Sozialistische Arbeiterpartei) и ИССБ (Интернациональный социалистический союз борьбы, Internationaler Sozialistischer Kampfbund), они особенно важны не только тем, что до их разгрома органами гестапо они вели очень интенсивную борьбу, но еще и тем, что в этих группах произошло объединение социалистов и коммунистов из разных партийных организаций [112] . То же можно сказать об антифашистских организациях, возникших в конце «третьего рейха» и вскоре после его распада и ставивших себе целью создать новое рабочее движение, вне рамок КПГ и СДПГ. Ввиду отрицательного отношения к ним всех оккупационных властей это не удалось, как и предыдущие попытки создать антифашистский Народный фронт [113] . Контакты представителей рабочего Сопротивления с церковными, буржуазными и военными оппозиционными организациями также не достигли таких масштабов и интенсивности, как в Италии. Если отвлечься от контактов, непосредственно предшествовавших 20 июля 1944 года [День покушения на Гитлера и неудавшегося военного путча против национал-социалистской власти. – Прим. перев.], им не удалось преодолеть взаимное недоверие.

112

О сопротивлении социалистических и коммунистических оппозиционных групп: K. – H.Tjaden. Struktur und Funktion der «KPD-Opposition» (KPO). Meisenheim, 1964; Th. Bergmann. 50 Jahre KPD (Opposition) 30.12.1928-30.12.1978. Hannover, 1978; H.Drechsler. Die Sozialistische Arbeiterpartei Deutschlands (SAPD). Meisenheim, 1965; J. Bremer. Die Sozialistische Arbeiterpartei Deutschlands (SAP). Untergrund und Exil 1933—1945. Frankfurt, 1978; W. Link. Die Geschichte des UB und des ISK. Meisenheim, 1964.

113

L. Niethammeretal. (Hg.). Arbeiterinitiative 1945. Wuppertal, 1976.

Примечательно,

однако, что почти не было контактов также между оппозиционными кругами и отдельными лицами разных церквей – евангелической и католической. Подлинное сотрудничество между оппозиционными христианами евангелического и католического вероисповедания было, по существу, лишь в кружке Крейзау» [«Kreisauer Kreis», от названия имения Крейзау близ Швейдница в Силезии, где в конце Второй мировой войны возникла антифашистская группа, преимущественно правого направления. – Прим, перев.], поддерживавшем сверх того, как уже было сказано, контакты с другими буржуазными и военными группами, а также с социалистическим и коммунистическим движениями Сопротивления. Причина, по которой сотрудничество католических и евангелических участников Сопротивления было лишь спорадическим и возникло очень поздно, состоит в уже описанном различном положении этих церквей в «третьем рейхе».

Хотя «Церковь исповедания» уже на Барменском Синоде в мае 1934 года решительно отвергла, исходя из более или менее теологических аргументов, притязание национал-социалистского государства быть «единственным и тотальным порядком человеческой жизни», членам этой оппозиционной группы трудно было отказаться от тесного сотрудничества церкви и государства, выросшего из церковной истории и обоснованного целыми поколениями теологов. В этом отношении очень важную роль сыграла «диалектическая теология» Карла Барта, принявшего активное участие в выработке Барменского заявления. Но если подумать, насколько очевидным с самого начала был характер «третьего рейха», то кажется удивительным, почему многие теологи так долго не могли постигнуть, что «третий рейх» не мог и не должен был быть установленным от Бога начальством. И все же в конце концов дело дошло до актов сопротивления отдельных духовных лиц, с политической и теологической мотивировкой, а также до нескольких открытых протестов. Так обстояло дело, например, с принятым 28 мая 1936 года воззванием временного руководства «Общегерманского союза братьев» (Reichsbruderrat) против так называемого «позитивного христианства» и против мероприятий национал-социалистов по устранению вероисповеданий из воспитания юношества с литургией о сохранении мира, отслуженной 30 сентября 1938 года частью священников «Церкви исповедания» перед лицом угрожавшего конфликта по судетскому вопросу, и, наконец, с открыто высказанной 12-м Прусским синодом верующих критикой массового уничтожения психически больных и людей «чужой расы». Впрочем, это был единственный случай, когда евангелическая церковь протестовала против преследования евреев, хотя, с другой стороны, были люди, считавшие своим христианским долгом совести помогать преследуемым евреям [114] .

114

Zipfel. Kirchenkampf; Conway. Kirchenpolitik; E. Bethge. Dietrich Bonhoef-fer. Theologe – Christ – Zeitgenosse. Munchen, 1978; K. Meier. Der evangelische Kirchenkampf. 2 Bde. Gottingen, 1976; G. von Norden. Der deutsche Protestantismus im Jahr der nationalsozialistischen Machtergreifung. Guter-sloh, 1979; H. Prolingneuer. Der Fall K. Barth 1934—1935. Neunkirchen, 1977; J. Schmidt. M. Niemoller im Kirchenkampf. Hamburg, 1971.

В целом можно сказать, что представители католической церкви тоже не решались заклеймить преступления «третьего рейха». Это связано было с соображениями церковной политики, поскольку католические епископы Германии и папа опасались, что слишком явные протесты могут побудить национал-социалистское руководство расторгнуть конкордат. Лишь тогда, когда нарушения национал-социалистами положений конкордата стали слишком очевидны, папа Пий XI решился критиковать эти нарушения. Однако в энциклике «С неустанной заботой» нет ни слова протеста против преследования евреев, а тем более борцов Сопротивления из рядов запрещенного рабочего движения. Энергичны и – по крайней мере, временно – успешны были протесты епископа Мюнстерского графа Галена против умерщвления национал-социалистами душевнобольных. В 1943 году католические епископы в пастырском послании о десяти заповедях атаковали религиозную и расовую политику национал-социалистов с резкостью, сравнимой с заявлением евангелической церкви на 12-м Прусском синоде верующих. Но это единственный документ, в котором католическая церковь как учреждение хотя бы косвенно призвала к борьбе. Однако нельзя забывать о католических священниках и простых верующих, оказавших решительное сопротивление национал-социализму [115] .

115

Lewy. Katholische Kirche; H. Muller. Katholische Kirche und Nationalsozialismus. Munchen, 1965; K. Gotto, K. Repgen (Hg.). Kirchen, Katholiken und Nationalsozialismus. Mainz, 1980.

В целом, высшей точкой немецкого движения Сопротивления, несомненно, было покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, которое должно было стать сигналом для общего восстания; но после некоторых первоначальных успехов движение было быстро сломлено. Многое говорит в пользу предположения, что если бы круги, участвовавшие в подготовке покушения, имели связь с группами Сопротивления – церковными, социалистическими и коммунистическими, – то в случае успеха задуманных заговорщиками действий могло бы возникнуть, как в случае путча Бадольо, широкое и успешное движение Сопротивления.

Надо, однако, заметить, что эти люди из буржуазных и военных кругов преследовали цели, далекие от представлений парламентской демократии. Это относится прежде всего к крайне консервативной группе вокруг Карла Герделера; что же касается членов кружка, собиравшегося в имении графа Мольтке в силезском Крейзау, то они строили утопические, нежизнеспособные планы, ориентируясь на устаревшие модели общества. В критике этих антидемократических социальных и конституционных планов, изложенных в многочисленных воспоминаниях, не следует упускать из виду два важных, может быть, решающих факта. Во-первых, это уже упомянутая по крайней мере наметившаяся попытка объединить все группы Сопротивления, от коммунистов до консерваторов; во-вторых – успешная попытка привлечь к задуманному путчу также высших офицеров. Эти борцы Сопротивления исходили из трезвого, вполне реалистического понимания, что успешная попытка свергнуть господство национал-социалистов может исходить только от одной из военных групп. К несчастью, лишь очень немногих офицеров можно было убедить, что вопреки присяге, принесенной Гитлеру, они не обязаны были терпеть массовые убийства и другие злодеяния «третьего рейха». Но если даже попытка восстания полностью провалилась – из-за случайностей и ошибок планирования, к которым надо прежде всего отнести не достигнутую, едва наметившуюся мобилизацию общественности, – то все же историческое и моральное значение этой попытки не исчерпывается его неудачей [116] .

116

G. Ritter. Carl Goerdeler und die deutsche Widerstandsbewegung. Stuttgart, 19563; G. Buchheit. L. Beck. Munchen, 1964; P. Hoffmann. Widerstand – Staatsstreich – Attentat. Munchen, 1969; G. von Roon. Neuordnung im Widerstand. Der Kreisauer Kreis innerhalb der deutschen Widerstandsbewegung. Munchen, 1967; Muller. Heer und Hitler; B. Scheurig. H. von Treschow. Oldenburg, 1973; Ch. Sykes. A. von Trott. Koln, 1969; A. Krebs. F. – D. Graf von der Schulenburg. Zwischen Staatsraison und Hochverrat. Hamburg, 1964; K. Finker. Graf Moltke und der Kreisauer Kreis. Berlin, 1978; F. von Moltke et al. H. J. von Moltke 1907—1945. Stuttgart, 1975; K. Finker. Stauffenberg. Berlin, 1967; Chr. Muller. Oberst i. G. Stauffenberg. Dusseldorf, 1971.

То

же относится ко всему немецкому движению Сопротивления. Хотя оно в основном терпело лишь поражения, в конечном счете успех его состоял в том, что многочисленные акты и явления неорганизованного сопротивления и непокорности в повседневной жизни показали победоносным державам и самим немцам, что национал-социализм в конечном счете вовсе не был столь успешным, как это всегда изображала его пропаганда. Конечно, большинство немецкого «народного сообщества», уменьшавшееся с течением времени, почти до самого конца восхваляло своего фюрера, но были и другие люди, не ликовавшие и не приспосабливавшиеся, оказавшиеся способными сопротивляться и в той или иной форме оказывавшие сопротивление [117] . Однако, несмотря на это, оценки и традиции немецкого движения Сопротивления в целом остаются предметом спора между двумя немецкими государствами и между партиями. В отличие от Италии, в Германии наследие и заповедь Сопротивления не ощущаются как объединяющий элемент. Этот факт до наших дней оказывает большое воздействие на демократический консенсус, способность к компромиссам и немецкое национальное чувство [118] .

117

Примеры несогласия и сопротивления на местном уровне и в повседневной жизни: К. Klotzbach. Gegen den Nationalsozialismus. Widerstand und Verfolgung in Dortmund. Hannover, 1969; H. – J. Steinberg. Widerstand und Verfolgung in Essen 1933—1945. Bonn, 1974; M. Broszat, E. Frohlich (Hg.). Bayern in der NS-Zeit. Bde 2-4. Munchen, 1979—1981; D. Peukert, J. Reulecke (Hg.). Die Reihen fest geschlossen. Beitrage zur Geschichte des Alltags unterm Nationalsozialismus. Wuppertal, 1981; D. Peukert. Volksgenossen und Gemeinschaftsfremde. Anpassung, Ausmerzung und Aufbegehren unter dem Nationalsozialismus. Koln, 1982.

118

Plum. Widerstandsbewegungen; P. Huttenberger. Voruberlegungen zum «Widerstandsbegriff» // J. Kocka (Hg.). Theorien in der Praxis des Historikers. Gottingen, 1977, 117-39; T. – D. Schramm. Der deutsche Widerstand gegen den Nationalsozialismus. Seine Bedeutung fur die Bundesrepublik Deutschland in der Wirkung auf Institutionen und Schulbucher. Berlin, 1980; W. Wippermann. Antifaschismus in der DDR: Wirklichkeit und Ideologie. Berlin, 1980.

Глава 4. Фашистские движения с массовой базой.

Фашизм и национал-социализм в Австрии

Австрия не только географически расположена между Италией и Германией, но демонстрирует также оба главных варианта фашизма – свою собственную ветвь национал-социализма и хеймверовский фашизм, более или менее отчетливо ориентировавшийся на образец итальянского фашизма. Многие современники считали режимы Дольфуса и Шушнига «фашистскими», а многие исследователи и сейчас рассматривают их таким образом. Если, наконец, вспомнить, что австрийская Немецкая рабочая партия (НРП, «Deutsche Arbeiterpartei»), называвшая себя с мая 1918 года Немецкой национал-социалистской рабочей партией (ННСРП, «Deutsche National-sozialistische Arbeiterpartei»), была старше партии Гитлера, то становится ясно, что в этой стране в самом деле наблюдается широкий диапазон разновидностей фашизма. Он простирается от «раннего фашизма» НРП через «нормальный фашизм» хеймвера до «радикального фашизма» австрийской ННСРП; между тем режим Дольфуса следовало бы назвать по типологии Нольте «филофашистским». Италия породила «классический» фашизм, тогда как Австрия была страной различных фашизмов, история и структура которых могут быть изложены и поняты лишь с помощью сравнительного исследования фашизма. Но сначала мы должны заняться экономическими, социальными и политическими условиями, в которых проявился каждый из этих видов фашизма [119] .

119

К истории австрийских фашистских движений: A. G. Whiteside. Austria / / Rogger, Weber (Eds.). European Right, 308-63; L. Jedlicka. The Austrian Heimwehr // JCH, 1, 1966, 127-44; Nolle. Krise, 252-56; G. Jagschuz. Faschismus und Nationalsozialismus in Osterreich bis 1945 // Fascism and Europe. II, 76 ff.; F. Fellner. The Background of Austrian Fascism // Sugar (Ed.). Fascism, 15-23; J. Rath. Authoritarian Austria // Ibid.; G. Klingenstein. Bemerkungen zum Problem des Faschismus in Osterreich // Osterreich in Geschichte und Literatur, 14, 1970, 1-13; B. F. Pauley. Hahnenschwanz und Hakenkreuz. Der Steirische Heimatschutz und der osterreichische Nationalsozialismus 1918—1934. Wien, 1972; F. L. Garsten. Faschismus in Osterreich. Von Schonerer zu Hitler. Munchen, L977; W. Holzer. Faschismus in Osterreich 1918—1938 // Austriaca, l, 1978, 79-170; G.?ofz. The Changing Patterns of Social Support for Austrian National Socialism (1918—1945) // Larsen et at (Eds.) Who Were the Fascists, 202-25; B. F. Pauley. Nazis and Heimwehr Fascists: The Struggle for Supremacy in Austria, 1918—1938 // Ibid., 226-38.

В то время как многие другие европейские страны попали после Первой мировой войны в кризисные условия, угрожавшие самому их существованию, первая австрийская республика была попросту обречена на существование победоносными державами [120] . По национальным и экономическим причинам представители всех партий – от консервативной христианско-социальной до социал-демократической – высказывались за присоединение к Германии. Но это пожелание, поддерживаемое также подавляющей частью населения, было решительно отвергнуто союзниками, включившими в Сен-Жерменский мирный договор отчетливое запрещение аншлюса. Если принять в расчет, что Германия, в конце концов начавшая и проигравшая войну, при таком присоединении Австрии стала бы больше и сильнее, чем была в 1914 году, то это решение с политической стороны понятно, хотя вряд ли может быть оправдано с точки зрения провозглашенного американским президентом Вильсоном принципа самоопределения, которым здесь явно пренебрегли.

120

По поводу дальнейшего см. общие труды об истории первой австрийской республики: H. Benedikt (Hg.). Geschichte der Republik Osterreich. Wien, 1954/Munchen, 1977; W. Goldinger. Geschichte der Republik Osterreich. Wien, 1962; E. HOOT. Osterreich 1918—1938. Staat ohne Republikaner. Wien, 1966; S. Kreissler. Von der Revolution zur Annexion. Osterreich 1918—1938. Wien, 1970; G.?otz. Gewalt in der Politik. Attentate, Zusammensto?e, Putschversuche, Unruhen in Osterreich 1918—1934. Munchen, 1976; A. Wand-ruszka. Osterreich von der Begrundung der ersten Republik bis zur sozialistischen Alleinregierung 1918—1970 // Th. Schieder (Hg.). Handbuch. Bd. 7, 823-82. Библиографический обзор: U. Kluge. Das Dilemma einer Demokratie. Zwischenbilanz der osterreichischen Forschung zur Geschichte der ersten Republik 1918—1938 // NPL, 23, 1978, 219^7.

Австрийская республика, возникшая вследствие диктата победоносных держав, столкнулась с рядом почти неразрешимых экономических, социальных и политических проблем. Границы Австрии, проведенные по этническим разделительным линиям, но также с учетом военно-политических интересов соседей Австрии – Чехословакии, Югославии и Италии, – произвольно рассекли исторически возникшие связи между хозяйственными зонами австро-венгерской монархии. Промышленные отрасли немецко-австрийского ядра страны были отрезаны от их традиционных рынков сбыта и источников сырья. Поскольку многие предприятия должны были остановиться из-за недостатка угля, возникла массовая безработица, обостренная демобилизацией армии и увольнением многочисленных служащих, не нашедших себе места в учреждениях малого государства, в которое превратилась послевоенная Австрия. Более того, экономический и социальный кризис еще усугубили внешнеполитические угрозы. Одна из этих угроз исходила от Югославии, стремившейся насильственно присоединить к себе большую часть Каринтии, где проживало славянское меньшинство. Крайне угрожающими представлялись также советские республики, возникшие в Венгрии и в Баварии.