Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982

Випперман Вольфганг

Это вовсе не получилось само собой, поскольку те национал-социалистские фюреры низшего ранга, которые не были арестованы, примкнули тем временем к Германской народной партии свободы (Deutschvolkische Freiheitspartei), получившей как-никак целых 32 места в рейхстаге на выборах 4 мая 1924 года, из коих, впрочем, на следующих выборах, 7 декабря 1924 года, она уже потеряла 18. Эта партия, образовавшаяся в конце 1922 года из правого крыла расколовшейся Германской национальной народной партии (Deutsche Nationale Volkspartei), не была простой калькой НСДАП. У нее были опорные пункты главным образом в Северной Германии, где НСДАП до гитлеровского путча была очень слабо представлена, и она вовсе не так радикально отвергала парламентскую систему, как это делала НСДАП. Между национал-социалистскими и «народно» настроенными членами этой партии происходили резкие столкновения, которые привели к ее расколу и к образованию различных новых «народных» и национал-социалистских группировок.

Гитлер, как авторитетный для всех арбитр в этих спорах, сумел перетянуть большинство своих конкурентов во вновь учрежденную НСДАП. Остальные «народные» группировки, ослабев, потеряли всякое значение. Но это никоим образом не было концом разногласий по поводу политической тактики и идеологических установок.

Разногласия возникли в особенности по двум тесно связанным вопросам: должна ли НСДАП придерживаться своей прежней путчистской тактики и следует ли ей, для привлечения рабочих, выдвинуть революционно действующие цели. Гитлер, прежде всего опасавшийся помешать легализации НСДАП, после освобождения из заключения решил отказаться от путчистской тактики фашистского образца и придать своему образу действий хотя бы видимость парламентской политики. Он намерен был разрушить демократию лишь с помощью власти, достигнутой парламентским путем, – после чего, как он открыто предупреждал, «полетят головы». Однако это временное притязание на легальность не исключало насильственных действий по отношению к политическим противникам; впрочем, происходившая в Берлине и других больших городах борьба за «присутствие» на улицах, в местах общественных собраний и в рабочих кварталах

была не самоцелью,, а средством для достижения других целей. С одной стороны, эта пропаганда действия, осуществляемая также насильственным путем, привлекала к партии молодежь и в особенности составляла притягательную силу СА; с другой стороны, беспорядки, обличаемые и в значительной мере создаваемые самой НСДАП, давали повод утверждать, что лишь сильный человек, фюрер, способен положить конец этому хаосу и водворить порядок.

Преодолеть все виды сопротивления было нелегко, но Гитлеру удалось убедить своих оппонентов, особенно гауляйтеров северной и западной Германии, в правильности этой тактики, медленно, но верно ведущей к власти [85] . Далее, критики этого легального курса, объединившиеся под руководством братьев Штрассер в «Сообщество северных и северо-западных округов НСДАП», придерживались мнения, что, несмотря на все неудачи, НСДАП должна прежде всего добиваться поддержки рабочего класса. Поэтому они делали ставку на антикапиталистические пункты партийной программы, в то время как Гитлер, напротив, стремился ослабить их, подчеркивая националистические, антисоциалистические и прежде всего антисемитские цели. Столкновения по поводу этих тесно связанных проблем привели к тому, что в конце концов в 1930 году OTTO Штрассер вышел из партии. В конце 1930 и в начале 1931 года вновь произошел внутрипартийный кризис, вследствие которого все организации СА Восточно-Эльбской области под руководством Вальтера Стеннеса взбунтовались и отказались повиноваться берлинскому гауляйтеру Геббельсу [86] . Этот кризис удалось преодолеть лишь с трудом, при личном вмешательстве Гитлера. Еще опаснее были в глазах национал-социалистских руководителей переговоры Грегора Штрассера с генералом фон Шлейхером, но они не привели ни к какому результату, так что угрозы партийного раскола удалось избежать.

85

G. Schildt. Die Arbeitsgemeinschaft Nord-West. Untersuchungen zur Geschichte der NSDAP 1925/26. Phil. Diss. Freiburg, 1964; R. Kuhnl. Die nationalsozialistische Linke 1925—1930. Meisenheim, 1966; U. Wortz. Program-matik und Fuhrerprinzip. Das Problem des Strasser-Kreises in der NSDAP. Phil. Diss. Erlangen, 1966; M. H. Kele. Nazis and Workers. Chapel Hill, 1972; W. Нот. Fuhrerideologie und Parteiorganisation in der NSDAP (1919—1933). Dusseldorf, 198l2; P. Huttenberger. Die Gauleiter. Studie zum Wandel des Machtgefuges in der NSDAP. Stuttgart, 1969.

86

К этому: Я. Hohne. Der Orden unter dem Totenkopf. Die Geschichte der SS. Frankfurt, 1969, 69 ff.

Эти внутрипартийные столкновения не достигали таких масштабов, как в Италии, где лидеры провинциальных фашистов занимали весьма независимое положение, несравнимое с положением немецких гауляйтеров. Но они указывали на тот основной факт, что национал-социалистская партия фюрера вовсе не была столь единой и сплоченной, как она старалась представить себя внешнему окружению. Эти внутрипартийные разногласия были преодолены активизмом постоянных предвыборных боев – в буквальном смысле этого слова – и вскоре последовавшими успехами.

На выборах в рейхстаг 20 мая 1928 года НСДАП получила лишь 2,6% голосов и 12 мест. Это было все еще на два места меньше, чем получила «народная» партия за четыре года до того, на декабрьских выборах. Но возраставшее число членов НСДАП указывало уже на ее подъем. Рабочие по-прежнему были в ней мало представлены, но, наряду с ремесленниками, мелкими предпринимателями, служащими и студентами, в нее удавалось привлечь все больше представителей академических профессий, чиновников и главным образом крестьян [87] . Это был результат пропаганды, особенно усилившейся в сельских местностях, а также в малых и средних городах. В 1929 году на выборах в различные муниципальные органы и ландтаги НСДАП получила значительно больше 10% мест. Еще более впечатляющих успехов добился Национал-социалистский союз немецких студентов на выборах в Общие студенческие комитеты университетов и высших школ [88] . Уже в 1929 году он получил в среднем более 30% поданных голосов. О несомненном подъеме НСДАП свидетельствовал и тот факт, что в 1930 году она насчитывала уже 240 000 членов – почти исключительно мужчин. И все же значительная часть общественности была поражена огромным успехом НСДАП на выборах в рейхстаг 14 сентября 1930 года, получившей 18,3% голосов и 107 мест и сразу превратившейся во вторую по силе партию после Социал-демократической партии Германии (СДПГ). Двумя годами позже, на выборах в рейхстаг 31 июля 1932 года, НСДАП удвоила число своих депутатов, доведя его до 230.

87

Kater. Zur Soziographie; Id. Sozialer Wandel in der NSDAP im Zuge der nationalsozialistischen Machtergreifung // W. Schieder (Hg.). Faschismus, 25-68; Я. A. Winkler. Mittelstandsbewegung oder Volkspartei? Zur sozialen Basis der NSDAP // Ibid., 97-118; R. Mann (Hg.). Die Nationalsozialisten. Analysen faschistischer Bewegungen. Stuttgart, 1980; P. H. Merkl. The Nazis of the Abel Collection: Why They Joined the NSDAP // Larsen et at (Eds.). Who Were the Fascists, 268-82. Об этом также см. прим. 12 ниже.

88

A. Faust. Der Nationalsozialistische Deutsche Studentenbund, Studenten und Nationalsozialismus in der Weimarer Republik. Dusseldorf, 1973; M. H. Kater. Studentenschaft und Rechtsradikalismus in Deutschland 1918—1933. Hamburg, 1975.

Этот скачкообразный рост был прежде всего прямым, но также и косвенным следствием мирового экономического кризиса [89] . При этом за НСДАП голосовали преимущественно представители средних слоев, которым приходилось мириться со снижением доходов и которые с большим или меньшим основанием опасались обнищания; между тем промышленные рабочие большею частью продолжали сопротивляться, хотя все же, по новым подсчетам, рабочие доставили национал-социалистам почти 20% полученных ими голосов [90] . Однако успех НСДАП на выборах объяснялся не только экономическими проявлениями кризиса, влияние которых было к тому же не столь прямолинейным. Это подчеркивается уже тем обстоятельством, что безработные, в конечном счете сильнее всего затронутые последствиями экономического кризиса, в подавляющем большинстве голосовали за Коммунистическую партию Германии (КПГ). Кроме того, успехи НСДАП не везде были одинаково велики. Они были крайне малы в сельских местностях с католическим населением, между тем как в сельских областях протестантского севера и северо-востока они были особенно велики. Различное поведение избирателей в областях со сходной социально-экономической структурой следует объяснить прежде всего позицией обеих церквей по отношению к национал-социализму. Католическая церковь, по крайней мере до 1933 года, резко критиковала НСДАП по поводу религиозных представлений, высказанных некоторыми ее представителями, особенно Альфредом Розенбергом, не без успеха побуждая верующих голосовать за Партию центра. Между тем представители евангелической церкви, расколотой на 28 церквей отдельных земель, хотя и отвергали новоязыческие взгляды людей вроде Розенберга, в то же время более или менее открыто сочувствовали националистическим, антисоциалистическим, антикапиталистическим, а также антисемитским целям национал-социализма. Наконец, тот факт, что успехи НСДАП были особенно велики в пограничных восточных областях, прежде всего объясняется особенно ядовитым в этих местах национализмом, усиленным к тому же экономическими и религиозными факторами. В целом можно прийти к выводу, что члены НСДАП и ее электорат состояли преимущественно, но вовсе не исключительно, из представителей среднего класса, то есть мелкой буржуазии.

89

Об этом (с дальнейшей литературой): H. Mommsen et al. (Hg.). Industrielles System und politische Entwicklung in der Weimarer Republik. Dusseldorf, 1974 (и последующие стереотипные издания).

90

Исследование социального происхождения избирателей, голосовавших за национал-социалистов, было начато работами: Th, Geiger. Panik im Mittelstand // Die Arbeit, 7, 1930, 637-53; H. Neisser. Sozialstatistische Analysen des Wahlergebnisses // Ibid., 655-59; S. Riemer. Mittelstand und sozialistische Politik // Die Arbeit, 9, 1932, 265-72; C. Mierendorff. Was ist der Nationalsozialismus? Zur Topographie des Faschismus in Deutschland // Neue Blatter fur den Sozialismus, 2, 1931, 149-54; Th. Geiger. Die soziale Schichtung des deutschen Volkes. Stuttgart, 1932; R. Heberle. From Democracy to Nazism. Baton Rouge, 1945; Id. Landbevolkerung und Nationalsozialismus. Stuttgart, 1963. Обзор результатов новейших исследований в: D. H. Chuders. The Social Bases of the National Socialist Vote // JCH, 11, 1976, 17-42; J. W. Falter. Wer verhalf der NSDAP zum Sieg? Neuere Forschungsergebnisse zum parteipolitischen und sozialen Hintergrund der NSDAP-Wahler 1924—1933 // Aus Politik und Zeitgeschichte, Nr. 28/29, 3-21; Id. Wahlerbewegungen zur NSDAP 1924—1933. Methodische Probleme – empirisch abgesicherte Erkenntnisse – offene Fragen // O. Busch (Hg.). Wahlerbewegungen in der europaischen Geschichte. Berlin, 1980, 159—202.

И все же по разным основаниям НСДАП нельзя рассматривать как мелкобуржуазную партию [91] . НСДАП никогда не считала себя преимущественно, и тем более исключительно, партией мелкобуржуазной ориентации; более того, она никогда не отказывалась от притязаний привлечь к себе и представлять

все слои населения, в том числе рабочих, вначале мало податливых на ее пропаганду. Избирательными успехами она была обязана не только социальным требованиям и намеренно туманным экономическим целям своей программы. Столь же привлекательными оказались националистические и антисемитские пункты этой программы, а также стиль ее политики, отвечавший эмоциям людей из всех социальных слоев. Многих привлекала к НСДАП не ее программа, а внешний образ этой партии, отождествляемый с силой, сплоченностью и специфической мужественностью. В особенности это касается молодежи мужского пола. В самом деле, часто упускают из виду, что НСДАП, подобно НФП (Национальной фашистской партии Италии) и другим фашистским движениям, была в своем активном ядре чисто мужским союзом, представлявшим привлекательные в то время добродетели – товарищество, юность и подчеркнуто солдатское, агрессивное поведение.

91

Кроме указанных в прим. 12 работ Geiger, Neisser, Mierendorff и т. д., см. в особенности: A. Schweitzer. Die Nazifizierung des Mittelstandes. Stuttgart, 1970; H. A. Winkler. Mittelstand, Demokratie und Nationalsozialismus. Die politische Entwicklung von Handwerk und Kleinhandel in der Weimarer Republik. Koln, 1972; Id. Vom Protest zur Panik: Der gewerbliche Mittelstand in der Weimarer Republik // Mommsen et al. (Hg.). Industrielles System, 778-91; H. Grebing. Faschismus, Mittelschichten und Arbeiterklasse // IWK, 12, 1976, 443-60; H. Speier. Die Angestellten vor dem Nationalsozialismus. Gottingen, 1977.

Столь же односторонним и столь же неверным, как тезис мелкобуржуазности, был другой взгляд, распространенный в то время и даже в наши дни, согласно которому НСДАП представляла собой не что иное, как орудие, оплачиваемое и направляемое ведущими промышленниками [92] , в этом утверждении, высказанном некоторыми марксистскими теоретиками фашизма, есть и доля правды, поскольку НСДАП, как и другие партии, получала от отдельных промышленников пожертвования, отчасти покрывавшие весьма значительную стоимость ее пропагандистских и избирательных кампаний. Но о размерах этих пожертвований до сих пор нет надежных и достаточно полных данных. Впрочем, многое говорит за то, что «самофинансирование» НСДАП, т. е. поступления от членских взносов и входных билетов на различные национал-социалистские мероприятия, было значительнее, чем пожертвования [93] . Напротив, твердо установлено, что вклады промышленности были скорее следствием, чем причиной избирательных успехов национал-социалистов.

92

Полемика по этому поводу: Wippermann. Faschismustheorien, 11-55, 138-48. Далее: R. Saage. Faschismustheorien. Munchen, 1976; E. Hennig. Thesen zur deutschen Sozial– und Wirtschaftsgeschichte 1933—1938. Frankfurt, 1974; Id. Burgerliche Gesellschaft und Faschismus in Deutschland. Frankfurt, 1977; D. Stegmann. Zum Verhaltnis von Gro?industrie und Nationalsozialismus 1930—1933 // Archiv fur Sozialgeschichte, 13, 1973, 399—482; Id. Kapitalismus und Faschismus in Deutschland 1929—1934. Thesen und Materialien zur Restituierung des Primats der Gro?industrie zwischen Weltwirtschaftskrise und beginnender Rustungskonjunktur // Gesellschaft. Beitrage zur Marxschen Theorie, 6. Frankfurt, 1976, 19-91; R. Neebe. Gro?industrie und NSDAP 1930—1933. Gottingen, 1981.

93

H. Matzerath, H. A. Turner. Die Selbstfinanzierung der NSDAP 1930—1932 // GG, 3, 1977, 93-108.

Для подъема национал-социализма решающее значение имели не кризисные явления в экономике и в общественной жизни, не восприимчивость значительной части мелкой буржуазии и не готовность отдельных ведущих промышленников оказывать НСДАП материальную поддержку – гораздо важнее были ошибки нефашистских и антифашистских общественных сил и партий Германии.

Коммунистическая партия Германии (КПГ) и Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) оказались неспособны извлечь уроки из ошибок братских итальянских партий, безуспешно пытавшихся помешать подъему и приходу к власти фашизма [94] . И хотя они могли и должны были знать по итальянскому опыту, что ждет их в случае победы фашизма, обе немецкие рабочие партии, глубоко враждебные друг другу, не сумели преодолеть разделявшие их программные различия и построить единый оборонительный фронт против фашизма. Исходя из чисто функционального определения фашизма, лидеры КПГ считали «фашистскими» не только все буржуазные партии и правительства, но даже СДПГ и боролись против них под этим лозунгом. Они оправдывали такую линию авантюристическим, хотя и формально логичным доводом, будто буржуазные и социал-демократические политики, защищая парламентско-демократическую систему, по меньшей мере косвенно поддерживают капитализм. «Социал-фашизм» СДПГ отличается от «национал-фашизма» НСДАП, говорили они, лишь применяемыми методами. Если «национал-фашизм» выступает как прямая агентура капитала, то «социал-фашисты» своей приверженностью к парламентской демократии поддерживают капитализм косвенным образом, поскольку демократия – всего лишь замаскированная по необходимости форма капиталистического господства. Несмотря на некоторые призывы к единому фронту, адресованные почти исключительно не к руководству, а к рядовым членам СДПГ и Всеобщего объединения германских профсоюзов (ВОГП) и имевшие целью в конечном счете лишь побудить их перейти в КПГ и подчиненные ей организации, КПГ не могла решиться ни на защиту демократии, ни на совместные действия с СДПГ. КПГ чувствовала себя достаточно сильной, чтобы бороться и с СДПГ, и с НСДАП. При этом она колебалась между чисто насильственной тактикой под лозунгом «Бей фашиста, когда его увидишь!» и стремлением, переняв националистические требования, побудить сторонников НСДАП к переходу в КПГ. Эта тактика, названная по имени перешедшего из НСДАП в КПГ лейтенанта рейхсвера «курсом Шерингера», увенчалась провозглашенной в 1930 году коммунистической «Программой национального и социального освобождения германского народа». Эта националистическая «стратегия объятий» и тезис «социал-фашизма» привели даже к тому, что КПГ заключала некоторые частичные и кратковременные соглашения с НСДАП. Так обстояло дело в случае референдума, совместно организованного обеими партиями летом 1931 года, который привел к роспуску прусского ландтага и к падению социал-демократического правительства земли Пруссия; и точно так же – при забастовке рабочих Берлинского транспортного общества осенью 1932 года [95] .

94

По поводу дальнейшего см: Wippermann. Zur Analyse, 9 ff.

95

S. Bahne. Die KPD und das Ende von Weimar. Das Scheitern einer Politik 1932—1935. Frankfurt, 19762; O. K. Flechtheim. Die KPD in der Weimarer Republik. Frankfurt, 1969; Th. Weingartner. Stalin und der Aufstieg Hitlers. Die Deutschlandpolitik der Sowjetunion und der Kommunistischen Internationale 1922—1934. Berlin, 1970; K. – E. Lonne. Faschismus als Herausforderung. Die Auseinandersetzung der «Roten Fahne» und des «Vorwarts» mit dem italienischen Faschismus 1920—1933. Koln, 1981.

Социал-демократы видели в таких явлениях дополнительное оправдание своих сомнений, следует ли начинать серьезные переговоры о союзе с коммунистами, поскольку и национал-социалисты, и коммунисты одинаково стремились разрушить созданную и защищаемую ими демократию. Они полагались в своей защите на убедительность своих аргументов, которые они пытались – без особого успеха – противопоставить национал-социалистской пропаганде, а также на завоеванные и укрепленные ими политические позиции. К их числу относился прежде всего руководимый социал-демократами союз «Государственный черно-красно-золотой флаг» («Reichsbanner Schwarz-Rot-Gold»), насчитывавший 2 миллиона членов и составлявший противовес СА. Если бы национал-социалисты попытались насильственно захватить власть, по примеру итальянских фашистов, этот союз должен был прийти на помощь полиции, которая – по крайней мере в Пруссии – находилась под влиянием СДПГ. Но когда рейхсканцлер фон Папен 20 июля 1932 года, явно нарушив закон, сместил руководимое социал-демократами правительство земли Пруссия, не встретив при этом сопротивления, антифашистская концепция СДПГ потеряла свою опору. «Союз государственного флага» ни разу – ни 20 июля 1932 года, ни 30 января 1933 года – не был приведен в действие. Это отступление без борьбы указывает на фундаментальную ошибку в антифашистской стратегии СДПГ. При защите демократии она применяла только демократические методы и ошибочно рассчитывала, что и противники демократии в правых партиях, в чиновничестве, в экономике и в армии, несмотря на свою открытую враждебность республике, будут придерживаться демократических правил игры. Она слишком поздно и слишком слабо реагировала на тот факт, что и другие демократические партии Веймарской республики шаг за шагом разоружались и покидали демократию. Чтобы «избежать худшего», то есть захвата власти фашистами, который они боязливо представляли себе лишь в насильственной форме путча по итальянскому образцу, социал-демократические лидеры допустили в конечной фазе Веймарской республики посягательства на социальные завоевания 1918 года и даже терпели выхолащивание основных демократических прав и свобод. Так и возник тот «вакуум власти», который национал-социалисты смогли использовать для своего захвата власти [96] .

96

R. M. Hunt. German Social Democracy 1918—1933. New Haven, 1964; Я. Mommsen. Die Sozialdemokratie in der Defensive: Der Immobilismus der SPD und der Aufstieg des Nationalsozialismus // Id. (Hg.). Sozialdemokratie zwischen Klassenbewegung und Volkspartei. Frankfurt, 1974, 106—133; W. Wette. Mit dem Stimmzettel gegen den Faschismus. Das Dilemma des sozialdemokratischen Antifaschismus in der Endphase der Weimarer Republik //W. Huber, J. Schwerdtfeger (Hg.). Frieden, Gewalt, Sozialismus. Stuttgart, 1976, 358—403; B. Hebel-Kunze. SPD und Faschismus. Zur politischen und organisatorischen Entwicklung der SPD 1932—1935. Frankfurt, 1977; H. Heer. Burgfrieden oder Klassenkampf. Zur Politik der sozialdemokratischen Gewerkschaften 1930—1935. Neuwied, 1973; E. Matthias. Die Sozialdemokratische Partei Deutschlands // E. Matthias, R. Morsey (Hg.). Das Ende der Parteien 1933. Dusseldorf, 1960, 101—278; K. Rohe. Das Reichsbanner Schwarz-Rot-Gold. Ein Beitrag zur Typologie der politischen Kampfverbande in der Weimarer Republik. Dusseldorf, 1966.