Эвтаназия, или Последний парад
Шрифт:
— А если владелец не захочет умирать? — спросил венгерский комиссар.
— Если владельцы квартир изменят своё решение и захотят вернуться домой, то возникнет проблема, которую фонду нужно будет решать. И решить её законным способом будет очень трудно.
— Нашего человека внедрили? — поинтересовался Начальник отдела.
— Ищем кандидатуру, — доложил Константидис.
В порту собирались толпы одесситов. Они любовались давно забытым зрелищем военного корабля
— И шо, они пойдут в кругосветку на этом корыте? Де стоко солярки наберут?
— Ай, бросьте мне говорить! Какая кругосветка? Выйдут в нейтральные воды, сделают всем харакири и вернутся за следующей партией!
— А с какой они партии начали?
— А с какой у нас теперь начинают? С коммунистической!
— Вход по партбилетам? Так я тебе свой дам!
— Не, я таки да думаю, шо это новый фильм: «Броненосец Потёмкин — 2»!
— Ага, а на мостике стоит Эзейнштейн!
— Почему на мостике? Я здесь стою!
— Люсик, вы шо, его родственник?
— Здрасьте! Троюродный внук!
Отец Евлампий вторгся в толпу зевак и заговорил страстно и искренне:
— Люди! Побойтесь Бога! Жизнь христианина есть жизнь сына, который принимает все, что посылает ему Отец. Для христиан смерть такова, какой ее посылает им Бог, в тот момент и таким образом, как это Ему угодно! Остановите грешников и сами спаситесь от греха смертного!
Он истово перекрестил высокого чеченца с большой бородой.
— Что делаешь? — отодвинулся тот. — Не видишь — я мусульманин! Или тебе справку показать?
Чеченец сделал выразительное движение к своим штанам и Евлампий отвернулся от него в сторону.
— На меня, батюшка, тоже не смотрите! — предусмотрительно поднял руки Эйзенштейн. — У меня такой же документ!
— Бог один! — возразил Евлампий. — Мы, грешные, можем не углядеть истину, а Бог — он всё видит!
Заметив некоторый интерес в глазах публики, отец Евлампий достал из-под рясы кружку и протянул мирянам.
— Жертвуйте на Храм Господен, ибо только молитва истинно поможет душе вашей!
Неблагодарные миряне поспешили отвернуться, и отец Евлампий удвоил свои усилия:
— Эвтаназия от Сатаны! И она есть прямым посягательством на понятие всего святого, она оскверняет и жизнь, и смерть, она отвергает самого Бога!
— Уважаемый, — остановил его один из зевак, — вам с таким голосом нужно работать пароходной сиреной!
— А что ты думаешь? — поддержал его второй. — Думаешь до Бога легко докричаться?
Зычный баритон Евлампия доносился до палубы корабля, где покачивались в шезлонгах Алекс, Майкл и три топ-модели.
— Как нам этого попа заткнуть? — задумчиво произнёс Алекс. — Третий день орёт, того и гляди народ распугает.
— Пусть
— А имидж? — зашагал по палубе Алекс. — Кстати, что будем делать с этой миллионершей из Нью-Йорка? Она претендует на каюту-люкс.
— Какого чёрта ехать из Америки в Одессу, — развёл руками Майкл, — если у них это можно сделать в штатах?
— Ты не понимаешь! А ностальгия? Увидеть Одессу — и умереть!
— А что она платит?
— Отдаёт кондо в комплексе Ошеана, на Брайтоне. Цена — полтора лимона.
— За такие деньги я ей свою каюту уступлю, — усмехнулся Майкл и обернулся в сторону отца Евлампия, громыхавшего с берега пушечным голосом.
— Может ему денег на Храм дать? — нашёл простое решение вопроса Алекс.
— Да включи ты музыку погромче! — нашёл ещё более рациональное решение Майкл.
«На теплоходе музыка играла…» — понеслось над гладью Чёрного моря.
Три топ- модели лениво и цинично танцевали перед Алексом и Майклом.
Огромный киевский ресторан был закрыт для посетителей.
По ресторану расхаживали розовые фламинго и пара павлинов, которых отгоняли от небольшой группки в центре ресторана официанты в белых фраках.
На эстрадной площадке тихо напевал Саша Розенбаум, а рядом ждал своей очереди Гарик Кричевский.
Человек десять мужчин в костюмах от «Версачи» восседали вокруг уставленного деликатесами стола, и пили чифир из металлических кружек.
Наколки на руках с энциклопедической точностью повествовали о степени заслуг каждого из присутствующих перед воровским миром — люди все были уважаемые.
— Смотрящим будет Череп, — отхлебнул чайку седой. — Общак не обижай, живи по понятиям.
— Не гони, Корень, — вытер скупую мужскую слезу Череп, — ты ещё оклемаешься! Не время тебе… Ты же последний на всю страну «в законе»!
— Тихо, пацан, — аккуратно поставил кружку на стол Корень, — мне решать. Уходить нужно вовремя. Никогда менты и фраера не увидят Корня в инвалидном кресле!
Ветераны зоны подняли стаканы, и выпили до дна.
Розенбаум и Кричевский запели дуэтом.
Нечитайло взбежал на мостик и доложил капитану Кожанову:
— Николай Николаевич! Тут неувязочка вышла.
— Что такое?
Подоспевший Гузь пояснил:
— Стали мы открывать оружейные погреба, а там — полный боекомплект!
— То ли забыли вояки, то ли прошляпили, — предположил Луценко.
Капитан задумался, посмотрел на моряков и отдал распоряжение:
— Шум не поднимайте. Если начнутся разборки — рейс задержат. Выйдем в открытое море — сами решим вопрос.
Звук подвесного двигателя привлёк внимание всех, кто стоял на мостике.