Эй, босс! У тебя тут ребенок подрос
Шрифт:
— А тебе больно, что ли?
— Ага, есть немного, — сквозь стиснутые зубы рычу я.
— По шкале до десяти сколько?
Я жмурюсь изо всех сил, слушая, как где-то в одной из соседних палат кто-то истошно орет.
— Д-девять!
Последние десять минут стало прям невыносимо. Если до этого я могла передохнуть между схватками, то сейчас я едва успеваю сделать вдох, как накатывает вновь.
— Что-то не очень похоже, — бурчит она, но обещает позвать анестезиолога.
А тот появляется с улыбочкой минут через пять в дверях.
— Ну приветики!
— А ты университет хотя бы закончил? — недовольно выдает ему в ответ напрягшийся Руслан.
Тот пропускает мимо ушей замечания. И начинает колдовать. Да так колдует, что меня не просто отпускает, я даже засыпаю на сорок пять минут посреди ночи! Не спали же совсем.
— Руслан, — толкаю его, когда просыпаюсь. Он сидит на стуле рядом с койкой, облокотился на нее, тоже спит. — Руслан! — уже громче.
— А? Что? Рожаешь?
— Да вроде бы нет, — успокаиваю его я. — Позови этого мальчика, он говорил, как час пройдет, он доколет анестезию.
— Ага, хорошо.
Но вместо мальчика появляется акушерка, которая лезет мне под халат, что-то там проверяет и уходит. Мальчик не появляется ни через пять, ни через десять минут. Через пятнадцать в родзал вместе с кучей народу возвращается акушерка. Они оттесняют Руслана в коридор, что-то между собой болтают и обсуждают.
— А анестезии не будет?
— Ты рожаешь, — прямо в лоб мне.
Дальше я плохо помню. Вот вроде бы тужься-тужься-тужься, а потом не тужься. Еще пару таких заходов. Я даже не кричу, только стараюсь делать так, как они говорят. Весь опыт, все советы из видео на “Ютубе” вылетают из головы. Пытаюсь тужиться тазом, чтобы глаза не лопнули, как шутит одна из медсестер. Снова тужься-тужься и…
Я слышу детский крик. Точно. Он.
— Это мальчик, — звучит где-то над головой.
— Позовем папашу резать пуповину? — слышу.
И начинаю смеяться во весь голос, потому что представляю лицо Руслана. Да он в обморок упадет!
— Руслан! Пуповину перерезать будешь? — хохочу в голос. Это истерическое.
Не слышу, но медсестры говорят, что он не хочет. Что-то еще происходит. Меня зашивают — какие-то несколько стежков, с малышом что-то делают на пеленалке, а потом…
Потом мне дают его подержать, и я пропадаю в нем.
— Он такой… такой… морщинистый, — выдает Руслан, а я снова смеюсь от пережитых нервов. — И кряхтит как старик. Это нормально?
— Сами вы кряхтите, — ругается на Руслана акушерка, коннект у них явно так и не случился.
— Ну и как мы его назовем? — спрашиваю я любимого.
— Мы не думали…
— А сейчас я хочу решить, — капризничаю, но мне можно.
— Ну… — Руслан чешет затылок. — Аленка у нас уже есть… Парень родился три пятьсот, говорят, богатырь, так что… пусть…
— Только не Добрыня, — хихикаю я.
— Алеша.
— Аленка и Алешка, — задумываюсь я. — А что, неплохо.
— Потому что есть Алешка у тебя… — тут же напевает где-то под боком
Молодой папаша
— Руслан, положи его, он спит давно.
Бесполезно. Кое-кто вошел во вкус и не выпускает из рук нашего нового члена семьи. Виолетта Дмитриевна внука хорошо если пару раз на руки взяла, про Раису Васильевну вообще молчу. Руслан ушел отпуск и вынес всем мозги. У него отцовский инстинкт взыграл. Нет, я рада, конечно. Кто был бы не рад такому внимательному мужу и отцу, но эта наседка уже немного раздражает.
Не хотелось бы, чтобы Алеша привык засыпать на руках, потому что рано или поздно Руслан выйдет на работу, а мне этого богатыря таскать. Он набирает не по дням, а по часам.
— Ну я так, чуть еще подержу.
— Он никуда не денется. Положи.
Кроватка, кстати, из детской переехала в нашу спальню. Почему? Потому что Руслан стал бояться, что Алеша перестанет дышать, срыгнет и захлебнется, будет плакать, а мы не услышим.
Я смирилась. Возможно, и сама бы не смогла первые месяцы спать отдельно от ребенка, я же не пробовала. С Аленой не было возможности расселиться.
И поспать.
И поесть.
С Алешей я как будто семейству вообще не нужна. Только покормить и свободна. Ах да, первый день я еще учила подгузник менять, потому что Руслан немного впал в панику. С Аленой-то понятно, поставил в ванну, душ включил и все дела, но тут...
— Алиса, а как... и прям под кран? Алиса... а как вот прям под живот? А ему не больно? А полотенце? Где чертово полотенце! А вот оно.
И так первые три раза, на четвертый появились профессионализм и смекалка.
Но в целом Руслан такой деятельный, что, моя б воля, я бы ему молоко передала и ушла в лес жить, потому что он мне матерью побыть вообще не дает. А мне же тоже интересно. Мама сына. Сына! Я такого не пробовала. А вдруг это иначе? Но увы.
Мы с Аленкой просто наблюдаем за тем, как эти двое друг от друга кайфуют. Руслан даже спит, просунув руку через прутья кроватки, а Алеша его за палец держит. Ну просто идиллия.
Руслан укладывает Алешу и ложится на кровать к нему лицом.
— Может, ты поспишь? Ты скоро с ним на руках отрубишься. Он спокойно спит полночи, золотой ребенок.
Хотя, справедливости ради, днем он тоже бесконечно спит, и Руслан уже задает вопросы, нормально ли это. Я вспоминаю Алену, которая спала первые две недели и успокаиваю его, что нормально. Только вот еще прекрасно помню, что начнется потом.
Интересно, как Руслану понравятся колики?
Пока его сын — это признанное произведение искусства, и он рассказывает всем подряд, что у него самый спокойный младенец на свете.
Не буду расстраивать, что все еще впереди. Меня саму такие предсказатели когда-то расстраивали.