Эй, улитка, высунь рожки!
Шрифт:
Получив гонорар за вторую книгу, Лика купила компьютер и освоила его с помощью Верочкиного мужа Гриши. Гриша был посвящен в страшную тайну Валерии Полонской и свято хранил её, одновременно умирая от смеха, когда Лика жаловалась на обилие заочных поклонников.
– Ты превзошла себя в своем камуфляже, Золушка! Выразила, можно сказать, свою тайную сущность. Твой Зайцев идиот, мог бы иметь такую жену, – при этом Гриша тыкал пальцем в обложку, – а имеет замордованную кухарку.
– Ну ты полегче с кухаркой! Ты тоже Верочке не даришь шиншилловые манто и бриллианты.
–
– Не дают, – согласилась Лика, – И не дадут, что самое страшное.
– А ты не проси, чтобы дали. Не умер же Пашка, пока ты у нас на даче творила бессмертный опус про киллера.
– Не умер, но грязью зарос и оголодал. До сих пор простить не может.
– А тебе нужно его прощение? Вон сколько мужиков желают познакомиться, только свистни, – Гриша хлопнул ладонью по кипе конвертов.
– Пойми, Гришенька, они не со мной, а с Валерией Полонской желают познакомиться. Относительно меня заявок не поступало.
– У вас раздвоение личности, мадам! Это уже клиника. Тебе просто страшно оттого, что ты посмела стать самой собой, – возмутился Гриша: – Просто какая-то улитка, сидящая в свой скорлупе и боящаяся нос наружу высунуть! И кого ты так боишься, Пашку, мамочку или Сашку с Машкой? Бабушку, может быть? Ты себя боишься!
– Никого я не боюсь! – отбивалась несчастная писательница. – Учи на компьютере работать, ирод! Тоже мне психоаналитик нашелся!
– Психоаналитик тебе не помешал бы точно. Учись абзац устанавливать, тупица! Замучился с тобой.
Перейдя на компьютер, Лика стала писать гораздо быстрее, и третий роман под названием «Сюрприз, сюрприз!» был сдан в печать даже раньше, чем предполагалось. Валерия Полонская становилась популярным автором. Лика сама слышала, как у продавцов книг спрашивали «новую Полонскую». В тот же день она позвонила Грише и спросила, не знает ли он надежную фирму, занимающуюся строительством жилья. Не элитного, а самого обычного.
– Ага, – обрадовался Гриша, – созрела наконец!
– Ничего я не созрела, просто дома работать невозможно, а за комнату деньги улетают такие, что лучше добавить и построить квартирку. Вложение капитала в недвижимость, понимаешь ли.
– Понимаю, понимаю, не кипятись. Попробую позвонить тут одному другану. Вроде он в какой-то строительной конторе работает.
Через неделю Лика заключила договор, а еще через четыре романа получила долгожданные ключи от славной однокомнатной квартирки вдалеке от центра, зато в зеленом и тихом районе. Лика обставила квартиру по своему вкусу и перевезла туда компьютер и тяжелые стопки своих книг. Ей по-прежнему некому было их раздавать, кроме Верочки и Гриши.
Еще какое-то время она жила, разрываясь между домом и работой над очередным детективом. Каждый месяц она приносила домой «зарплату», снимая со своего счета примерно одинаковые суммы, постепенно увеличивая их. Так она «росла по службе» и однажды осмелилась предложить нанять домработницу, чтобы больше времени уделять работе.
Мать,
– Вот еще! Деньги выбрасывать на ветер? Из-за того что ты не в состоянии суп сварить?
– Суп сварить я в состоянии. И котлеты пожарить тоже. И уборку сделать, и в магазин сходить, и постирать, и погладить, и пироги испечь. Но я должна еще работать и, желательно, спать по ночам. Я достаточно зарабатываю, чтобы нанять кого-нибудь в помощь. Тогда я смогу больше работать и, соответственно, больше получать денег.
Но мать не хотела ничего слушать, она твердила, как заведенная:
– Ишь, барыня какая выискалась! Да разве это большой труд для настоящей хозяйки? Мы всю жизнь это делали и за труд не считали!
И тут Лику прорвало:
– Всю жизнь? Да когда я росла, бабушка все по дому делала. А когда ты последний раз кашу варила или пыль вытирала? Ты хоть знаешь, как стиральная машина включается и сколько булка хлеба стоит? И где он, этот хлеб продается?
– Как где – в универсаме, – припомнила мать.
– Так вот, мы в универсаме уже лет пять хлеб не берем, потому что рядом мини-пекарню открыли. И хлеб мы едим только оттуда, и чтобы каждый день свежий! И от вчерашнего супа Павлуша нос воротит, а если я ему рубашку не выглажу, он в пиджаке на голое тело на работу отправится. Мама, неужели теперь, когда дети окончили школу, я не могу меньше надрываться?
– А кто тебя заставляет надрываться? Можно подумать, ты перетрудилась…
– Перетрудилась? – онемела Лика? – Нет, мамочка. Я не только перетрудилась, я дошла до ручки! И вот что я тебе скажу – или я нанимаю домработницу…
– Или что? Из дому уйдешь? И куда интересно? Да кому ты нужна! – в голосе матери прозвучала такое неподдельное торжество, что Лика окончательно поняла – в этом доме она никогда не сможет добиться жалости и понимания. И тогда она приняла решение.
Когда Лика абсолютно спокойно объявила домочадцам, что отныне не собирается отвлекаться от работы и надрываться, одна обслуживая их всех, реакция их была такой, словно чугунная мясорубка заявила, что решила петь на сцене Большого театра.
В ходе сбора вещей Павлуша попытался, было, качать права и выяснять отношения, но впервые в жизни получил от Лики настоящий отпор. Мало того, она открытым текстом пообещала развестись с ним, если её не оставят, наконец, в покое.
– Будете каждый месяц получать две трети моей зарплаты, так что на домработницу хватит. Связь устанавливается односторонняя – я сама буду звонить. И подумай, милый, на досуге, почему я это делаю, – с этими словами Лика погрузила сумки в такси, села сама, захлопнула дверцу и начала новую жизнь.
Первое время она выходила из дома только в ближайший супермаркет за продуктами и необходимыми мелочами. Результатом почти круглосуточной работы стали два новых романа и постоянное головокружение от усталости и избытка кофе. Лика вынуждена была признать две очевидные вещи – что, во-первых, герои и события её книг заменили для неё реальную жизнь и, во-вторых, она должна вести более здоровый образ этой самой жизни, иначе нервное истощение ей обеспечено.