Эйдос непокорённый
Шрифт:
В висках стучит пульс, как ритуальные барабаны, которые предстоит услышать. Но это ничто, по сравнению со смертельно опасным паразитом.
– Весьма великодушно с вашей стороны, – я верчу чашечку в пальцах, рассматриваю рожу: ехидно-ухмыляющаяся, будто насмешек тут мало. Заодно замечаю, как у Батьи-Ир от недовольства вздрагивает верхняя губа.
Она проглатывает маваар, я повторяю за ней. Тягучий напиток согревает желудок, в голове появляется лёгкий алкогольный дурман. Маваар крепкий, когда горячий. От него хочется поболтать.
– Ты моя самая неудачная
– Нам многое запрещено. Но не помню, когда запретили говорить то, что думаешь, – я рассматриваю её сложную причёску из переплетения сотен седых кос. Безымянные сёстры трудились над ней полдня, не меньше.
Я сознательно отказалась от духовного ранга, Батья-Ир это знает. Ещё больше бестолковых молений и служений высшим я не переживу. За время, потраченное на них, я могла бы переписать весь Архив.
– Я знаю, ты хотела бы рассказать всем правду о людях из-за стены. Но ты ведь не настолько глупа, чтобы делать это без доказательств? – усмехается моя собеседница, внимательно наблюдая за моей реакцией. – А доказательств у тебя нет.
Её это веселит, но мне не до насмешек. Я добуду доказательства, это вопрос времени. А пока у меня проблема посерьёзней и один вопрос волнует больше всего.
– Мастер Гиллад сказал, что метка убивает, – я задираю рукав и смотрю на своё забинтованное запястье, словно ищу там ответ. – Поэтому вы считаете её плохим знаком? Если это какой-то паразит, его можно просто извлечь или вытравить. Но там ничего не видно.
На красивом лице Батьи-Ир нет понятных эмоций, как на стопках. Она молча хватает меня под локоть, заставляя подняться и пройти с ней к двери, выталкивает во двор, залитый ярким светом, и отводит подальше. Слева в скалах шумит водопад, в кронах деревьев ветер гоняет садовых птиц. Набираю полную грудь свежего воздуха, не могу надышаться и налюбоваться надоевшими видами.
Прямо над нами, наперерез природной гармонии, возвышается антрацитовый гигант не из мира сего – Башня, наградившая меня паразитом. Она стоит в кольце реки, вокруг рукотворными сталагмитами торчат жалкие её подобия. Самое высокое – Архив, пять этажей. Под тенью соединительных галерей, храмы, цветистые сады, где прохлаждаются святоши, а дальше баркачьи пастбища. Пейзаж всегда одинаков, даже люди не меняются, носят похожие балахоны и реинкарнируют после смерти.
– Смотри теперь, – Батья-Ир останавливается возле аллеи, отвлекая меня от мимолётной радости. – Как ты вытравишь это?
Она ждёт пока я размотаю повязку, а я вожусь медленно, куда мне спешить? Но то, что вдруг показывается из-под бинта, заставляет меня вздрогнуть: рядом с заклеенной царапиной – шестигранная фигура, величиной с отпечаток большого пальца. Она под кожей. Трубчатая как вена, такая же голубоватая. В лучах светила искрится серебристыми
– Это… это что за шнод? – вырывается у меня.
Батья-Ир морщится, я жду оплеуху за ругательство, но вместо этого она толкает меня обратно в душный полумрак, вздыхает, натягивает маску снисходительности.
– На тебе артефакт Демиургов. Древний, как сама жизнь, – мы останавливаемся как раз под истуканом. В движениях Батьи-Ир проскальзывает едва уловимая раздражительность и передаётся мне. – Ни один смертный не имеет права прикасаться к нему, пока не станет Верховным Обаккином, и тем более его нельзя выносить из Башни и осквернять грязными словами. Мастер Гиллад не станет его вырезать.
– Артефакт? – я пытаюсь сопоставить слово с тем, что у меня на руке. Начинаю понимать реакцию Мастера Гиллада. Плохо дело. – Его можно убрать по-другому?
– Нельзя. Совет не одобрит дерзкого вмешательства в волю Демиургов. Ведь если Они тебя отметили, то только Они вправе его изъять.
– Или убить, – язык с трудом поворачивается, чтобы это произнести. – Сколько мне осталось?
– Кто знает. На всё Их воля, – задумчиво произносит бывшая наставница, пожимая плечами. – Может, Они пошлют тебе видение или подсказку. Или уже послали. Тебе снилось что-нибудь необычное, из ряда вон?
Мои сны про странный город были всегда, вряд ли это связано, поэтому мотаю тяжёлой башкой. Батья-Ир не объясняет, а просто разворачивается, чтобы уйти.
– Почему же Они не убили меня сразу? – бросаю ей вдогонку.
– Может, хотели преподать урок? – бывшая наставница останавливает, распахивает дверь. – Так что не трать время. Молись. Очищайся. Не зря ведь ты сидишь в этой келье. Сделай хоть что-нибудь правильно.
Я вздрагиваю от хлопка двери. Единственное «правильно», которое я знаю, это Архив. Нужно срочно туда попасть, чтобы порыться в исторических фолиантах и поискать про артефакт. Что же это за артефакт такой? Как шестигранная форма залезла мне под кожу? Это что-нибудь означает? Вдруг такие случаи уже были, наверняка сказано, что делать. Про Башню в книгах немного, что она даёт нам всё необходимое для жизни, но может, найдутся и упоминания об искрах и всём, что мы увидели, ведь Батья-Ир явно что-то не договаривает. Нужно срочно выбираться из кельи.
4. Амфитеатр
Дверь нараспашку, яркий утренний свет пронзает тюремный полумрак, дразнит свободой. Только это не я открыла дверь – снаружи четверо Безымянных из свиты Батьи-Ир, готовых сопроводить меня на суд. Сердце подпрыгивает, с каждым шагом становится труднее дышать, и я останавливаюсь у выхода. Не могу двинуться дальше. Дело не в узком воротнике до подбородка, сжимающем горло, не в чёрной маске, что едва пропускает воздух, и даже не в тяжелом наряде из плотной белой ткани до пола. Дело в дурном предчувствии. Ненавижу толпу и не хочу становиться посмешищем, поводом для сплетен.