Эйнит
Шрифт:
— Прости, Деклан, — промямлила Эна, понимая, что спорить с соседом сейчас слишком опасно. — Я могу вернуться за флейтой.
О, да, запереться на все засовы, схватить в охапку терьера и дрожать до пробуждения матери — вот что следует сейчас сделать. Эна уже почти отворила калитку, но замерла под жестким ответом соседа:
— Слишком поздно для музыки.
Эна обреченно взглянула в небо, понимая, что не в силах определить по цвету облаков приближение рассвета.
— Нам с тобой осталось так мало времени. Я боюсь не успеть...
А она уже не успела
Безумный бег окончился у камней, как раз там, где отыскала ее без сознания мать, там, где Эйдан бросил ее, одурманив неизвестным зельем. Сейчас с ней нет ни собаки, ни телефона... Она одна на один с непонятным Декланом, который может оказаться намного опаснее самого Эйдана, если уже не оказался таковым в прошлый раз.
— Когда конь явится снова, для меня будет все кончено окончательно, — в сиплый голос Эйдана незаметно вернулись молодые нотки, или же слова долетали до слуха Эны через звенящую в ушах музыку охватившего ее страха.
— Что кончено? — Эна попыталась сцепить перед собой пальцы, чтобы, если понадобится, дать Эйдану отпор, но те занемели от промозглости ночного леса настолько, что перестали сгибаться.
— Моя надежда на освобождение, — голос продолжал звучать слишком странно, будто исходил не от говорящего, а витал вокруг нее в воздухе. — Если до великого праздника королева не дарует моей душе свободу, я навечно останусь здесь, у озера, чтобы услаждать слух фей своей волынкой. Сто лет ждал я возвращения кольца, потеряв всякую надежду на чудо.
— Угу, — Эна нервно кивала, испуганно следя за движениями Эйдана.
Его будто швыряло к ней ветром и тут же относило назад. Он болтался в воздухе подобно китайскому болванчику.
Деклан, Деклан, Деклан... Стучало в мозгу Эны. Как же сильно Эйдан увлекся вчера рассказом, что окончательно порвал связь с реальностью. Только бы не вызвать новый поток откровений. Не здесь и не сейчас...
Эна хотела обернуться, но шея окаменела, как и пальцы — она точно находилась в странном трансе. Быть может, отец Дилана успел как-то затуманить ей мозг через окно, ведь в здравом уме после всего пережитого она не покинула бы безопасную спальню. Возможно, в этом кроется и разгадка беспробудного сна терьера.
— Ты не спрашиваешь, почему на наш род легло проклятье?
Эна затрясла головой, не зная, какие подобрать слова, чтобы остановить излияния Эйдана.
— Нет, послушай все же, что я скажу, прежде чем с тобой заговорит кто-нибудь из маленького народца!
Холод безжалостно пробирался под фланель пижамы. Как же она сглупила, что не схватила вместо кочерги куртку!
— Мы не в силах вернуть лепрекону долг монетами, но он может принять назад купленное на них кольцо. Так говорила королева. Только при этом зло добавляла, что это кольцо никогда не вернется в Ирландию. Но я не переставал
— оно здесь.
Наконец Эна сумела сжать онемевшие пальцы и спрятать кольцо от взгляда Эйдана.
— Ты напрасно тревожишься. Я призрак и не в силах удержать в руках никакой предмет.
— Но ты можешь стучать в окно, — осторожно начала Эна, разжимая пальцы. Быть может, разговор сумеет вернуть призрачный разум в человеческую оболочку. — И ты способен играть на волынке.
— Волынка так же призрачна, как и я сам, и ее звук способен услышать не всякий, как и стук. Я звал многих, но лишь ты откликнулась. Ты все еще ребенок и способна видеть и слышать маленький народец.
Эна кивнула и осторожно назвала имя Дилана.
— А он, он не может помочь тебе?
Она надеялась, что упоминание сына вернет Эйдана с небес на землю.
— Я не могу обратиться за помощью к собственной семье. Увы, я с ними разругался и не успел попросить прощения перед смертью. Она застигла меня врасплох. Вернее я зря положился на милость лепрекона.
Эна обреченно кивнула.
— А как мне отыскать верного лепрекона, чтобы вернуть долг?
Если не помогает реальность, то всегда остается надежда на сказку.
— Не знаю, — обреченно вздохнул Эйдан. — Обратись за советом к фее, что живет в саду в норе у тернового куста. Она единственная, кто жалеет меня и не боится королевы. А вот самой королевы берегись. Она слишком влюблена в мою игру, чтобы позволить уйти. Я был слишком неосмотрителен и выдал ей тебя. Берегись ее слуг — черных воронов, они способны закружить смертного в своем танце и лишить разума. Один раз ты сумела от них спастись, но в другой раз их будет больше, а у тебя здесь лишь два защитника: кошка да куница, но и они не устоят перед королевой, если та пожелает погубить тебя собственноручно. Торопись вернуть долг маленькому народцу, пока проклятье не поглотило всю нашу семью.
Эна напрасно пыталась поймать ускользающий взгляд Эйдана.
— А если я откажусь?
Быть может, Эйдан запутается в логических доводах и прогонит из головы странного Деклана...
— Ты не откажешься, потому что уплатой долга ты освободишь не только мою душу, но и душу своего брата.
— При чем тут Джеймс?! — чуть ли не закричала Эна, теряя над собой контроль. Она не потерпит, чтобы Эйдан впутывал в свои сумасшедшие дела еще и память брата!
— А при том, что он и есть эта куница.
— Если он — куница, то кто же тогда кошка? — не поверила собственному вопросу Эна.
— А кошка — это бабка Дилана. Верни долг, и тогда у королевы не останется причины держать всех нас пленниками в своем мире. Народ не признает за ней правоту, и ей придется смириться с нашим уходом. Береги кольцо и берегись Малакая. Это все, что мне дозволено сказать тебе.
Эна кивнула. Знакомые имена и очередной намек на несчастного конника дали Эне надежду на то, что если Эйдан и ушел в закутки собственного разума, то не слишком далеко. Только она все равно не знает средства вернуть его оттуда, потому лучше уйти.