Эйрин и Залкос, бог Хаоса
Шрифт:
— Что же ты делаешь с нами? — жарко вздохнул Эральдо, упираясь в неё сзади восставшим органом. — Похоже, я снова тебя хочу.
Эридан, не дожидаясь её ответа, поднял её ногу и приставил своё напрягшееся достоинство к её входу.
— Не надо, — беспомощно всхлипнула она, чувствуя, как они снова начали проталкиваться в неё, но её руки сами собой принялись ласкать их горячие тела.
— Эйрин, — в унисон стонали Эридан и Эральдо, двигаясь попеременно, набирая темп, и она, потерявшись в их объятиях, тоже стонала их имена,
Взрыв наслаждения. Волны огня. Пульсация страсти. Две пары рук крепко держали её, пока она билась в экстазе, потом мягко уложили на спину и начали ласкать, успокаивая, расслабляя, погружая в блаженное умиротворение. Благодарный шёпот доносился до её слуха, но она не разбирала слов, всё сливалось в сплошной поток нежности, и она устало и довольно промычала в ответ. Её губы сами собой расплылись в счастливой улыбке, и сейчас ей совсем не хотелось думать о том, что будет после, хотелось лишь одного: чтобы это продолжалось вечно, чтобы они всегда были рядом, сливаясь с ней в этом круговороте удовольствий и глубоких эмоций, всё сильнее привязывающих к рыцарям её сердце.
Глава 17
Эйрин сидела на краю кровати, обнимая колени, и в голове у неё крутились мысли о Залкосе. Его образ следовал за ней, как тень, и даже в моменты наивысшего блаженства она иногда видела внутренним взором его лицо, чёрное пламя безумия в его глазах, которые притягивали её, как магнит.
С каждым днём, проведённым с Эриданом и Эральдо, её сердце терзалось всё сильнее, но она не могла даже заикнуться о Залкосе, ведь он олицетворял всё, что они ненавидели. К тому же, хотя они были рыцарями Спироса, то, что они делали с ней, шло вразрез с её представлениями о преданности светлому божеству, и это не могло не вызывать у неё вопросов.
— Как вы можете… делать со мной такие вещи? — наконец решилась она однажды, лёжа между ними и привычно поглаживая их расслабляющиеся тела.
Эридан посмотрел на неё с интересом.
— Мы служим идеалам, которые олицетворяет Спирос, — ответил он. — Мы — защитники справедливости и порядка, но это не значит, что мы не можем испытывать чувства.
Эральдо усмехнулся:
— И Спирос никогда не говорил о том, что мы не можем немного развлечься.
«Для них это просто развлечение», — мелькнуло у неё в голове, но вслух она возразила:
— Но Энеко, глас Спироса, учил о необходимости хранить себя в душевной и телесной чистоте и не… не делать таких вещей до свадьбы.
Эральдо прыснул и, не сдержавшись, расхохотался во весь голос, приводя Эйрин в недоумение и смущение.
— Почему тебя это вдруг взволновало? — заботливо осведомился Эридан, запустив пальцы в её распущенные волосы.
— Просто иногда я думаю о том, как низко пала, — тихо призналась она сникшим голосом. — Я предала всё, что знала, предала саму себя…
— Глупенькая, — Эральдо мягко потрепал её по
Губы Эйрин скривились от такого унижения, и она заплакала.
— Милая, он не это имел в виду, — Эридан попытался мягко её успокоить, вытирая её слёзы. — Он хотел сказать, что порой счастье приходит в самых неожиданных формах.
— Но это не счастье! — воскликнула Эйрин, чувствуя, как в сердце поднимается волна обиды. — Я просто игрушка для вас!
— Это не так, — Эральдо поцеловал её в плечо, но его слова показались ей не слишком убедительными, как будто он сам в них не верил.
— Мы хотим знать тебя полностью, защищать и поддерживать тебя, хотим, чтобы ты открывала нам не только своё тело, но и душу, — уверенным тоном произнёс Эридан, прижимая её ладонь к своему сердцу. — Лучше расскажи, что тебя тревожит?
Эйрин судорожно вздохнула. Она знала, что не может довериться им полностью, что её чувства к Залкосу были запретными. Но чем больше она думала о нём, тем более невыносимым становилось это молчание.
— Я… я не знаю, что делать, — призналась она наконец, — я чувствую, что мне нужно найти то, что я потеряла.
Эральдо хохотнул:
— Ну, это не всегда возможно, красавица. Но, поверь, мы дадим тебе больше, чем то, чего ты лишилась.
— Ты не понимаешь, — проницательно молвил Эридан, — она говорит о своей душе, о том, что её терзает. Да, милая?
Эйрин кивнула:
— Да. Есть кое-что… кое-кто, кого я не могу забыть.
Рыцари переглянулись и нахмурились.
— Ты о том мужчине? — похолодевшим голосом уточнил Эридан. — Он же разрушил твою жизнь!
Эйрин почувствовала, как её сердце сжалось от боли. Они никогда не смогли бы понять, насколько сильно она любила Залкоса, даже если он её ненавидел.
— Я не могу просто забыть о нём, — прошептала она. — Даже если он презирает меня, я всё равно чувствую его притяжение.
— И ты… хочешь найти его? — догадался Эридан, в его голосе слышалось изумление.
Эйрин ощутила прилив уверенности от его слов.
— Хочу, — решительно ответила она.
— Но ведь ты даже не знаешь, кто он, — возразил светловолосый рыцарь.
— Знаю, он… тёмный маг, — уклончиво объяснила она. — Его, должно быть, тоже изгнали в Нижний мир: я чувствую, что он где-то здесь.
— Это уже слишком, красавица, — с явным недовольством в голосе сказал Эральдо. — Ты делишь с нами ложе, а сама думаешь о каком-то маге, тёмном к тому же, а значит, нашем враге?
Эйрин почувствовала, как напряжение в воздухе нарастает, словно натянутая струна. Она лежала между двумя сильными мужчинами, и каждый из них излучал свою собственную ауру: Эридан с его спокойствием и решимостью, Эральдо с его игривостью и страстью. Но её сердце всё ещё стремилось к Залкосу, и это вызывало у них ревность.