Эйс
Шрифт:
Родители Владимира Викторовича, занимая высокие должности в период приватизации, сумели отхапать добрый кусок недвижимости и акции предприятия, которые в итоге полностью перешли к ним. Безусловно, он развил бизнес в правильном направлении и сумел сохранить его в сложные времена — этого не отнять. Однако он никогда не задумывался о том, каких успехов мог бы достичь молодой и способный менеджер, обладая такой же стартовой площадкой, как у него.
Владимир Викторович относился к тем руководителям, которые непостижимым образом умудрялись сочетать в себе одновременно невероятную хитрость с умением зарабатывать деньги и недалекость. Однажды, начитавшись доморощенных экспертов, публикующих свои умозаключения от «балды» с однобокими выводами, предприниматель убедил себя в крайне низкой производительности труда в России. Пробудившаяся
Справедливости ради надо отметить, что привычка винить других, до поры до времени действует на подчиненных стимулирующе. Без сладкого ободряющего пендаля на работе не обойтись, но по мнению Кристины, нужно отличать объективные претензии к персоналу от надуманных. Иногда, послушав шефа, она начинала вспоминать свою предыдущую работодательницу, во всеуслышание заявляющую о поголовной тупости подчиненных в своей компании.
«Неужели все собственники одинаковые?» - Кристина до последнего хотела верить в лучшее. Та точно также платила сотрудникам копейки, не задаваясь вопросом, откуда бы взяться в её бизнесе профессионалам, знающим себе цену. Регламенты работы не прописаны, отсутствовало нормальное обучение и внятная стажировка. Даже приемка товара велась как бог на душу положит: «на коленке», допотопным способом с отметкой вручную на бумажных накладных в несколько сот наименований. И это в то время, когда весь мир давно приходовал товар сканерами-терминалами. Образно говоря, в век компьютеров организация считала на деревяшках. Причина банальна – жадность. Бизнесвумен, экономя на затратах и прогрессе, теряла на ошибках и рабочем времени, громче всех крича о низкой производительности труда.
«Вот такие как ты, как раз портят статистику в стране», - думала Кристина.
Она перевела глаза с автомобиля премиум-класса на крайне недовольное лицо собеседника и четко поняла: дальнейший разговор совершенно бесполезен. Большего сегодня не добиться. Продолжать злить шефа в её планы не входило, дай бог вырвать то, что дали. Теперь предстояла другая задача: как объяснить подачку персоналу, найти нужные слова, не вызвав волну негодования и швыряния заявлений об увольнении.
Глава 3. Начало конца
У сансары вселенной нет конца и начала
Вечный двигатель крутит по кругу.
Если песнь одного отзвучала,
Нота прошлого даст горечи новому звуку.
Басы красивой инструментальной музыки ворвались в открытое окно второго этажа старого дома. На зазвучавший шансон или страдальческие соседские мотивы сверху Яна бы не среагировала, но тут явно веяло приличным вкусом и хорошей акустикой. Точно не местные. Она выглянула во двор, приподняв вверх нежно-бежевые шторы-плиссе. Источником звука служил темно-серый RAV 4. Мужчина, сидевший на месте водителя, припарковался в довольно странном месте: между ободранными трубами теплотрассы, протянутыми невысоко над землей и металлическим забором, образующими прямой угол. Обычно в этом закутке шайками собирались местные выпивохи, ну и понятно, автомобили, во избежание неприятностей, здесь не ставили. Водитель РАФа распахнул переднюю дверь и наполовину высунувшись наружу, пытливо приглядывался к подъездам, едва видных из-за кустарников.
Двор в стареньком Ленинском районе захлебывался растительностью. Липы, клены, тополя, яблони
Высокая трава, именуемая в народе «костром», никогда не видевшая газонокосилки, вместе с чертополохом и лопухом оккупировала всю остальную свободную территорию. Усилиями жильцов с первых этажей, возле подъезда создавались импровизированные газончики, расцветающие ландышами и лилиями. Соседи пытались отгородится от шастающих под окнами бомжеватого вида гостей. Прямо к деревьям прибивались алюминиевые и деревянные перекладины, призванные имитировать заборчик. Местами балки перекрывались листами из пластика или ПВХ, частично встречалась фанера. Так люди наводили уют и облагораживали родной двор, поднимая эстетику на невиданные высоты.
Трава не росла только там, где положено было лежать асфальту и парковались автомобили, ловко втыкаясь между зияющими провалами. Весной, при таянии снега, ямы наполнялись водой, высыхавшие только к июню. Слякоть и грязь стойко держалась, даже когда весь остальной город уже задыхался от сухой пыли. Когда посторонний человек впервые заезжал во двор, его не покидало ощущение разрухи и недавней бомбежки. Двор, как будто человек, потерявший зрение, компенсировал одно чувство другим, в данном случае - повышенной слышимостью.
Музыка не стихала, мужчина из РАФа явно чего-то или кого-то ожидал. Яна, потеряв интерес, собралась было отойти от окна, как знакомый восторженный вопль, перекрывший мелодию, заставил её задержаться. Из-за угла на шум вырулил радостный Тракторист. А как же иначе? Где забава, там Витёк. Ни одно дворовое событие не могло обойтись без его участия. Рядом тащился друган, в спортивных штанах с оттянутой задницей и замызганной футболке. Такой же задроченный забулдыга.
Водитель заметно оживился, вышел из машины и замахал рукой, подзывая приятелей к себе. Витек, предвкушая развлечение, вскинул руку, ответно приветствуя гостя во дворе, и незамедлительно оказался рядом:
– Мое вам здра-а-авствуйте, уважаемый! – расплылся в улыбке Тракторист и тут же получил увесистый удар кулаком промеж глаз.
Яна, не участвующая в дворовых сплетнях и не знавшая про инциденты со Степаном, хохотнула:
«Гыг, ну надо же… Рано или поздно это должно было случится. Выпросил тумаков».
Тем временем, умиляющая сцена под названием: «Витёк отгребает звездюлей» развивалась полным ходом. Мужчина чуток убавил звук и что-то попытался втолковать гуляке. Не узрев должного понимания, обиделся. Выкрутил аудиосистему на полную мощность и сопроводил пинком жертву к трубам. Прелюдия перешла в основную воспитательскую фазу. Незнакомец дубасил весельчака от души, не стесняясь и не опасаясь численного перевеса противников. Приятель Тракториста не собирался ввязаться в разборки, но и покинуть друга в беде не смел. Он покорно присел на металлические трубы, со свисающими лохмотьями стекловаты, и понимающе кивал головой в такт ударам. Всем своим видом забулдыга выражал скорбное немое переживание, олицетворяя чувство товарищеского локтя со смиренной мудростью принятия неизбежного.
Яна невольно отметила, что агрессору не чуждо чувство прекрасного. Двигался он ритмично, в такт музыке, явно красуясь и получая удовлетворение от процесса. Судя по всему, он сознательно наносил зуботычины вполсилы, поскольку дохлому Витьку хватило бы и одного хорошего удара, чтобы наглухо скопытиться.
У женщины не было ни чувства злорадства, ни жалости, ни удивления. Просто смотрела, как в театре, на закономерный, и вполне ожидаемый результат похождений.
Сути претензий из-за громкой музыки не было слышно, однако по пантомиме прекрасно было понятно, что доводы приводились более, чем убедительные. Витек не пытался бежать или защищаться. Лишь изредка инстинктивно вскидывал полусогнутую ладонь к лицу, пытаясь ослабить удары. Пыль, на утоптанном пятачке, клубами взлетала под кроссовками неравнозначных спарринг-партнеров, оседая на клочки желтой изоляции теплотрассы.