Эйзенхауэр. Солдат и Президент
Шрифт:
Таким образом, логика гонки вооружений взяла верх; уникальная сама по себе, она не соотносилась ни с опытом, ни с реальностью. Каждая сторона утверждала, что единственная цель производства атомного вооружения — сдерживание противника от агрессии. Но все соглашались на том, что для такого сдерживания достаточно угрожать разрушением лишь одному большому городу. (Эйзенхауэр как-то сказал автору этой книги: "В мире нет такой вещи, ради которой коммунисты, несмотря на все их желание ее иметь, были бы готовы рисковать потерей Кремля" *30.) Зачем же создавать арсеналы из тысяч бомб, если достаточно всего нескольких сотен, чтобы превратить угрозу в бессмысленность?
Вопрос этот упирается в игру цифр. Стратеги и лидеры с каждой стороны испытывали ужас при мысли, что противник вырывается слишком
Поэтому они и отвергли план Эйзенхауэра "Атом для мира". И это была настоящая трагедия. Без преувеличения можно сказать, что предложение Эйзенхауэра было наилучшим шансом для человечества в атомный век, замедляющим, а затем направляющим в другое русло гонку вооружений. Если бы русские отнеслись к этому предложению с энтузиазмом, то был бы возможен идиллический сценарий: уже при жизни одного поколения деньги, энергия, научные таланты направляются на использование атомной энергии в мирных целях и обе стороны соглашаются сохранять, но не расширять свой ядерный арсенал. Для Эйзенхауэра наихудшим последствием, как он его оценивал в 1953 году, было продолжение игры в цифры, из которых следовало, что в 80-е годы арсенал каждой стороны вырастет до десятков тысяч бомб, а использование атомной энергии в мирных целях будет незначительным или, при достаточных масштабах, вызовет большие споры и будет очень дорогим. Именно это и произошло на самом деле.
Часть вины за такой исход лежит и на Эйзенхауэре, потому что он сам довольно активно играл в цифры, хотя и не в такой степени, как того хотели Объединенный комитет начальников штабов, почти все демократы и большинство республиканцев. План "Атом для мира" был его серьезной заявкой на выход из игры, которая, как он предвидел, была проигрышной. Он гордился авторством оригинальной идеи, и это усугубило его уныние, когда он узнал: русские отвергли его предложение. Он считал, что идея заслуживает того, чтобы ее проверили, но русские ее, по сути, проигнорировали, и это повлияло на ужесточение позиции Эйзенхауэра в отношении Советского Союза. В осуществлении этой идеи он видел главную цель своего президентства, но его попытка найти новый путь к контролю над вооружением поддержки не получила. Таков был печальный результат "Атома для мира".
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
МАККАРТИ И ВЬЕТНАМ
В вопросах внутренней политики Эйзенхауэр не был ни реакционером, ни реформатором, а скорее находился посередине. В результате некоторые его умеренные политические решения вызвали недовольство как консерваторов, так и либералов, однако получили поддержку общественности и большинства в Конгрессе. Например, Айк отверг предложение Трумэна о национальной системе страхования здоровья, а также не согласился с позицией Американской медицинской ассоциации, что федеральное правительство вообще не должно заниматься вопросами здравоохранения. Эйзенхауэр попросил подготовить законодательный акт, который позволил бы обеспечить федеральную поддержку частным страховым компаниям, занимавшимся страхованием здоровья. Он был против высоких страховых тарифов, и ему удалось удержать их на низком уровне. Он хотел, чтобы строительство и эксплуатация атомных электростанций осуществлялись частными компаниями по лицензиям, выдаваемым Комиссией по атомной энергии, и он добился этого. В 1954 году в День труда* в Шиппингпорте, штат Пенсильвания, состоялась торжественная церемония по случаю начала строительства первой атомной станции в Америке.
[*
Наиболее значительная победа в законодательной сфере была достигнута Эйзенхауэром в вопросе социального страхования. Он пытался в 1953 году расширить систему страхования, но не получил поддержки. Год спустя он вновь поставил этот вопрос. В связи с приближением ноябрьских выборов ** конгрессмены-республиканцы были настроены скорее на совершенствование системы, чем на ее разрушение. Поэтому законопроект, который поддерживал Эйзенхауэр, был принят. Он предусматривал увеличение льгот по социальному страхованию и его распространение на десять миллионов человек, которые прежде его не имели. Он добился выделения средств на участие Америки в реконструкции транспортного водного пути по реке Св. Лаврентия. Он также сумел провести законопроект о пересмотре системы налогов, который не уменьшал налоговые ставки, но увеличивал удержание, благодаря чему удалось сократить налоги в 1954 году на 7,4 млрд долларов. Сокращение расходов на вооружение позволило ему выйти на сбалансированный бюджет, несмотря на уменьшение поступлений от налогов.
[** Переизбирается часть членов Конгресса.]
Весной 1954 года страна вступила в полосу послекорейского экономического спада, неглубокого по масштабам. Эйзенхауэр был настроен решительно — снять с Республиканской партии ярлык "партии депрессии". Он неоднократно предупреждал членов своего Кабинета и республиканских лидеров Конгресса, что нельзя позволять "навешивать ярлыки, как это случилось с г-ном Гувером, — несправедливо или из-за того, что он ничего не делал, чтобы помочь в экономически тяжелые времена" *1. Эйзенхауэр затрачивал массу времени на изучение состояния экономики совместно со своим главным экономическим советником д-ром Артуром Берном и его коллегами. Он был готов принять решительные меры, если уровень безработицы значительно превысит 5 процентов (в 1953 году эта цифра составляла 2,9, а в 1954 году поднялась до 5,5).
К счастью для Эйзенхауэра и республиканцев спад продолжался недолго. Было ли быстрое восстановление экономики результатом политики Администрации или простым везением, в основе которого была присущая американской экономике сила, осталось неясным. Во всяком случае, республиканцам удалось избежать депрессии, похоронив по крайней мере часть страхов, так широко распространившихся после 1929 года, когда понятие "республиканская администрация" ассоциировалось с высоким уровнем безработицы и беззаботным правительством. В области экономики Эйзенхауэр был близок к достижению своих основных целей: сбалансированному бюджету, нулевой инфляции, сокращению налогов, систематическому росту валового национального продукта и низкому уровню безработицы.
Ни в коем случае нельзя считать, что его отношения с Конгрессом были безоблачными. Попытка подорвать влияние Маккарти, игнорируя его, не удалась. Имя Маккарти по-прежнему доминировало в газетных заголовках и звучало на пресс-конференциях в Белом доме. Эта ситуация вызывала у Эйзенхауэра неподдельное беспокойство; в меру своего понимания и чувств он осуждал средства массовой информации. Он сказал Биллу Робинсону: "В данном случае перед нами личность, которая своей известностью и влиянием на современную политическую жизнь целиком обязана средствам массовой информации Америки"; Эйзенхауэр жаловался, что "теперь эти же самые средства массовой информации ищут кого-нибудь, кто мог бы свалить их собственного ставленника"*2. Он хотел, чтобы пресса была составной частью его команды, работала вместе с ним на благо страны так же, как она была рядом с ним во время войны.
Рассуждая реалистично, Эйзенхауэр ждал от прессы как минимум объективной информации. В конце января в Белый дом на уик-энд приехал Эллис Слейтер. За завтраком в воскресенье оба государственных деятеля просматривали газеты. Слейтер записал в дневнике: Эйзенхауэр "заметил, что после двенадцати лет общественной жизни, когда он имел возможность знать всю подноготную событий, описываемых в новостях, он почти пришел к выводу, что по любому вопросу журналисту практически невозможно получить объективную исходную информацию" *3.