Ёж
Шрифт:
В следующий миг адская боль пронзила мою левую ногу, невероятная сила выбила опору из под ног, и я, скуля, как побитый щенок, рухнул на землю, орошая ее собственной кровью. Из моего горла вырвался нечленораздельный вопль, на секунду он мне помог справиться с болью, ослепившей меня, и я бросил взгляд на ногу, которую в одно мгновение перестал чувствовать. Сквозь пелену, застилавшую глаза, я увидел аккуратное отверстие чуть выше колена. В моей левой ноге зияла рана от огнестрельного оружия. Дистанция выстрела была настолько мала, что края джинсов вокруг раны обуглились, от разорванной плоти поднимался
…Сознание медленно возвращалось ко мне, голова пульсировала от боли, разбивая стайки мыслей, словно кегли тяжелой битой. Я открыл глаза, небо над моей головой было прозрачным и чистым, холодные звезды смотрели на бренную землю своим беспристрастным взглядом. Они смотрели на меня, немощную букашку, которую пронзили тоненькой иголочкой и пригвоздили к телу мертвого города. Было тепло, по крайней мере, я не мерз. Что-то мягкое и теплое уперлось мне в щеку, я повернул голову и увидел своего ушастого друга, который, свернувшись калачиком, спал рядом со мной. Сколько я провел времени в беспамятстве, мне было неведомо. День, два, три, нет, три — это маловероятно, скорее всего, не больше одного дня. Память постепенно возвращалась ко мне, хлестая неумолимыми фактами. Я помнил фигуру человека, что высилась напротив меня, перекрывая выход из города, я помнил, как ранил его, стрелял в ногу, потом кто-то выстрелил в меня…
Я приподнялся на локте и осмотрел ногу, слава богам, похоже, пуля миновала кости и разорвала лишь мягкие ткани. Пятно крови растеклось по джинсам, смешиваясь с тканью, из багрового оно стало черным. Кровь уже высохла, это немало радовало, не переносил ее вида, не то чтобы боялся, но испытывал легкое отвращение, я был экономистом, а не заправским хирургом, привыкшим видеть раны и пострашнее. С другой стороны ноги виднелось выходное отверстие, чуть побольше первого, вокруг него кровь так же запеклась.
Я осмотрелся вокруг, рядом лежал мой рюкзак, за ним в луже валялся карабин, кто бы ни стрелял в меня, моих вещей он не тронул, оставил все в целости и сохранности. Очевидно, незнакомец преследовал иные цели. Я попытался встать, и нога тут же отозвалась болью, резкой и непримиримой.
— Приехали. — Я опять заговорил вслух, обращаясь к котенку, который проснулся и теперь мельтешил вокруг меня. Он внимательно смотрел мне в глаза, замирая, потом игриво скакал в сторону, осматривая меня издалека, потом вновь приближался.
Я притянул к себе рюкзак, после недолгих поисков нашел аптечку. У меня была перекись и стрептоцид, простые и надежные средства для обработки ран. Для начала я залил отверстие перекисью, та, встречаясь с кровью, зашипела, превращая рану в бурлящий океан, боли в этот момент я не чувствовал, скорее, легкое покалывание. Котенок, стоявший в стороне, подбадривающе мяукнул.
— Не боись, прорвемся! — сказал я оптимистично своему маленькому другу. — Раньше в меня, конечно, не стреляли, но бывали раны и пострашнее.
За разговором с самим с собой я удалил перекись и засыпал рану стрептоцидом, по крайней мере, я был уверен в том, что заражения не
— Вроде все, осталось найти костыли. — Я улыбнулся котенку, который передними лапами оперся на меня и внимательно заглядывал в глаза, этот взгляд желтых кошачьих океанов казался почти разумным.
Я закрыл рюкзак, поместив аптечку сверху, и вновь попытался принять вертикальное положение, нога ужасно болела, но приходилось терпеть. С трудом я встал на здоровую ногу, накинул рюкзак себе на плечо и, ковыляя, подобрался к карабину, поднять который оказалось нелегкой задачей, но я справился. Котенок на этот раз, решил идти самостоятельно, теперь его крохотные шажки поспевали за моей ковыляющей походкой.
— Пойдем, глянем, кого я там подстрелил.
Я медленно начал продвигаться к тому месту, где стоял незнакомец, напугавший меня, очевидно, у него был сообщник, который прятался где-то здесь, рядом, и держал меня на прицеле. Мне не давал покоя характер моего ранения, стреляли в меня почти в упор. Джинсы не могли так обуглиться даже при выстреле метров с двадцати, хотя кто его знает. Бинт на моей ноге стал багроветь, с каждым шагом кровь толчками выплескивалась из раны, но я продолжал путь. Я должен был увидеть человека, которого подстрелил.
Наконец я добрался до того места, где стоял незнакомец, держа свои руки так, будто в них был карабин. В том, что он был ненормальным, я не сомневался, какой человек в здравом уме будет вот так запросто стоять под прицелом, не проявляя даже тени страха. Он не шелохнулся после того, как я произвел упредительный выстрел, он не вскрикнул и после того, как пуля раздробила ему ногу, хотя в последнем я сомневался, после того, как пуля прошила мне мягкие ткани, я мало что помнил, мозг словно отключился в тот момент, даря мне покой беспамятства.
Я окинул взглядом небольшую полянку, на которой должен был лежать незнакомец с простреленной ногой, но та была пуста. С трудом я присел, неуклюже вытянув раненую ногу. Я не был следопытом из пресловутых индейских племен, но даже я мог с уверенностью сказать, что в последний раз нога человека ступала здесь лет эдак десять назад. Трава была даже не примята, словно фигура, которую я тут видел, была призрачным фантомом, явившимся в этот мир лишь на краткий миг и не оставившим после себя ни единого следа.
Котенок весело скакал вокруг меня, даже его крошечные лапки оставляли больше следов на земле, чем оставил тот, в кого я стрелял.
— Интересное кино, — я откинулся на рюкзак и посмотрел в глубокое черное небо, вдыхая ароматы летней ночи, — может, он стоял где-то в другом месте? — Я медленно осмотрелся, память не подводила меня, незнакомец стоял именно здесь, я был в этом более чем уверен, за те долгие секунды нашего противостояния я изучил каждую травинку рядом с ним.
Я достал сигарету из пачки и закурил, котенок продолжал весело играть с травой, которая возвышалась над ним, словно лесные исполины надо мной. Я смотрел на него и улыбался, этот маленький зверек всего за несколько часов нашего знакомства стал моим лучшим другом в этом враждебном мире, который я силился понять, но истина все время ускользала от меня, подбрасывая все новые и новые загадки.