Ежедневник на этот год
Шрифт:
Пальцы собеседника проворно забегали по клавишам телефонного аппарата.
– Добрый день. Девушка, будьте добры, отпечатайте сообщение абоненту 1025... да... Содержание такое: "Марат Вадимович, встреча не переносится, все договоренности остаются. Ждем вас". Что? Да нет, подписывать не надо. Большое спасибо. До свидания.
Пришлось вернуться за бритвой, вот уж странно, такое со мной в первый раз. Вроде бы упаковал ее, точно помню, что видел ее в чемодане, но, поди же ты... оказалась, что она преспокойно лежит на туалетном столике. Хорошо, догадался открыть
Ладно, с этим обошлось. Билеты на месте, на дорожку я посидел, пора и в путь отправляться. Давно пора. До вокзала можно шикануть и проехаться на такси, не из-за времени, а по простому желанию выпендриться перед самим собой и кем-то еще, кого я ни знаю и знать не желаю, но кто увидит и хмыкнет, поражаясь расточительству некоторых людей, которые вызывают к гостинице авто, вместо того, чтобы пройтись пешком пять минут или проехаться две остановки на "двушке" - местном автобусе.
Бог с ними, конечно. Хотя ждать прихода поезда мне придется более получаса, не знаю, куда денусь на этот срок; я и книжки с собой ни взял, даже почитать будет нечего, если там киоск не будет работать.
Зато с шиком подкачу к платформе. Вот так. Хотя этот жести выдаст во мне человека мелочного.
У меня огромный запас времени, но, тем не менее, я тороплюсь, я заполняю бланк, расписываюсь в гроссбухе администратора гостиницы с такой поспешностью, которой от себя никак не ожидал.
И пустота на душе, просто жуткая пустота, я совершаю движения чисто механически, рефлекторно, не замечая их, я автоматически прощаюсь с администратором, пожелавшим мне счастливого пути, с носильщиком, занесшим мои вещи в такси, еще одна любезность, от которой в кошельке на несколько рублей станет меньше; но любезность последняя, если не считать водителя.
Я выписываюсь заметно, с некоторой даже навязчивостью, от которой меня самого бросает в дрожь, а в кармане пиджака все еще лежит то злосчастное кашне. Точно не мог бросить его в ближайшую про пути следование урну, ну не будут же они перерывать все урны в поисках неизвестно чего. Я не знаю.
Мне все равно. Пока еще все равно, я действую на автомате, отключив свои чувства до неопределенного момента, который непременно наступит. Я уже в новых ботинках, те, то побывали в лесу, лежат в коробке, я избавлюсь от них по дороге, в вагоне, может, просто выброшу в окно в тамбуре поезда, если позволит случай.
В такси я пуст; молча расплачиваюсь с водителем, он любезно помогает мне выгрузить багаж, сообщает, что-то о расписании поездов, я его не слушаю, кажется, он рассчитывает на очередной "дашбаш".
В привокзальном киоске ничего интересного, я покупаю старый номер местного еженедельника - хоть какое-то чтиво - и, пока дожидаюсь поезда, успеваю прочесть его от корки до корки и разгадать наполовину невообразимо скучный кроссворд.
Вагоны тащит старенький электровоз, чахлый, замызганный, когда я ехал сюда, то прибыл на более современном, этот же напоминает доисторическое животное, которое впрягли
В билете указан только вагон, места берутся "на ура". Я выбрал себе кресло у окна по левую сторону, и, ожидая отхода, погрузился в размышления. Ни о чем, мысли текли, не возвращаясь в прошлое, точно на их пути возникла невидимая непреодолимая блокада, воздвигнутая старательным разумом, блуждали меж околовокзальных впечатлений, пропадали и появлялись вновь, все такие же пустые и ненужные.
И все же кашне оставалось у меня в кармане; странно, я не вздрагивал, не покрывался холодным потом, когда вспоминал о нем, просто констатировал факт своей неразумности. После отправления я с ним распрощаюсь. На сей раз точно. Равно как и с ботинками тоже.
Минут за семь до отправления поезда в вагон вошла женщина, предлагавшая книги по сниженным ценам: любовные романы, боевики и детективы в мягкой обложке по пятаку за штуку. Я спросил у нее Чейза или Маклина, то в ответ покачала головой: только отечественные авторы. Взять что-либо и, тем самым, поддержать их, если не морально, то материально, я отказался. Никого из современников я не читал, да, признаться, желания такого не возникало. Может, я и не прав, не берусь судить, хвалят же наших писательниц-детективщиц. Да и пускай хвалят.
Мимо меня прошествовала молодая мама с сумками ни небольшой хозяйственной тележкой, за ней поторапливался малыш семи-восьми лет. В одной руке он нес пластиковый пакет, в другой - замусоленную книжку-раскраску. Заметив мой взгляд, он остановился, совершенно забыв про свою родительницу и принялся с интересом в ответ разглядывать меня. Спустя полминуты обоюдного молчания он произнес первую фразу для начала знакомства:
– Дядя, хотите взглянуть какого мне котенка на день рождения подарили?
Я кивнул на соседнее кресло, присаживайся, мол, и показывай свое сокровище. Малыш так и сделал, убрав книжку в пакет и бережно вытащив из-за пазухи крошечное рыжее создание с голубыми точно небушко глазами.
– Его зовут Стасик, - заметил мальчуган.
– Мне недавно восемь лет исполнилось, вот.
– Хорош, - оценил я.
– Нравится?
– Еще бы.
– Можете погладить, - разрешил малыш.
– Не бойтесь, он не будет царапаться и не убежит. Он домашний.
Стасик поднял на меня прелестную мордашку; я поднес к его розовому носу руку, он осторожно ткнулся в нее и согласился на то, чтобы ему почесали за ухом. Спустя минуту от удовольствия он негромко заурчал.
– Вы ему нравитесь, - прокомментировал маленький хозяин котенка и принялся гладить свое сокровище сам.
– А у вас кошка есть?
– Нету, к сожалению.
– Непременно заведите, - посоветовал мой попутчик.
– Не пожалеете.
В вагон вернулась мама, озабоченная отсутствием своего чада. Увидев нас, она несколько успокоилась и попыталась улыбнуться мне; улыбка вышла вымученной, конечно, ее раздражали тяжелые сумки и ребенок, который постоянно норовил исчезнуть из поля зрения. Я улыбнулся в ответ.