Ежевичная зима
Шрифт:
– С удовольствием.
– Я живу в доме престарелых, Брайтон Тауэрс, рядом с рынком.
– Тогда мы увидимся завтра.
– Вы знаете, – добавила старушка, явно предавшись воспоминаниям, – на прошлой неделе племянник возил меня в «Нордстром», и мы проезжали мимо старого дома, где они снимали квартиру.
– Вы говорите о Вере и Дэниеле?
– Да. У меня потеплело на сердце, когда я увидела, что он стоит на месте. Там ведь теперь кафе, верно?
– Да, кафе «Лаванто».
– Застройщики обращаются со старыми зданиями как с сорняками, – продолжала Ева. – Им не терпится их снести, чтобы построить дорогие кондоминиумы. Они не понимают, что их техника разрушает историю и воспоминания
Я улыбнулась.
– Видите ли, я знакома с владельцем. Он действительно отличный парень.
– Хорошо, дорогая, – сказала Ева, – мы увидимся с вами завтра.
– До свидания.
Спустя мгновение на мой адрес пришло электронное письмо. В качестве темы значилось следующее: «Не могу дождаться, когда увижу тебя!» Я посмотрела на календарь, где синими чернилами в графе «после обеда» было написано «поездка к Эмили». Я давно обещала моей старой подруге Эмили Уилсон навестить ее. Она переехала на остров Бейнбридж несколько лет назад, где поселилась вместе с мужем Джеком в старом доме в колониальном стиле, принадлежавшем ее не слишком здоровой двоюродной бабушке. Я открыла письмо Эмили.
«Если ты успеешь на паром в 12:00, я смогу встретить тебя у терминала в 12:45. Ты не поверишь, как выросли близняшки».
Я видела ее малышек только однажды, когда им было всего две недели от роду. Мы с Этаном навещали их, тогда я только забеременела. Мы поделились радостной новостью с Эмили и Джеком. Я никогда не забуду, как взяла одну из девочек на руки и подумала о том, что скоро буду качать собственного ребенка. Малышка казалась такой хрупкой, такой легкой. Помню, как я испугалась, когда она заплакала, и подумала: а готова ли я к материнству? У Эмили все получалось так естественно. Она уверенно взяла дочку из моих рук, приложила ее к груди, как будто проделывала это тысячу раз. Я посмотрела тогда на свой живот, где рос мой малыш, и задумалась, буду ли я хорошей матерью, какой, казалось, была Эмили? Я крепко зажмурилась, загоняя воспоминания поглубже, в самый темный угол. Потом бросила взгляд на часы, стоящие на столе. Уже одиннадцать тридцать. Мне нужно бежать, если я хочу поймать такси и успеть на паром.
Я опустилась на сиденье парома и прислонилась к обитой винилом спинке, глядя на нос судна, разрезающий соленые волны. Чайки с криками летали вокруг старой посудины, как будто вызывая паром на соревнование. В конце концов птицы устали от этой игры и улетели прочь.
Этан любил остров Бейнбридж. У его родителей там был домик на пляже, и мы регулярно туда ездили. Дом с четырьмя спальнями стоял над Орлиной бухтой, и едва ли его можно было назвать «пляжным домиком» в привычном смысле этого слова. В нем была огромная ванная комната со всеми возможными удобствами, балкон в главной спальне и кухня, достойная шеф-повара, где Этан по утрам пек для меня оладьи на пахте. Но в последнее время он ездил на остров один. Когда к нам приехала моя мама, чтобы побыть со мной после несчастного случая, Этан провел в доме на острове шесть дней. И хотя я обиделась на него за это, в каком-то смысле я его понимала. Ему нужно было по-своему пережить горе. Домой муж вернулся небритый, с какими-то пустыми глазами.
Я потянулась за своим ноутбуком в черном кожаном чехле и воткнула шнур в розетку под сиденьем. Открыла файл под названием «Дэниел Рэй, очерк». В нем было только название «Ежевичная зима: история о мальчике, потерявшемся во время бурана в 1933 году». Я посмотрела на мигающий курсор, написала несколько предложений, потом добавила еще и еще. К тому моменту, когда прозвучал гудок
Короткий путь по сходням до терминала, и я увидела Эмили. Она махала мне рукой, сидя за рулем зеленого «Фольксвагена»-«жука» 1963 года, принадлежавшего ее двоюродной бабушке.
– Ты все-таки приехала! – воскликнула она, ее голос приглушил звук мотора.
Я открыла пассажирскую дверцу, положила сумку и ноутбук и посмотрела на заднее сиденье, ожидая увидеть там близнецов в автомобильных креслах.
– Они дома с Джеком, – сказала Эмили, как будто прочитав мои мысли. Она выглядела счастливой, розовощекая, легкие светлые волосы собраны сзади в простой «конский хвост». На ее руке в лучах солнца сверкал бриллиант грушевидной формы в окружении рубинов. Как-то раз Эмили рассказала мне историю этого кольца. Оно принадлежало женщине, которую много лет назад любил дедушка Джека. Я не помню всех подробностей, но история была наполнена истинной любовью. И эту любовь можно было почувствовать при одном только взгляде на кольцо.
– Вчера девочкам исполнился годик, – сообщила Эмили. – Ты можешь в это поверить?
Она просто излучала счастье.
– Мне не терпится их увидеть! – ответила я.
Это было правдой, но если бы я была честной с самой собой, я бы призналась, что боюсь этой встречи. Каждая дата их жизни будет напоминанием о моей утрате.
– Прости, Клэр! Я знаю, каким тяжелым был для тебя прошедший год. Тебе не слишком тяжело оказаться рядом с…
– Детьми?
– Да, – осторожно произнесла моя подруга. – Я не представляю, как тебе удается так хорошо держаться. Я бы просто пропала.
Зачем мне лгать старой подруге?
– Я и пропадаю.
– О, Клэр, – в глазах Эмили отразилась моя боль. – Мне так жаль. Я горюю вместе с тобой. Послушай, если тебе тяжело видеть девочек, скажи мне об этом. Я только что накормила их, так что мы можем где-нибудь пообедать. Нам не обязательно ехать домой.
Я коснулась руки Эмили и крепко сжала ее.
– Я хочу их увидеть. Если я на них не посмотрю, то буду очень сожалеть.
– Знаешь, ты просто удивительная, – Эмили вывела машину из терминала. – Ты действительно умеешь дружить.
– Что ты имеешь в виду?
– Моя тетя Би всегда говорила, что истинный друг не тот, кто приходит к тебе, когда тебе плохо. – Эмили покачала головой. – На это способен любой. Истинный друг, говорит тетя, это тот, кто может оценить твое счастье, радоваться вместе с тобой, пусть даже ему самому не слишком весело. – Она посмотрела на меня. – Это о тебе, Клэр.
– Спасибо, Эм.
Она на мгновение оторвала взгляд от дороги.
– Я действительно так думаю.
– Малышки уже стали большими, – сказала я и посмотрела в окно. Мимо проплывала пышная вечнозеленая растительность острова. – Материнство, на что оно похоже?
Эмили вздохнула и чуть крепче сжала руль.
– Это пугающе и замечательно одновременно. И очень изнурительно. Скажу тебе откровенно: спустя месяц после их рождения я захотела отправить их обратно.
Я хихикнула.
– Я не лгу, Клэр, – продолжала Эмили. – Я никогда не забуду той минуты, когда однажды ночью Джек вошел в спальню с одной из малышек на руках. Она плакала. Другая рыдала в колыбельке. Было где-то около двух часов ночи. Я страшно устала за день. Я села в кровати, спустила ноги и думала только об одном: «Я совершила худшую ошибку в своей жизни». – Она покачала головой. – Но я справилась с этим. Это был период адаптации. Теперь я не могу представить, что моя жизнь могла сложиться иначе.