Ежик
Шрифт:
Только много позднее, когда бортовой автонавигатор уловил сигналы приводного маяка, тревога Пера несколько улеглась: теперь он чувствовал себя почти дома. Корабль шел на посадку.
Отказавшие приборы создавали для автонавигатора ощутимый дефицит информации, и пилоту то и дело вводившему корректуру курса, пришлось пережить еще несколько напряженных часов, прежде чем состоялось приземление.
Все как будто складывалось удачно: корма грузовоза надежно сидела в посадочной шахте, оставалось только сдать корабль кибер -
Пилот подошел к иллюминатору. Снаружи едва брезжил рассвет. Низко над космодромом стелился туман. Из рубки было слышно, как, с грохотом переставляя магнитные конечности, по кораблю из отсека в отсек бродит пунктуальный кибердефектатор. Это механическое существо первым встречало всех, кто возвращался из космоса. Быстрее и лучше кибера никто не мог оценить состояние корабля. Все неисправности фиксировались в его электронной памяти, а затем уже виде технологической программы ремонта поступали в спеццентр космопорта. Робот-специалист делал свое дело; и, хотя Пер знал. что на корабле много поломок, сейчас ему казалось, что кибер слишком долго копается.
Разгоралась заря. Легкий ветерок понемногу рассеивал туман. Пилот все еще стоял у иллюминатора, с трудом сдерживая желание плюнуть на все формальности и сбежать с корабля: где-то там, на краю площадки, омываемой полынным морем, находилось место, которое они с Сольвейг облюбовали для своих встреч. Однако в розовом мареве, клубящемся над Землей, еще ничего нельзя было разглядеть, кроме смутного мелькания множества человеческих голов.
Наконец дефектатор вернулся в рубку, чтобы сделать отметки в бортовых документах.
– Послушайте, - спросил его Пер, - отчего сегодня с раннего утра на космодроме столько народу?
– Очередное чудо, - желчно ответил кибер.
– Если бы люди смогли обойтись без чудес, это было бы самое великое чудо.
Никто еще не видел усмешки робота, но Пер по опыту знал: она непременно витает в воздухе там, где машины берутся судить о людях.
– Чудес не бывает, - бубнила машина.
– И если в исключительном случае регенеративная связь вызвала у человека направленное изменение биопрограммы, то это лишь уникальный факт, который ничего не доказывает.
На груди робота зажглась фиолетовая лампочка, свидетельствующая о возбуждении схемы, - "ЧС".
Дефектатор исходил фиолетовым светом - признак старости машины: схема "ЧС" - заложенный в робота электронный "червь сомнения", перевозбуждалась только на машинах, которые давно отработали свой срок.
"Сколько же тебе лет, дедушка?" - подумал Пер, только теперь обратив внимание, как истерлась обшивка робота и разболтались его шарниры.
"Я кончил!" - неожиданно сообщил кибер, проколов последнюю дырку в перфокарте корабельного паспорта. Фиолетовое свечение погасло.
– Даю заключение!
– продолжала машина без всякой паузы.-
Туман окончательно рассеялся. Первые лучи солнца осветили множество людей, собравшихся на краю космодрома.
– Мы вас ждали. Пер!
– произнес высокий, уже начинающий седеть человек лет девяноста.
– Возьмите себя в руки. Вы должны знать: все, что произошло, - это прекрасно! Да, да, прекрасно!
"Если все так прекрасно, - насторожился Пер, - то почему я должен брать себя в руки? Что случилось?"
– Известил ли вас кибер-дефектатор, - продолжал незнакомец, - что бортовой "регистратор разности времени" вышел из строя?
– Я и без него это знал, - ответил Пер.
– Когда прибор намотал лишних пять лет, я сразу понял, что с ним творится неладное.
– Лишних пять лет?!
– переспросил седой человек.
– Выходит, робот сказал не все?!
– Вполне возможно, - согласился Пер.
– Удивляюсь только, где вам удалось раскопать эту музейную древность.
– Как раз из музея мы его и взяли. Кибер находился там с тех пор, как поставили на прикол последний корабль того класса, на котором летали вы.
– Невероятно! Как могло случится, что я об этом ничего не знал удивился пилот. Вы и не могли знать, - сказал человек.
– Это произошло триста лет назад. Теперь судите на сколько ошибся ваш "регистратор разности времени".
"Ну вот и все, - подумал Пер.
– Случилось то, чего я больше всего боялся".
Мысль о том, что он может опоздать на несколько поколений, с самого начала не давала ему покоя. Но он упорно гнал ее прочь. Допустить такую возможность означало примириться со страшным поворотом судьбы, навсегда отнимающим у него Сольвейг.
Из толпы вышел сгорбленный старик.
– Пер, вам просто чертовски повезло!
– произнес он скрипучим голосом.
– Мне скоро двести. В старину таких называли патриархами, но я гожусь вам в правнуки. И, как мне ни тяжело двигаться, я не мог не прийти сегодня вместе со всеми на этот праздник победы над временем!
"Какой праздник? К чему все это?
– думал пилот.
– Что я могу им ответить? Неужели и в самом деле я кажусь им героем - победителем времени? Но ведь это всего лишь слепой закон, известный каждому школьнику. То, что произошло, вовсе не заслуга моя, а моя беда. И единственное, чего я хочу, - это чтобы меня оставили в покое".