Ёжиково молоко
Шрифт:
Золотой дождь
– Я хочу, чтоб ты меня обоссал.
– Что?,– я поперхнулся дымом от сигареты и уставился на Аню.
– Я хочу, чтоб ты меня обоссал,– упрямо повторила она, с вызовом впялившись мне в глаза.
– Нахуя?
Мы только что закончили заниматься сексом и стояли, куря на балконе. Аня отвела взгляд,
– Понимаешь, это такой фетиш. Мне очень хочется ощутить, как твоя горячая струя бьет по моему телу, и теплая моча плавно стекает вниз,– она провела руками по тощим бедрам, очевидно символизируя
–В рот?, – уточнил я на всякий случай, вспомнив несколько просмотренных роликов с подобной тематикой, где жирные самки хлебали сливаемый им в пасть «мате» с жадностью верблюдов только что вышедших из засушливой Сахары. Аня скривилась,
– Фууу, ну нет, конечно. Только на лицо и грудь. И вообще – это такой интимный акт высшего доверия друг к другу. После этого мы перейдем на новый этап отношений и будем всегда вместе.
По моему мнению, с этой функцией отлично справляется совместная долларовая ипотека и трое детей, но спорить не хотелось.
Мы познакомились четыре месяца назад в городском парке, где Аня вместе с подругой отмечала свой восемнадцатый день рождения, а я подрабатывал, раздавая рекламные буклеты известного обувного бренда. Аня была сексуальна и обольстительна, а я был пьян и искрометно весел. Конфетно-букетный период сроком в одну неделю, секс после третьего свидания, на грязной скамейке автобусной остановки, два совместных похода в KFC и поездка с друзьями на районный рок-фестиваль. Я начинающий консультант салона сотовой связи, с хорошей перспективой карьерного роста до старшего менеджера торгового зала, а она помощник воспитателя в детском саду «Ладушки», отлично делающая минет и замечательно готовящая котлеты по-киевски. Теперь, для перехода на новый этап отношений, я должен был на нее поссать. Расставание в мои планы не входило.
– Хорошо, – сказал я, приспуская резинку своих семейных трусов.
– Нееет. Ты что дурак? Ну не тут же,– она схватила меня за руку и потянула за собой в ванную.
Я поплелся за ней, по пути вспоминая, как в ясельной группе во время тихого часа обоссал своего обидчика Петю Гладких, сломавшего мою игрушечную пожарную машинку. А потом он нажаловался воспитательнице, и меня на полчаса поставили в угол. Это детское воспоминание было, вероятно, единственным, что могло меня каким-то образом примирить с окружающей действительностью.
В ванной Аня скинула с себя халатик, запрыгнула в чугунную емкость со следами навсегда въевшейся ржавчины и сев на корточки застыла в напряженном ожидании готовящегося к прыжку льва.
– Давай, – сказала она, зажмурив глаза.
Я достал член и прицелился ей в лоб. Поссать в лицо помощника воспитателя детского садика «Ладушки» – в этом определенно есть какой-то вызов обществу и морали. Что-то дико революционное и протестное. Это почти, как пойти на митинг против действующей власти или записаться в бойцовский клуб, первое правило которого «никому не рассказывать о бойцовском клубе», только при этом тебя никто не будет пиздить и составлять административный материал.
Хотелось бурным напором, словно из брандспойта, сбить ее с ног, чтоб она барахталась в моче, захлебываясь и прося о помощи.
– Ну что?
– Не получается, – я виновато убрал член в трусы, и отвернулся, – надо что-то попить.
– В холодильнике пиво стоит,– она с азартом выскочила из ванной и пошла со мной на кухню.
Пиво мы пили около получаса.
– И давно ты этого хочешь?, – спросил я, допивая вторую бутылку. Она смущенно заулыбалась,
– Ну, еще с юности, всегда хотелось почувствовать что-то подобное. Просто не было никого подходящего рядом, кому я могла бы открыться и довериться.
Я с пониманием кивнул. Заебись, моя кандидатура оказалась лучшей на роль ее ссыкло-дефлоратора. Не понятно только, стоит ли этим гордиться?
– Ну что, ты готов?
Я неопределенно пожал плечами, и мы опять потащились в ванную. Анька привычно заняла исходное положение в центре емкости, а я обреченно достав член, вновь прицелился ей в лоб. Я представлял себя священником, готовящимся окропить святой водой очередного покаявшегося грешника. Но струя по-прежнему не шла. Я смотрел в лицо помощницы воспитателя детского садика «Ладушки», обладательницы третьего разряда по альпинизму и любительницы творчества Леены Лехтолайнен, и никак не мог на него поссать.
– Давай…давай…, – подбадривал я сам себя, тряся членом из стороны в сторону, словно безумный шаман-извращенец, вызывающий таким нехитрым образом проливной дождь, спасая свое племя от засухи.
– Ну что там, скоро уже?, -нетерпеливо интересовалась ебанутая извращенка. Видимо очень спеша перейти на новый этап наших совместных отношений. Хорошо, что еще не попросила насрать ей на голову.
– Жди, – сказал я, полностью сконцентрировавшись на ощущениях в области мочевого пузыря.
Наконец пиво нашло выход, и долгожданный фонтан ударил в довольную морду грязной фетешистки. Я ссал ей в лоб, в глаза, в уши, на сиськи. Я ссал и не мог остановиться. Хотелось ссать на нее вечно. Последние капли я стряхнул ей на соски. После чего молча развернулся и пошел на балкон покурить.
Аня появилась минут через пять. От нее благоухало ароматом какого-то фруктового шампуня и дешевых духов. Я тщательно принюхался, но ноток мочи в этом шлейфе не прослеживалось. Она стыдливо улыбнулась, пряча глаза.
– Малыш, ты не обиделся на меня за такие необычные фантазии?
Я бросил окурок вниз, проследив за его траекторией, а потом, склонив голову поцеловал ее в висок, еще раз обнюхав волосы.
– Ну что ты, милая.
В конце концов у всех есть свои маленькие фантазии и секреты. Ане нравится, когда ей ссут на лицо, а мне нравится трахать ее любимую сиамскую кошку. Главное, что эти секреты делают нас ближе друг к другу и позволяют перейти на новый этап отношений.