ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ БУДДИЗМ

Синнетт Альфред Пери

«Народная мудрость большинства нынешних индусов», пишет мой критик Брамин, «более или менее окрашена эзотерической доктриной, проповедываемой книгой Синнета и неудачно назван­ной эзотерическим Буддизмом, тогда как нет деревни или хутора во всей Индии, где народ не был бы более или менее в курсе чудес­ной доктрины философии Веданты...» «Следствия кармы в буду­щем воплощении, вкушение хороших или плохих плодов в состоянии субъективного или умственного существования монады перед ее воплощением в этом или ином мире, пребывание неудовлетво­ренных душ или человеческих остовов на земле (Кама-лока), пе­риоды пралайи и манвантары... суть понятия не только понятные, но даже близкие большому числу индусов, под другими наимено­ваниями, чем те, которыми пользовался автор «эзотерического Буд­дизма»... »

С точки зрения западных читателей совершенно безразлично, которая из религий - индийская или буддизм - более приближена к истинной духовной науке; и она, конечно,

не должна иметь имени, которое соединяло бы ее с одним внешним верованием больше, чем с другим. Все, чего мы можем желать в Европе, это прийти к точному пониманию главных принципов этой науки; и когда мы замечаем, что принципы, определенные в этой книге, выдвигаются компетентными представителями нескольких больших восточных религий, как олицетворяющие фундаментальные истины их разных систем, это еще больше располагает нас посвятить наше внимание настоящему изложению доктрины.

Духовные истины, если это истины, должны быть подтвержде­ны или опровергнуты научно, как, например, любая химическая реакция. Религиозное чувство, каков бы ни был его оттенок, не должно оскорбляться при внедрении в универсальную науку новых открытий о происхождении человека и сущности его высшей деятельности. Настоящая религия найдет когда-нибудь возможность усвоить большое количество новых знаний, т. к. она, в конце кон­цов, всегда примеряется с последовательными завоеваниями науки в физической области. Эти идеи, сопоставленные с религиозными верованиями, могут в первый момент показаться обманчивыми; так, геология начала с затруднения библейской хронологии. В конце кон­цов пришли к выводу, что смысл библейского сказания не заклю­чался в дословном толковании сотворения мира Ветхим Заветом, и религиозные понятия, таким образом облегченные, стали лишь чище. Когда позитивная наука примется за изучение законов, касающихся духовного развития человека, будет то же самое; некоторые оши­бочные понятия о природе, долгое время отождествляемые с рели­гией, должны будут исчезнуть; однако фундаментальные идеи ис­тинной религии выйдут из этого испытания очищенными и укреп­ленными. Вражда, раздирающая религиозный мир, успокоится как раз при этом прогрессе, т. к. она не имеет иной почвы, как бессилие соперничающих сект воспринять фундаментальные истины. Если бы настал момент, когда идеи, служащие основой религии, могли бы быть определены с той же уверенностью, что и некоторые ос­новные законы физики, всякое расхождение мнений в их отноше­нии казалось бы цивилизованным людям смешным и религиозный антагонизм потерял бы свою остроту. Внешние проявления религиозной мысли были бы различны соответственно климату и расе, так же как одежда или образ жизни, но эти различия не возбуждали бы интеллектуального антагонизма.

Думаю, что глубокие факты такого рода содержатся в изложении духовной науки, которую мы получили от наших духовных друзей. Религиозные умы не должны отворачиваться из-за боязни, что они примкнут к какой-нибудь восточной религии во вред более распространенному западному верованию. Если бы медицина сде­лала новое открытие, касающееся человеческого тела, если бы она открыла какое-нибудь новое, доселе неизвестное положение о раз­витии кожи, мускулов или костей, никогда бы не сочли это откры­тие вмешательством в религиозную область. Эта область была бы больше затронута открытием источника деятельности более глубо­кого, чем нервы, мотора более тонкого, который управлял бы нер­вами, как они управляют мускулами. Во всяком случае, даже если бы такое открытие и было в состояния вызвать примирение рели­гии и науки, ни один человек, из тех, которые не исключают своих высших способностей из области своих религиозных чувств, не отстранит естественного, позитивного и надлежащим образом засвидетельствованного факта, как враждебного религии. Этот неоспоримый факт будет соответствовать другим. То же можно сказать о множестве уроков, представленных в этом труде, о духовной эво­люции человека. Приступая к этому изучению, лучше не спраши­вайте нас, совпадает ли оно с нашими прежде сложившимися идея­ми, а спросите, действительно ли оно открывает нам серию естест­венных фактов, имеющих отношение к росту и развитию высших свойств человека. При утверждении было бы разумно начать рас­сматривать факты с точки зрения науки, затем послушно предоста­вить себя разумным и законным влияниям, которые смогут дейст­вовать на наши мнения.

Разделяясь на множество второстепенных направлений, по мере развития объяснений, это изложение имеет своей основной чертой быть антропологической теорией, которая дополняет и одухотво­ряет обычные понятия физической эволюции. Теория, описываю­щая развитие человека из поколения в поколение через постепен­ное улучшение и последовательные формы животных, кажется очень бедной и бесплодной в качестве объяснения мирового созидания; хорошо составленная, она, тем не менее, позволяет нам понять этот сходящийся путь, который человеческая душа проходит параллель­но, но выше, в области духовной. Эта точка зрения примиряет метод эволюции с жаждой

бессмертия каждой индивидуальной жизни, глубоко коренящейся в каждом сознательном существе. Рассматриваемые отдельными сериями, формы, совершенствующие­ся на этой земле, не имеют индивидуальности; каждая, живя, в свою очередь, совершает отдельное дело; следующее и аналогичное дело не дает ему никакой компенсации за вынесенные страдания, никакой справедливости, никакого вознаграждения за приложен­ные усилия. Предположив, что при каждом рождении новой человеческой формы создается независимая душа, можно, в лучшем случае, предполагать, что она получит свое возмездие в некотором последующем духовном состоянии; но это воззрение находится в разногласии с фундаментальной идеей эволюции, которая объяс­няет или думает, что объясняет, происхождение каждой души дея­тельностью высокоразвитой материи в каждом случае.

ГЛАВА I

ТАЙНЫЕ УЧИТЕЛЯ

Наставления, содержащиеся в этой книге, не являются плода­ми изучения: автор предлагает вниманию читателей науку, кото­рой он больше обязан благожелательности, чем труду. Этим не уменьшается ее ценность. Приобретенная без усилий, она покажет­ся бесконечно выше всех результатов, которые могли бы дать обыч­ные способы исследования.

Все те, кто занимался индусской литературой, и особенно те, которые в Индии вели беседы о философии с образованными людь­ми, заметили, что на Востоке существует глубокое убеждение, что некоторые люди, ныне живущие, знают много больше о самых вы­соких философских вопросах, что эти люди обладают также нау­кой истинного знания духовных вещей, трактования которых не найти ни в одной книге. Идея тайны в приложении к науке дейст­вует отталкивающе на европейцев. Поэтому первый импульс евро­пейского мыслителя есть отрицание существования того, что они так сильно осуждают. Однако обстоятельства моего пребывания в Индии вполне убедили меня, что это убеждение абсолютно обосно­вано; и, наконец, я достиг чести важных откровений по поводу этой тайной науки, над которой восточные философы погружались в молчаливое созерцание; до наших дней эти учения передавались лишь сочувствующим ученикам, готовым самим войти в круг тай­ны. Их учителя были достаточно счастливыми предоставить всем остальным любопытным сомневаться в значительности их учения.

Вначале автор испытывал те же антипатии, как и любой евро­пеец, к этому старому научному методу Востока. Но в итоге он пришел к убеждению в очень большой и реальной ценности древней восточной науки. Когда говорят, что виноград слишком зелен, если он находится вне досягаемости, - это оправдано обстоятельст­вами. Было бы безрассудно поддерживать это мнение, если друг высокого роста протянул вам гроздь, которая пришлась вам по вкусу. По причинам, которые в будущем станут известными, гро­мадная сумма еще до сих пор не изданных поучений, содержащих­ся в этой книге, были сообщены не только без обычных ограниче­ний, но и с определенной целью - чтобы с помощью этой книги сообщить о них всему миру.

Без света восточной науки, до сих пор неизвестной тем, кто изучает ее литературу по-английски или санскритски, даже самым известным ученым невозможно проникнуть в сокровенный смысл и истинную доктрину какой бы то ни было восточной религии. Это утверждение не умаляет ни большого таланта, ни тех знаний писателей, изучавших внешнюю форму восточных религий вообще и Буддизма в частности.

Буддизм по отношению к другим религиям со времени своего основания вел как бы двойное существование. Сокровенный смысл его истинной доктрины был скрыт для непосвященных учеников, его же внешние учения дали народу лишь свод моральных правил и символическую и завуалированную литературу, позволявшую лишь чуть просвечивать существование более глубокого знания.

В действительности эта наука существовала задолго до пришествия в мир Готамы Будды. В течение веков браманическая фило­софия преподавала доктрину, схожую с той, которую сегодня мы называем Эзотерическим Буддизмом. Ее научная форма частично стерлась; но ее сущность уже была во владении нескольких избранных, прежде чем Будда предпринял пересмотр и оживление тайной науки круга посвященных, а также морали внешнего мира. Обстоятельства, при которых это творчество совершилось, были абсолютно неизвестны и остались бы непонятными без предварительного пояснения самой тайной науки.

Со времени эпохи Будды до наших дней эта тайная наука ревностно сохранялась как ценное наследие, принадлежащее исключительно членам тайно организованных обществ, по правилам по­священным. Эти лица по отношению к буддизму суть Архаты, о которых буддийская литература говорит как о посвященных, проходящих по «четвертой тропе святости». М-р Рис Дэвидс говорит, приводя множество оригинальных текстов и санскритских автори­тетов:

«Можно было бы заполнить страницы выражениями опасения, уважения, хвалы, расточаемыми буддийскими писаниями, когда они говорят об умственном состоянии, плоде четвертой тропы, о положении (звании) Архата, человека, достигшего, согласно буд­дийскому верованию, совершенства». Ниже приведены цитаты: