Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования
Шрифт:
Разумеется, я жалела, что не имела случая еще раз повидаться с вами, многоуважаемый Федор Михайлович, и попросить вас к себе на дачу.
Горько сожалела я также, что мне не пришлось быть на заседании в воскресенье днем, и тем лишила себя счастья слышать вас; зато бесконечно порадовалась я за мужа своего, который слышал вас и, переполненный восторга, вернулся к нам на дачу и рассказал все, что произошло в этом заседании. Скажу одно на это: ваш праздник был нашим семейным праздником.
Надеюсь, Федор Михайлович, что вы, когда будете в Москве, непременно навестите нас. Муж мой просит меня передать вам его глубокую благодарность за ваше письмо и шлет вам свой сердечный привет. Итак, позвольте пожелать вам, многоуважаемый Федор Михайлович, провести лето на пользу
Глубоко уважающая вас В. Н. Третьякова
P. S. Перечитывая ваше дорогое письмо, Федор Михайлович, я решительно сознаюсь, что не стою и не заслужила столько ласки и похвал от вас, но обещаю стремиться к тому, чтобы быть достойной хотя десятой доли тех, коим полно письмо ваше. С благоговением буду ожидать от вас, хотя бы в далеком будущем, отрадных, дорогих строк ваших на помощь моим стремлениям.
Жму благоговейно вашу руку.
22 июня 1880 года
Ярославская ж. д. Тарасовская платформа. Куракино [293]
Переписав в своем дневнике текст письма Достоевского, Третьякова далее сделала такую запись:
"Какое сильное нравственное влияние произвело на меня это письмо, не было несчастней меня и в одно и то же время не было счастливей меня, что я могла пойти попросить прощения у близких мне людей, чтобы заслужить хотя долю тех ласк и похвал, коими было полно письмо Ф<едора> М<ихайловича>. Его письмо было в одно и то же время страшным бичом, потому что больно давало чувствовать мою собственную слабость и мои невольные и вольные прегрешения относительно живущих со мной. Я читала свое ответное письмо Ф<едору> Михайловичу, и Паше, и тете Мане, и Наталье Васильевне, они одобрили все. При чтении письма как я горько плакала от сознания своих слабостей, и, правда, страдала ужасно!
293
Публикуется впервые // Отдел рукописей ЛБ.
Это время я читала вещих "Братьев Карамазовых" Достоевского и наслаждалась, психическим анализом вместе с Пашей, чувствуя как в душе все перебирается и укладывается как бы по уголкам все хорошее и мелкое. Благодаря "Братьям Карамазовым" можно переработаться и стать лучше. Паша тоже писал письмо Ф<едору> М<ихайловичу> и получил в ответ отличное письмо с надеждой в счастливое будущее и благодарностью за память и внимание. Дороги будут нам эти письма!" [294]
294
Публикуется впервые // Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи.
Тетя Маня — сестра Веры Николаевны, жившая у Третьяковых; Наталья Васильевна — Фофанова, воспитательница детей Третьякова. О них см.: Зилоти В. П. В доме Третьякова. — Нью-Йорк, 1954. — С. 116-117, 125-130. В той же книге на с. 183-184 вкратце упоминается об отношениях Достоевского и Третьяковых, но здесь нет ничего нового по сравнению с книгой А. П. Боткиной.
В бумагах Достоевского сохранилось письмо П. М. Третьякова. Вот его текст:
Милостивый государь Федор Михайлович.
Несколько раз собирался я придти к вам в Петербурге, благодарить и за портрет, и за высокое удовольствие и душевную пользу, получаемые из сочинений ваших, но боялся беспокоить и мешать вам. Здесь мне помешала болезнь быть на городском обеде; на втором же чуть пришлось пожать вам руку, так как я спешил уйти, боясь вновь простудиться.
Ваше торжество 8 июня было для меня сердечным праздником. Это лучшее украшение Пушкинского праздника. Это событие — как верно выразился И. С. Аксаков. Сегодня я пришел в гостиницу выразить вам глубокую благодарность и за 8 июня, и за все прежнее, но вы уже уехали в Старую Руссу, как мне сказали там. И вот я вслед вам шлю и благодарность, и поклон, и добрые желанья — мои и жены моей. Будьте здоровы, глубокоуважаемый Федор Михайлович, — вот чего мы более всего желаем вам.
Искренно
10 июня 1880
Москва
На конверте:
Его высокоблагородию
Федору Михайловичу Достоевскому
В Старой Руссе
Новгородской губернии [295] .
В ответ Достоевский написал:
Старая Русса
14 июня 80
295
Опубликовано в книге А. П. Боткиной, с. 217; приводим по подлиннику, хранящемуся в ЛБ.
Милостивый государь Павел Михайлович,
Простите великодушно и меня, что, быв в Москве, не заехал к вам, воспользовавшись добрым случаем к ближайшему между нами знакомству. Вчера я только что отправил письмо глубокоуважаемой супруге вашей, чтоб поблагодарить ее за прекрасное впечатление, произведенное на меня ее теплым, симпатичным ко мне участием в день думского обеда. Я объяснил в письме к ней причины, по которым я, несмотря на все желание, не мог исполнить твердого намерения моего посетить ваш дом. Прекрасное письмо ваше ко мне вдвое заставляет меня сожалеть о неудавшемся моем намерении. Будьте уверены, что теплый привет ваш останется в моем сердце одним из лучших воспоминаний дней, проведенных в Москве, — дней, прекрасных, не для одного меня: всеобщий подъем духа, вообще близкое ожидание чего-то лучшего в грядущем, и Пушкин, воздвигшийся как знамя единения, как подтверждение возможности и правды этих лучших ожиданий, — все это произвело (и еще произведет) на наше тоскующее общество самое благотворное влияние, и брошенное семя не погибнет, а возрастет. Хорошие люди должны единиться и подавать друг другу руки ввиду близких ожиданий. Крепко жму вашу руку за ваш привет и горячо благодарю вас.
Искренно преданный вам и глубоко вас уважающий
Федор Достоевский [296]
Последняя запись о Достоевском в дневнике В. Н. Третьяковой:
"О горе! 28 января 1881 года в 8 часов 40 минут вечера скончался Федор Михайлович Достоевский (угол Кузнечного переулка и Ямской, д. 5/2). Как громом поразило меня это известие, когда я сидела в заседании Думы и услышала от Елизаветы Григорьевны Мамонтовой эту ужасную новость. Я горько, горько плачу об утрате, незаменимой в литературе, да и кроме того я познакомилась с ним на Пушкинском празднике <…> и сохраняю в себе то дорогое впечатление, которое произвел на меня сам он.
296
Опубликовано в книге А. П. Боткиной, с. 217-218; приводим по подлиннику, хранящемуся в Отделе рукописей Государственной Третьяковской галереи.
Вполне хорошо высказывают понесенное горе строки в "Новом времени", писанные Сувориным" [297] .
Далее В. Н. Третьякова внесла в свой дневник текст статьи А. С. Суворина "Кончина Достоевского" и стихотворение А. Л. Боровиковского "31 января 1881 года (детям)" — о похоронах Достоевского (31 января "Новое время" вышло с траурным обрамлением.)
На похоронах писателя присутствовал Третьяков.
По возвращении в Москву он отправил 5 февраля 1881 г. И. Н. Крамскому письмо, в котором были такие строки:
297
Публикуется впервые // Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи.
Е. Г. Мамонтова, жена С. И. Мамонтова — "замечательная в деле русского искусства личность", как охарактеризовал ее В. В. Стасов. См. о ней подробно в кн.: Серова В. С. Как рос мой сын / Сост. и научн. ред. И. С. Зильберштейн. Статьи и комментарии И. С. Зильберштейна и В. А. Самкова. — Л., 1968. — С. 205-206.