Ф. В. Каржавин и его альбом «Виды старого Парижа»
Шрифт:
Фигура Каржавина не перестает привлекать к себе внимание специалистов, занимающихся изучением историко-культурного наследия Просвещения. Документальные свидетельства его жизни, рассеянные по российским и зарубежным библиотекам и архивам, в действительности могли бы обеспечить изучение этой эпохи по самым неожиданным направлениям. Личность и наследие Каржавина влекут к себе не только историков. Его неординарную биографию не раз пытались воплощать в художественных произведениях 3 , а книжное собрание не оставляет в покое уже несколько поколений библиографов и коллекционеров.
3
Петров П. Н., Клюшников В. Семья вольнодумцев: Историческая повесть времени Екатерины Великой. СПб., 1872; Давыдов Ю. В. Неунывающий Теодор: Повесть о Ф. В. Каржавине. М., 1986; Он же. Волонтер свободы: повести. М., 1988; Демин Д. История странствий Теодора Лами, русского флибустьера // Вокруг света. 1996. № 9. С. 54–61; № 10. С. 71–78; и др. См. также документальный фильм «Жизнь и деяния Федора Каржавина» (Центрнаучфильм, 1984). https://www.youtube.com/watch?v=6qW94cxb80k.
Судьба Каржавина в советской
4
РНБ ОР. Ф. 370 Б. И. Коплан – С. А. Коплан-Шахматова. № 55. Л. 5, 11. Я. Л. Барсков сам принадлежал к старообрядцам поморского согласия (беспоповцам); с 1928 г. член Научного общества марксистов. Отказывая Каржавину в религиозном свободомыслии, он писал, что тот «не шел далее деизма и пренебрежительного отношения к церкви, какое было еще у деда его, беспоповца Никиты Тимофеевича, в доме которого и брачующихся венчали, и детей крестили „наставники“, „старцы“, „простые мужики“, но не „рукоположенные попы“» (л. 12).
Через тридцать лет, когда о Каржавине стали много и охотно писать, проявилась другая крайность – соблазн сделать из него «второго Радищева». Попытки представить его «революционером», «философом-материалистом», «последовательным атеистом», «многогранным ученым» и даже «крупнейшим теоретиком архитектуры XVIII века в России (а пожалуй, и не только в России)» 5 не могли не вызывать возражений среди историков и в конце концов вылились в публичную дискуссию об общественно-политических взглядах Ф. В. Каржавина 6 . К тому времени появились уже публикации, которые опирались на новые источники и содержали более взвешенные трактовки, оценки и выводы; таким образом, тенденция в историографии постепенно начала меняться 7 .
5
Рабинович В. И. Революционный просветитель Ф. В. Каржавин. М., 1966. С. 60 и др.; Он же. Вслед Радищеву… Ф. В. Каржавин и его окружение. М., 1986.
6
Вопросы истории. 1987. № 12. С. 159–168.
7
Новые тенденции в освещении жизни и деятельности Каржавина отражены в работах: Старцев А. И. Был ли Каржавин другом Радищева? // Вопросы литературы. 1971. № 4. С. 168–173; Болховитинов Н. Н. Был ли Ф. В. Каржавин американским «корреспондентом» Н. И. Новикова? // Вопросы истории. 1986. № 4. С. 170–172; и др.
Между тем в этой действительно незаурядной биографии остается еще много неясного. Достаточно сказать, что у нас до сих пор нет достоверного изображения Каржавина, притом что его «портрет», пущенный в обиход без какой-либо атрибуции и провенанса автором концепции «Каржавин – второй Радищев» 8 , кочует из публикации в публикацию и украшает статью в Википедии. Принимать его в расчет, как бы этого ни хотелось, мы не можем.
Другое предполагаемое изображение Каржавина – миниатюра из Русского музея «Портрет неизвестного офицера армейской пехоты» (1792) – до сих пор остается неподтвержденной гипотезой. Миниатюра приписывается художнику И. А. Ерменеву, с которым Каржавин близко сошелся в Париже 9 . Предположение, что на ней изображен Ф. В. Каржавин, в свое время высказал автор монографии о Ерменеве Алексей Николаевич Савинов (1906–1976) 10 . Но поскольку Каржавин не был ни «офицером армейской пехоты», ни вообще военным, ученый подчеркивал, что в данной атрибуции «нельзя быть уверенным до обнаружения бесспорного <…> портрета [Каржавина] для сопоставления с миниатюрой 1792 года» (ил. 1) 11 . В то же время отметим тщательно выстроенную аргументацию Савинова – не только с опорой на документальные свидетельства, но и с учетом известной склонности Каржавина к мистификациям подобного рода. Во всяком случае, сегодня гипотеза ленинградского ученого остается единственной аргументированной и продолжает вызывать споры, поскольку есть с чем спорить 12 .
8
В. И. Рабинович в своей книге «Вслед Радищеву…» (1986) поместил целых два «портрета» Каржавина (один парный – с женой), но оба без атрибуции.
9
Существует иная, также неподтвержденная точка зрения, что автором миниатюры мог быть Петр Герасимович Жарков / Жерков / Жаркой (1742–1802), см. Рыбалка А. А. Казус Ерменева: портрет неизвестного (6 января 2016 г.) – блог на платформе Живого журнала: (anrike.livejournal.com).
10
Савинов А. Н. Иван Алексеевич Ерменев. Л., 1982. С. 170.
11
Там же.
12
См. детально обоснованные возражения Андрея Рыбалки (anrike.livejournal.com); к сожалению, и здесь не обошлось без «портрета» Каржавина, введенного в оборот В. И. Рабиновичем. Позже в своей книге о Сулакадзеве автор поместил в качестве «сугубо предположительного» портрета Каржавина миниатюру из Русского музея (Рыбалка А. XIII класса Сулакадзев: Источниковедческое историческое исследование. М.; Екатеринбург, 2018. С. 89).
Ил. 1.
У нас по-прежнему нет «бесспорного портрета для сопоставления». Но исследовательская оптика, настроенная определенным образом с учетом гипотезы Савинова, способна вдруг обнаружить, казалось бы, в уже не раз виденном «смеющемся мужчине» – рисунке Каржавина (ил. 2) из Пушкинского Дома 13 – физиогномическое сходство с «неизвестным офицером» из Русского музея. Если принять во внимание это сходство, а также оборотную сторону листка, где между строк крамольной оды Г. Р. Державина «Властителям и судиям» 14 вписана лежащая (упавшая?) фигура полуодетой женщины (ил. 3), то невольно возникает мысль о гротескном автопортрете 15 .
13
ИРЛИ РО. Ф. 93 Собр. П. Я. Дашкова. Оп. 2. № 100. Л. 47 об.
14
«Якобинская» по своему пафосу ода Державина, впервые опубликованная в 1787 г. в журнале «Зеркало света» (читателем которого был Каржавин), находилась «под цензурным подозрением», см.: Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. СПб., 1864. Т. 1. С. 111; см. также: Мартынов И. Ф. Русские журналы XVIII века и их читатели // Распространение печати. 1975. № 8. С. 41–42.
15
См.: Космолинская Г. А. К вопросу о портрете Ф. В. Каржавина // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2003–2004 годы. СПб., 2007. С. 140–143 (иллюстрации на вклейке между с. 692–693).
Ил. 2. Смеющийся мужчина – рисунок Ф. В. Каржавина, не ранее 1787 г.
Но пока мы вынуждены признать: единственным источником, дающим хотя бы какое-то представление о внешности Каржавина, остается паспорт, выданный ему французскими властями для поездки на остров Мартиника. Согласно этому документу, датированному 1776 г., «тридцатидвухлетний уроженец Петербурга» имел «рост около пяти футов и двух с половиной дюймов, волосы и брови темно русые, лицо овальное, полное» 16 . Немного для портрета. Сделать образ «русского парижанина» эпохи Просвещения более отчетливым скорее помогут его мысли, облеченные в слова, и дела, воссоздать которые, надеюсь, поможет эта книга.
16
«<…> ag'e de trent deux ans, taille d’environ cinq pieds deux pouces et demi, cheveux et sourcils ch^atains, visage ovale, plein» – ИРЛИ РО. Ф. 93. Оп. 2. Д. 100. Л. 272.
Ил. 3. Ода Г. Р. Державина Властителям и судиям – автограф Ф. В. Каржавина, не ранее 1787 г.
Настоящее издание – первая публикация альбома Ф. В. Каржавина «Виды старого Парижа», который ныне хранится в рукописном фонде Научной библиотеки Московского государственного университета. Отсутствие исследований, связанных с этой рукописью 17 , позволяет заменить традиционный историографический обзор обширным перечнем литературы о Каржавине, который читатель найдет в конце книги. При этом не могу не сказать, что испытываю глубокую благодарность к моим предшественникам, труды которых всегда оставались для меня ценнейшим подспорьем в работе.
17
Единственная на сегодняшний день статья, посвященная атрибуции рукописи, носит ознакомительный характер: Космолинская Г. А. Неизвестный альбом Ф. В. Каржавина «Виды старого Парижа» // Панорама искусств. М., 1989. № 12. С. 338–352.
Все же одно исключение, считаю, здесь уместно будет сделать. Я имею в виду первую полноценную биографию Ф. В. Каржавина, так и не увидевшую свет, но долгие годы служившую источником и прочным основанием немалому числу исследователей, к ней обращавшихся. Хочется верить, что напоминанием об этой работе будет восстановлена несправедливо прерванная нить научного поиска и удастся хотя бы отчасти исполнить наш долг по отношению к памяти ученого, разделившего трагическую судьбу миллионов своих соотечественников.
Борис Иванович Коплан (1898–1941/1942?), выпускник историко-филологического факультета Петроградского университета, текстолог, библиограф, автор ряда работ о русских писателях XVIII–XIX веков, более десяти лет своей короткой жизни отдал Рукописному отделу Пушкинского Дома. Благодаря его усилиям и научной компетенции в фонды Отдела поступило свыше тридцати рукописных коллекций и архивов, в том числе автографы Г. Р. Державина, Львовых, А. С. Пушкина, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого. Стихотворение двадцатипятилетнего Б. И. Коплана «Пушкинскому Дому» передает совершенно особую атмосферу Дома, ставшего ему родным, и отношение к Делу, которому он служил:
В старинных комнатах мы шутим иногда,Благоговенья к ним исполненные дети.Нет ничего для нас отраднее на свете,Как вспоминать минувшие годаНе нашей жизни, нет. – Столетьем отдаленны,Мы возвращаемся в мечтах, как наяву,В век Александровский, священный, просвещенный,Судивший нам и лиру, и сову.Иных годин настигла нас чреда.И, современные, мы – что ж – несовременны.Но ждут нас подвиги. И в мыслях неизменны,В старинных комнатах мы шутим иногда 18 .18
Коплан Б. Старинный лад: Собрание стихотворений (1919–1940). М.: Водолей, 2012 (Серия: Серебряный век. Паралипоменон).