Фабий Байл. Живодер

Рейнольдс Джош

Гексахир выпрямился.

— Нужно ли мне напомнить всем о нашей сделке?

При этих его словах всеобщее веселье угасло. Гемункул оглядел сидящих за столом, внезапно осознав, сколь многие из них вооружены. Что ж, он тоже вооружен.

— Мне кое-что причитается, и я это получу. Вы мне поможете, иначе я сочту, что наше соглашение закончилось. Тринадцать Шрамов порвут с вами. Не будет больше ни доступа к нашим чанам, ни другой помощи.

Диомона резко повернулась и уставилась на него.

— Ты не можешь так

поступить! — прошипела она.

Он даже не удостоил ее взглядом:

— Я — глава ковена. И могу поступать как захочу.

Это, конечно, было чрезмерное упрощение. Говорить он мог сколько угодно, но если синод не даст согласия, легко можно оказаться в дураках. Однако Пешиг и остальные этого не знали.

— Ты блефуешь! — возразил Пешиг, однако в его голосе слышалось сомнение.

— Блефую? — Гексахир благочестиво сложил руки. — А ты проверь, пират.

Архонт нахмурился:

— Ну что ж, в таком случае, полагаю, нам просто придется найти другого гемункула. А им не интересно будет узнать, чем ты занимался?

Гексахир едва не осклабился. Хороший заход. Но предсказуемый.

— В каком смысле?

— В таком, что я — мы — не дураки, Гексахир. У нас есть уши, чтобы слышать, и мозги, чтобы думать, и я услышал достаточно, чтобы понять: мы тебе нужны больше, чем ты нам.

Пешиг оперся на костяшки пальцев, стараясь выглядеть лихим архонтом, каким он себя, несомненно, воображал.

— И что же конкретно ты услышал?

Пешиг заколебался. Гексахир даже посочувствовал ему: открыть слишком многое означало показать, что на самом деле ты знаешь очень мало. Но отступить сейчас было равнозначно признанию перед соратниками и подчиненными своей слабости. Архонт с высоким положением теоретически мог пережить минуту слабости. А вот такой выскочка, как Пешиг, нет. Он сейчас шел по лезвию собственного клинка.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — попытался выкрутиться Пешиг.

Гексахир расхохотался. Жалкий заход. Доказательство, что у Пешига есть только подозрения. Тем не менее нет причин не разыграть комбинацию.

— Допустим, знаю. И что из того?

— Есть немало народу, который дорого заплатит, чтобы узнать то, что знаю я, — захорохорился Пешиг. — Да любой из ковенов!

— Ты пытаешься меня шантажировать?

— Вовсе нет, — возразил Пешиг таким тоном, что было совершенно ясно, что он лжет. — Просто устанавливаю границы нашего соглашения.

— Позволь мне встречный аргумент. — Гексахир вскинул руку, из ладони вырвалась толстая синяя молния. Пешиг взвизгнул и упал на одно колено, хватаясь за меч. На мгновение воцарилась неразбериха: каждый потянулся за оружием. Гексахир, игнорируя всех остальных, не сводил глаз с Пешига.

— Будет мудро со стороны всех вас вспомнить, кто я есть. Я — глава Тринадцати Шрамов. Я был стар, когда Комморра еще была молодой. Я видел возвышение Векта и не сомневаюсь,

что стану свидетелем его неизбежного падения. По сравнению со мной вы всего лишь жалкие насекомые, ползающие по саду, который я для вас подготовил. — Он оглядел сидящих за столом. — Раздавить любого из вас прямо сейчас мне раз плюнуть.

— Ну, сдается мне, на это уйдет несколько больше времени, — пророкотал Салар, наполовину обнажив свой клинок. До Гексахира донеслось его своеобразное осиное гудение. — И думаю, что если мы все возьмемся за дело всерьез, то сможем вырезать четырнадцатый шрам на твоей тощей шкуре.

Авара кивнула, держа Гексахира на прицеле своего бласт-пистолета:

— Я едва не решила, что Пешиг просто блефует, а ты вдруг так защищаешься? Наводит на мысль, что в его подозрениях что-то есть. А значит, сейчас чаша весов склоняется в нашу пользу.

Гексахир нахмурился. Похоже, он просчитался — и не в первый раз. Решил, что демонстрации силы будет достаточно. Однако оказалось, что они больше не склонны его бояться.

— На твоем месте я бы не стал стрелять из этого оружия, — предупредил он Авару.

— Но ты не на моем месте, и вряд ли даже ты выживешь после выстрела в упор, — заявила она напрямик. Потом замолчала и прищурилась. — Если только…

— Если только, к примеру, у меня не подготовлено второе устройство сингулярности, подобное тому, что я испытал ранее, и не подключено к функциям моего организма. Убей меня, и этот корабль вместе со всем, что у него на борту, прекратит свое существование. — Наградой ему послужили всеобщий вздох и шквал сдавленных проклятий. — Да, именно так — мы зашли в тупик.

— Нет, не зашли, — огрызнулся Пешиг. Он поднялся на ноги с помощью нескольких подчиненных. Обожженный рукав дымился, наполняя каюту вонью паленой ткани и мяса. — Мы возвращаемся в Комморру. Ты можешь лететь с нами, а можешь идти своей дорогой. Мне на это плевать.

— Другого шанса у меня — у нас — может не быть, — раздельно произнес Гексахир. — Зверь спрячется в какую-нибудь тайную нору, и мы никогда не сможем его оттуда выкурить.

— Пусть прячется, — отмахнулся Пешиг. — Мы взяли хорошую награду за свои труды. Теперь пришло время покинуть поле боя, пока еще у меня есть корабль и хватает экипажа, чтобы довести его до дома.

— Ты у меня в долгу… — начал было Гексахир, но, уже произнеся эти слова, понял, что проиграл. По крайней мере сейчас. Как только у них найдется время успокоиться и все обдумать, они поймут, как глупо поступили. Однако пытаться снова навязать им свою волю будет проигрышным ходом. В конце концов кто-нибудь из них вскроет его блеф. И может получиться очень неловко, особенно когда выяснится, что никакого устройства сингулярности у него на самом деле нет. На что резким шепотом указала Диомона, пока все пробирались к выходу из каюты: