Фабрика безумия
Шрифт:
В свою очередь Раш отстаивал благотворность не только сознательного обмана пациента, «лжи во благо», но и других разновидностей вмешательства, в особенности принудительной госпитализации. Для него это тоже был «терапевтический» метод. «Необходимо, — пишет Раш, — подробно описать, как добиться полного управления пациентами, которые поражены [сумасшествием], и, таким образом, обеспечить их повиновение и уважение, дабы врач получил возможность прибегать к своим целительным мерам с легкостью и уверенностью, добиваясь успеха» [482] .
482
Pinel P.A Treatise on Insanity, pp. 27, 63.
Одним из любимых «лекарств» Раша был «ужас», который, как он полагал, «властно влияет на тело через разум и должен применяться для исцеления сумасшествия» [483] . А чтобы ужаснуть пациента как следует, нужно было убрать его из привычной домашней обстановки и заключить в сумасшедший дом. Уже одно это действие Раш считал терапевтическим: «Лишение сумасшедшего его свободы иногда оказывало наиболее оздоровительное воздействие...» [484] Во времена Раша такая мера применялась с легкостью. До середины XIX века американский врач имел неоспоримую власть подвергнуть медицинскому
483
Rush B.Medical Inquiries..., pp. 174, 175.
484
Ibid.
485
Deutsch A.The Mentally 111 in America, p. 422.
Было бы, впрочем, ошибкой считать, что Раш забывал при этом об ущемлении личной свободы в условиях медицинской или психиатрической принудительной госпитализации. Он просто думал, как думают и сегодня многие современные психиатры, что эта утрата свободы целиком оправдывается защитой всего общества. Психиатрические взгляды на лишение граждан свободы за все это время ни на дюйм не продвинулись от той позиции, которую Раш занимал по этому вопросу. «Пусть не говорят, — заявлял Раш по поводу своего предложения заключать под стражу пьяниц, — будто заключение таких лиц в больницу будет посягательством на их личную свободу, несовместимым со свободами, которые блюдет наше правительство. Мы не прибегаем к этому аргументу, когда заключаем в тюрьму вора, а если учесть совокупное зло, причиняемое пьяницами, которых куда больше, чем воров, и те несчастья, которые причиняет обществу их безнравственный пример, куда более пагубный, чем случаи воровства, становится очевидным, что безопасность и процветание общества получат большую поддержку, если помещать под стражу именно их, а не обычных воров. Чтобы предотвратить несправедливость и притеснения, ни один человек не должен направляться в предполагаемую больницу или дом трезвости без обследования и решения суда, состоящего из врача и двоих или троих мировых судей или комиссаров, назначенных для этого» [486] .
486
Rush B.Medical Inquiries, pp. 267—268. Принципы и практика психиатрической юстиции, которые отстаивал Раш, не только свойственны советскому законодательству, но и становятся все более влиятельными при отправлении закона в Великобритании и Америке. Складывающуюся в результате этого политическую систему я назвал «терапевтическим государством» (см.: Szasz Т. S.Law, Liberty, and Psychiatry, а также Psychiatric Justice).
Как только пациент оказался в психиатрическом заключении и утратил способность сопротивляться терапевтическим усилиям своего врача, Раш советует приступить к ряду крайне неприятных для пациента действий. По сути, даже во времена Раша некоторые из них были неотличимы от пыток. Они и назывались бы пытками, если кто-то попытался бы прибегнуть к ним вне медицинского учреждения. Раша выдают его собственные слова. Рекомендовав некоторые из этих приемов, он заявляет: «Если все упомянутые средства оказались неэффективными, следует обратиться к определенным способам принуждения, дабы установить руководство над душевнобольным» [487] . Затем, обозрев целиком свой арсенал психиатрических средств, Раш с очевидным удовлетворением замечает, что «при надлежащем применении этих мягких и внушающих страх методов наказания, цепи — редко, а кнут — никогда не потребуются для управления безумными людьми. Я исключаю лишь те случаи, когда неожиданное и [sic!] неспровоцированное нападение на врачей или надзирателей может потребовать удара или двух кнутом или рукой в качестве необходимой меры самозащиты» [488] .
487
Ibid., p. 181.
488
Ibid., p. 183.
Иногда Раш называет свои методы «способами лечения», а иногда и «наказаниями». Следующий пример с безошибочной ясностью показывает, что на самом деле Раш думал о душевнобольных: он сравнивает их с неукрощенными животными, подчинить которых—обязанность врача. В список своих терапевтических рекомендаций, в котором мы находим «ограничение посредством смирительной рубашки... лишение привычной пищи... обливание холодной водой...» [489] , кровопускание, заключение в одиночной, а также в темной палате, Раш включает еще и «удержание тела в прямом положении». Вот как работает этот метод: «В Англии существует метод укрощения норовистых лошадей, когда сперва их загоняют, так это называется, а затем не позволяют спать или ложиться на землю, вгоняя в их тела остро наточенные гвозди на два или три дня и ночи. Того же самого, я в этом не сомневаюсь, можно достичь в отношении сумасшедших, если удерживать их в положении стоя и в бодрствующем состоянии по двадцать четыре часа, но другими и более щадящими средствами» [490] .
489
Ibid., pp. 181—198.
490
Ibid., p. 192.
Одним из наиболее признанных терапевтических нововведений Раша стало устройство, которому он дал название «успокоитель» [491] . Вот как Дойч описывает этот аппарат: «...Успокоитель состоял из кресла, в котором пациента закрепляли с руками и ногами, а также устройства для закрепления головы пациента в определенном положении. Этот аппарат был предназначен для понижения пульса пациента за счет ослабления мускульной активности... тела пациента. Хотя наши современники посчитали бы его орудием дьявольской пытки, он на самом деле был создан Рашем из самых гуманных побуждений» [492] . Представляется, что современники Раша тоже должны были считать этот инструмент орудием пытки, поскольку нет свидетельств того, что они когда-либо добровольно соглашались на его применение [493] .
491
«Успокоитель» — tranquilizer (англ.).В XX веке это название закрепилось за фармакологическими препаратами, предназначенными для душевнобольных. (Примеч. пер.)
492
Deutsch A.Ibid.,
493
По мере развития современных фармакологических приемов психиатры обратились к барбитуратам для того, чтобы извлекать из душевнобольных пациентов истину, и фенотиазины помогают им подчинять их. «Арсенал» (так психиатры, ориентированные на медицину, любят называть свои методы) психиатрического терапевта и в самом деле расширялся одновременно с достижениями военных технологий. Подобно тому как солдаты более не гибнут от штыка в ближнем бою, а вместо этого погибают в результате ракетной атаки с самолета, так и душевнобольных пациентов#больше не нужно помещать в смирительные рубахи, а вместо этого можно сделать инъекцию препарата, который при необходимости можно ввести, выстрелив шприцем из созданного специально для этого ружья. CM.ifBringing violent psychotics back alive: gun that fires drug-filled syringe is aimed at subduing patients safely // Med. World News. 1957. Sept. 8, p. 71.
Подобно многим другим психиатрическим открытиям и нововведениям, успокоительное кресло Раша представляло собой адаптацию инквизиторского инструмента для работы с ведьмами, известного как «ведьмин стул». Это устройство представляло собой «железное кресло с тупыми иглами по всей его поверхности, на котором обвиняемую фиксировали специальными замками, разжигая под сиденьем огонь... идея пытки состояла в том, что она помогала достичь истины. Боль доводила душу человека до крайней точки его смертного существования. Здесь, во всей ее обнаженности, ей задавали вопрос и она отвечала на него» [494] .
494
Williams C.Witchcraft, p. 178.
Другим вкладом Раша в психиатрическую тёрапию стала машина, которую он называл «гиратор». Она состояла из «вращающейся доски, к которой привязывали пациентов, страдающих от „тихого сумасшествия”, так чтобы голова находилась как можно дальше от центра. Ее было можно вращать с дикой скоростью, вызывая сильный приток крови к голове...» [495] . Ирония в том, что в наши дни психиатры и представители общественных наук не моргнув глазом отвергают «патриотизм» как оправдание насилия по отношению к зарубежным врагам — и тепло приветствуют «терапевтизм» как оправдание насилия по отношению к душевнобольным пациентам. Как мы уже видели, Дойч объясняет изобретение Рашем «успокоителя» гуманными соображениями. На самом деле мы вообще не можем быть уверены в том, почему он изобрел его. Мы знаем только, что Раш заявлял о том, что им двигали благие намерения. В письме, датированном 1810 годом, он так описывает цель этого изобретения: «Чтобы избежать этих зол „успокоителя” и в то же время сохранить все выгоды принуждения, яприбегнул к помощи настоящего столяра-краснодеревщика...» [496] (курсив мой. — Т. С.). Тем не менее Бингер настойчиво утверждает, что действия Раша полностью оправдываются его намерениями.
495
Deutsch A.Ibid., p. 79.
496
Ibid.
Психиатрия не откажется от своих насильственных и принудительных методов до тех пор, пока не осудит их применение своими героями. Вот почему я критикую не только методы лечения Рашем душевнобольных, но и их одобрение и прославление современными психиатрами и обществоведами [497] . Факты более не оспариваются. Даже Дойч признает их, хотя и старается избегать обвинений в адрес Раша и других «великих» психиатрических творцов добра. «Довольно странно, — пишет он, — что пытки и ужасы, которые в предыдущие века применялись в качестве откровенных наказаний, получили в эту эпоху благословение уважаемых теоретиков медицины в качестве достойных восхваления терапевтических мер... Врачи, специализирующиеся на заботе о безумных, превзошли самих себя в создании механизмов устрашения» [498] . Однако все это выглядит странным лишь до тех пор, пока мы наивно считаем «душевное расстройство» настоящей болезнью, а не категорией, ставшей преемником понятия «ересь», покуда мы считаем психиатров врачами, а не последователями инквизиторов в деле принудительного контроля, до тех пор, пока психиатрическое вмешательство представляется нам лечебной мерой, а не наказанием, заменившим инквизиторские пытки [499] .
497
Следующих кратких цитат достаточно, чтобы показать, как психиатрические пропагандисты возводят Раша в идолы. «Это было сердце, восставшее против бесчеловечного обращения с безумными» (Riedman S. R., Green С. С.Benjamin Rush, p. 233). «[Раш] трудился во имя добра даже тогда, когда действовал наихудшим образом... он всегда стремился, какими бы насильственными ни были его методы, оставаться гуманистом» (Flexner ].Th. Не sought to do good [«Он стремился делать добро»] // New York Times Book Review. 1966. Nov. 13, p. 60).
498
Ibid., р. 81.
499
Анонимному испанскому инквизитору приписывают следующее высказывание по вопросу об ужасах инквизиции: «Не так уж важно, виновны или безвинны те, кто умирает из-за религии, пока нам удается стращать народ их примером» (Miller Н. J.Freedom in the Western World, p. 173). В равной мере это замечание справедливо по отношению к методам донаучной медицины и институциональной психиатрии. Психологические связи между готовностью помогать и жестокостью, конечно, отмечались неоднократно. Вот что утверждал по этому вопросу Рассел: «Когда, оглядываясь, мы видим мнения прошедших лет, сейчас признаваемые абсурдными, обнаруживается, что в девяти случаях из десяти они служили для того, чтобы оправдывать причинение страдания... я не могу припомнить хотя бы один случай ошибочного медицинского лечения, который состоялся бы с согласия пациента, а не против его воли» (Russel В.Unpopular Essays, p. 148).
«Успокоителем» и «гиратором» не исчерпываются терапевтические методы Раша. Он применял «ныряние», которое состояло в погружении пациентки в воду со словами о том, что ее утопят. Дойч защищает эту грубую адаптацию «испытания водой» времен охоты на ведьм заявлением о том, что терапии Раша «были воистину нежными, если сравнивать их с методами, которые допускали многие из его признанных современников» [500] , в то время как Бингер называет «ныряние» «разновидностью остроумного устрашения» [501] .
500
Ibid., p. 80.
501
Binger C.Ibid., p. 277.