Фабрика драконов
Шрифт:
При этом папаша мечтал наконец добраться до Азии. И тут облом: там как раз запретили охоту на тигров. — Я сделал паузу. — И вот, я тогда был где-то на старших курсах, охотник тот улетает якобы на конференцию, где-то в Японии. А месяцев через пять после возвращения — мне товарищ рассказывал — какой-то «друг» берет и присылает ему подарок: голову громадного тигра. Я уж не стал спрашивать, папина ли это работа. Разумеется, ни товарищ по комнате, ни я особо не верили, что он мог повесить на стенку чей-то чужой трофей. Да еще такой.
— Улавливаю смысл, — кивнул Черч.
— Ну да, — нахмурился Кто. — Вы что, хотите сказать, кто-то специально генетически выращивает единорогов для охотников за
— А почему нет? — спросил я. — Если эти съемки, по вашим словам, действительно подлинные, то в таком случае мы, скорее всего, отсматривали частную охоту. Если не частную — снимки бы фигурировали в каждой газете, а уж про инет я вообще молчу. А учитывая, какие деньги отдавал за охоту на больших кошек папик моего товарища… Могу лишь догадываться, сколько можно выложить за действительно уникальное животное.
— Что ж, — вздохнул шеф. — Олигархи счета деньгам не знают. Миллионы кладут не глядя. Оценка на пять баллов, капитан, и прекрасно увязывается с присутствующими на видео людьми. Их лица и голоса мы прогнали через программу распознавания и троих в этой пятерке, похоже, установили. Один из них Гарольд Сандерленд, брат техасского сенатора Д. П. Сандерленда. В основном трутень, живущий на немалые деньги семьи. А брат его, Джей Пи, — это мозги, один из самых ярых лоббистов законодательства по биотехнологиям. Ратует за ассигнования на генетические исследования в сельском хозяйстве. «Ясновидец» пока не выявил прямой финансовой связи между Сандерлендом и прибылями в биотехе, но в свете этого видео я удивлюсь, если мы со временем чего-нибудь не выкопаем.
— Ну и… что?
— А то, что Д. П. Сандерленд — близкий друг вице-президента Уильяма Коллинза. Очень близкий.
— Опа, — вырвалось у меня. — Так это… прямо в дамки.
— Точно так. На данный момент мы определяем, как интересы Сандерленда в продвинутой генетике могут быть связаны с крестовым походом вице-президента против ОВН.
— Может, совпадение? — предположил Кто, но мы его проигнорировали.
— А кто там еще на видео?
— Гм, — кашлянул Черч. — А вот это действительно вопрос. Человек, управляющий охотой… что ты в нем заметил?
Я пожал плечами.
— Ну, что он на самом деле немец, который пробует имитировать южноафриканский акцент. Или немец, живущий в ЮАР достаточно долго, так что даже акценты у него накладываются один на другой. А кто он?
— Если на видео действительно он, а программа фиксирует это с высокой степенью вероятности, то запись начинает представлять уже отнюдь не один лишь научный интерес. Более того, она заводит нас на некую весьма опасную территорию. Мы считаем, что зовут этого человека Гуннар Хекель. Ты о нем не слышал, но когда-то он входил в группу киллеров, известную как «Братство косы». Название несколько напыщенное, но шороху в свое время они задавали нешуточного. Весьма жесткие ребята. И меткие стрелки. Причем очень изолированные: все вчетвером никогда не встречались, так что, даже если их поймать, они не смогут друг друга идентифицировать. У каждого из группы имелось свое кодовое имя: Хекель был Севером; другие, соответственно, Югом, Востоком и Западом. Коды никак не связаны с местом происхождения своих носителей — суть по большей части направлена на то, чтобы скрывать фактические имена. Они действовали несколько лет на исходе холодной войны. Досконально известно то, что трое из этого «Братства» уничтожены.
— А Хекелю удалось уцелеть? — понял я.
— Нет. Гуннар Хекель считается мертвым.
— Только не говорите мне, что это зомби, — сказал я.
Черч проигнорировал ремарку.
— Свои скверные дела Хекель и «Братство» вершили в последние годы холодной войны. Они были мышцами в еще одной группе с не менее характерным названием — «Конклав»,
— Снят со счета? — переспросил Кто.
— Убит, — ответил я за шефа. — А где гарантия, что ваша программа насчет него попала в яблочко?
Глаза Черча за стеклами «хамелеонов» блеснули.
— В личном знании.
Слова осязаемо повисли в воздухе.
— Тогда получается три возможности, — рассудил я. — Четыре, если у Хекеля есть близнец.
— Близнеца нет.
— А сын?
— Известно, что у него была лишь дочь, которая в два года погибла в автокатастрофе вместе с матерью, женой Хекеля. В их смерти подозревается сам Хекель. Человеку на записи примерно лет пятьдесят. В апреле ему должно исполниться пятьдесят один. Так что речь идет об одном и том же персонаже.
— Что ж, тогда или программа у вас с изъяном, или… Но, по вашему рассказу, она в основном действует без сбоев, так что… Вы говорите, личное знание… Быть может, ошибаетесь вы?
— У меня есть копия протокола о его вскрытии. С детальными снимками свидетельства о смерти. Как только ДВБ от нас отвяжется, я направлю в ЮАР дипломатический запрос насчет эксгумации Хекеля. Второй экземпляр — на образцы тканей, которые, вероятно, еще хранятся в больнице Кейптауна, где проводилось вскрытие. — Черч откинулся в кресле. — До меня так и не доходит, откуда он на видео в добром здравии. По крайней мере один из этой группы имеет при себе оружие последней модели, так что перелицовкой старых кадров это быть не может. И пока у нас не появится новых свидетельств, придется уживаться с мыслью, что Хекель каким-то образом выжил. Основное беспокойство вызывает то, какие силы за ним стояли. Не хочу быть излишне пафосным, но «Конклав» представлял угрозу, можно сказать, для всего человечества. Впечатляет уже сам список совершенных ими преступлений, а три или четыре самых масштабных — с устранениями ведущих политиков — осуществлялись с использованием террористических организаций, финансируемых паутиной подставных фирм.
— А чего они вообще добивались?
— Для начала, на их счету этнические чистки, и их почерк угадывается в самых кровавых расовых конфликтах второй половины двадцатого века. У них были длинные руки и большие ресурсы, что позволяло устраивать локальные бунты, цветные революции, путчи… Они даже тайно высылали диверсионные группы, специально загрязнявшие водоемы в Африке и Израиле. Есть подозрение, что они прикладывали руку к распространению эпидемий в странах третьего мира. Было отслежено несколько случаев, когда «Конклав» финансировал геноцид, целью которого было умертвить как можно большее количество «расово неполноценных».
— Получается, речь идет о нацистской доктрине расовой чистоты? Истребить всех евреев, цыган, чернокожих — словом, всех, помимо светловолосых, синеглазых «детей Одина»?
Черч кивнул.
— Смерть Адольфа Гитлера едва ли кладет конец геноциду. Просто мировым правительствам стало политически выгоднее удерживать это вне фокуса общественного мнения, называть каким-то другим именем: обвинять террористов, сепаратистские течения. — В голосе шефа звучала нехарактерная для него горечь. И мне было совершенно не в чем его винить. — Пойми меня, капитан: это давно уже не элемент сугубо немецкой культуры и даже не арийский идеал. В войне с этническим геноцидом Германия давно с нами. Нет, эти мужчины и женщины — часть некой призрачной нации, которая сама по себе. Они более не хотят преобразовать какой-то отдельный народ; им теперь подавай весь мир.