Фабрика душ
Шрифт:
Такая легкая. Если пнуть, наверное, далеко полетит.
Кэйко нажала кнопку включения, и машина загудела.
«Моя стиральная машина».
Так подумала Кэйко, глядя на нее сверху вниз. Та тарахтела, будто в буйном припадке.
«Моя стиральная машина».
Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как Кэйко стала жить одна.
Тогда, десять лет назад, первым делом она обзавелась квартирой, при этом все еще сомневаясь. Впрочем, несмотря ни на что, свою главную функцию эта маленькая квартирка выполняла успешно – она могла вместить ее вещи. Тогда
Кэйко приобрела холодильник. Потом телевизор.
Купила стол и стулья.
Она брала разные вещи, большие и маленькие.
На месячную зарплату всего необходимого для жизни за раз не купить. Так что это заняло у Кэйко какое-то время.
Делая покупку, а потом пользуясь этой вещью, Кэйко всегда мысленно отмечала: «мой холодильник», «мое чайное ситечко», «мой тостер», размышляла о появившихся в ее квартире предметах и всякий раз удивлялась. Казалось бы, все просто, вот только стоит задуматься еще раз – такая нелепица!
Кэйко купила стиральную машину.
Глядя, как машина с дребезгом крутит барабан, Кэйко думала: «Моя стиральная машина».
Прямо как сейчас.
Стиральная машина была уже вторая по счету. Кэйко вышла из ванной, где та стояла, и шагнула в гостиную – на полу лежал ковер, который тоже можно стирать в машине. Телевизора у Кэйко больше не было.
Она плюхнулась на диван, купленный шесть лет назад. Кэйко чувствовала удовлетворение – наконец-то она разобралась с делами, теперь можно и отдохнуть.
Эти пять дней Кэйко все время спала.
Она буквально оказалась прикована к кровати – страшная штука этот джетлаг. [4] От длинного перелета любой может устать, но к тому моменту, как Кэйко добралась от аэропорта до ближайшей станции, она уже еле переставляла ноги. Может, дело еще и в возрасте.
Батарейка села.
Так про себя назвала это Кэйко. Чтобы спокойно пережить это время в своей квартире, она предусмотрительно закупила в круглосуточном магазинчике сладких булочек, желе и других продуктов.
4
Синдром смены часового пояса. Дискомфорт или тяжелое недомогание, вызванное резкой сменой часовых поясов при авиаперелете (прим. ред.).
По плану после месячного отдыха Кэйко рассчитывала, что на следующий же день поднимется бодрой и с новыми силами примется за дела, вот только тело ее категорически воспротивилось ожиданиям и потребовало сна. Всякий раз, вставая, чтобы сходить в туалет или на кухню, Кэйко думала, что вот наконец и наступил момент для того самого нового начала, но тут же, пошатываясь, вновь укладывалась в кровать. Когда запасы еды подошли к концу, единственным источником энергии для Кэйко стали припрятанные у изголовья кровати приторно-сладкие ириски с кленовым сиропом, которые она купила в аэропорту Торонто.
Хорошо,
«Удачное время выбрала», – подумала Кэйко. И снова сделала запись в своей воображаемой медицинской карте.
Она снова было задремала на диване, но беспокойные пищащие звуки вернули ее в сознание.
Дверной звонок. Нагреватель в ванной. Машина, закончившая стирку. Вся техника будто призывала ее наконец заняться повседневными делами. Эти звуки врываются в нашу жизнь, и тело покрывается мурашками, когда их слышишь, но так же быстро они и забываются.
Пытаясь подняться, Кэйко опустила взгляд, и на глаза ей попался чемодан, который она оставила открытым, чтобы проветрить, предварительно вынув все вещи. Он верой и правдой служил ей в путешествиях, но стоило только опустошить его, и он словно становился одиноким и никому не нужным.
Кэйко развесила по плечикам изрядно надоевшие ей за месяц немногочисленную одежду, которую вынуждена была носить в поездке, и, собрав в охапку, вынесла на балкон. Даже складки как следует не расправила.
Внешний мир, который ей довелось наблюдать впервые за долгое время, и этот вид, что открывался теперь с ее балкона, совершенно не вязались друг с другом. И тем не менее та бытовая жизнь, которую она уже не раз начинала с нуля, будто просачивалась в ее тело. В конце концов, куда уж воспоминаниям о месяце за границей соперничать с этим. Кэйко сразу же перестроилась. Ничего не изменилось. Даже те три стоматологические клиники, что видны с ее балкона. Многовато их, конечно.
Она развесила белье на слегка запылившемся рейле. Вешалки с одеждой покачивались на ветру.
Когда все высохнет, можно будет начать носить по новой.
«Точно продержусь еще разок. У меня все приготовлено».
Почувствовав облегчение, будто она завершила какой-то ритуал, Кэйко зашла обратно в квартиру и закрыла балкон на защелку. Она никогда не забывала об этом. Другое дело, конечно, когда приоткрываешь окно или балкон, чтобы проветрить, но это не тот случай. Эта привычка буквально впечаталась в ее ДНК – одна из условностей взрослой жизни.
Один из ее младших коллег-мужчин на прежней работе рассказывал, что, уходя в офис, не закрывает окна на защелку. Жил он при этом один. Кэйко понимающе улыбнулась в ответ, и разговор на этом закончился, но в глубине души она испытала настоящее потрясение. Глядя на него, такого бодрого и беспечного, Кэйко чувствовала неловкость, и это ранило ее душу.
Потом она вспомнила о мужчине, с которым встречалась, когда ей было около двадцати пяти. Выходя купить что-нибудь в ближайшем комбини, он никогда не опускал защелку, хотя Кэйко оставалась в квартире. Каждый раз ей приходилось делать это самой.
Вернувшись как-то, он даже не сомневался, что дверь открыта, но каково же было его удивление, когда он подергал ручку и та не поддалась – Кэйко и здесь постаралась. Попав наконец внутрь, он с удивлением спросил ее, зачем надо закрываться, если уходишь совсем ненадолго, но сама Кэйко была поражена не меньше.