Фабрика грез Unlimited
Шрифт:
– Миссис Сент-Клауд!.. Отец Уин-гейт!..
Они ушли, чтобы слиться с солнцем. А как там Старк, он тоже ушел? И только Мириам осталась лежать в ризнице.
– Мириам!.. Доктор Мириам!..
Над киностудией кружили вертолеты. Я повернулся к супермаркету спиной. На безмолвной траве белели потеки моего семени, жемчуг среди уцененных товаров. Воспламененные недавним полетом, кровоподтеки на моей груди и губах пылали, как угли.
Уже от военного мемориала я услышал троих детей, весело игравших на своей лужайке. Я пересек автостоянку клиники и пошел к ним, разгребая ногами густую
Пару секунд дети меня не замечали; мне хотелось, чтобы они могли так и играть здесь вечно, на этой тайной лужайке. Затем они радостно бросились ко мне. Джейми вихрем крутился вокруг моих ног, уворачиваясь от проворных рук Рейчел. С ликующим визгом он позволил мне поймать его и подхватить на руки.
– Пора уходить, Джейми.
Джейми удивленно выпучил глаза, а потом схватил меня за плечи. Его маленький рот чмокнул меня в щеку. Он закинул голову, огласил мир последним саркастическим гуканьем и плотно ко мне прижался. Его тело стремглав просочилось сквозь мою золотую кожу, взбрыкнув напоследок крепкими, мускулистыми ногами.
Рейчел подошла ко мне без малейших раздумий, раздвигая сверкающую траву руками, словно домоправительница, приставленная к этой лужайке и желающая передать ее следующим съемщикам в безукоризненном порядке. Она остановилась передо мной и обняла меня за талию.
– Вот, Рейчел, всем нам пора уходить.
Я взял ее за сильные руки, почувствовал ее нетерпеливые губы, ее верткий язык. С последним счастливым вскриком она скользнула в мое сердце.
Остался один Дэвид, его глаза смотрели на меня из-под тяжелого лба спокойно и уверенно.
– Я научу тебя летать, Дэвид. Здесь скоро будут люди – вряд ли ты хочешь с ними встретиться.
– Я готов, Блейк. Я с удовольствием полетаю.
Он улыбнулся своим большим рукам, сомневаясь, получатся ли из них крылья, а затем показал мне обувную коробку с двумя яркими тропическими бабочками.
– Я решил их собирать. – По его лицу скользнуло нечто вроде улыбки. – Нужно все-таки как-то регистрировать, что здесь происходит.
– Ты хочешь наловить еще? – спросил я. – А то я подожду.
Дэвид покачал головой и поставил открытую коробку на землю. Когда бабочки пыльно упорхнули в маки – золотые насекомые, воспламененные моей кожей, – он подошел ко мне, последний раз обвел взглядом лужайку, вскинул глаза на деревья и прислонил свою огромную голову к моей груди.
– Прощай, Блейк…
Дэвид сжал мои руки. Его голова вошла в меня, его сильные плечи слились с моими.
Я воспарил и выпустил их в нависшее над парком небо. Рука в руке они уплыли вдаль, в ласковые объятья солнца.
Моя кожа сияла столь ярко, что трава на лужайке и листья рододендронов казались почти белыми. Я пошел к реке – архангел среди кладбищенских птиц, – озаряя светом своего тела стволы оживших вязов.
Я приблизился к покинутому особняку Сент-Клаудов. Рыбы сотнями выпрыгивали из воды, стремясь уловить гибкими своими телами хоть малую толику моего света, боясь, что я их здесь оставлю. За белой
Понтон сорвался с якоря и сидел теперь на мели у дальнего берега, однако Старк успел уже подтащить утонувшую «Сессну» к берегу. Скелет самолета с кургузыми пеньками крыльев и выпотрошенным фюзеляжем высовывался из воды между Сент-Клаудовской лужайкой и пирсом. Белая когда-то обшивка была сплошь в водорослях, ржавчине и потеках машинного масла.
Старк явно ожидал, что я сверну к «Сессне», загляну в кабину, однако я пошел прямо к причалу и поднялся по ржавой лесенке. Моя сияющая кожа золотила свежевыкрашенные люльки чертова колеса.
Старк отшатнулся и закрыл лицо ладонями, словно моля дать ему перед смертью еще хоть пару секунд. Затем, когда стало ясно, что я совсем и не думаю причинять ему боль, он вскинул руки в знак капитуляции.
Мы сцепились под удивленными взглядами птиц. Отчаянно пытаясь удержать меня на расстоянии, Старк все оглядывался через плечо: его явно подмывало броситься в реку. Однако он прекрасно знал, что никогда не доплывет до безопасного Уолтонского берега, что пространство схлопывается вокруг нас, что он существует здесь исключительно благодаря моему присутствию.
– Блейк!.. Я поднял для тебя самолет!
Наши тела сомкнулись с интимностью борцов, давно и досконально друг друга знающих; я почувствовал, как Старк в меня вливается. В последний момент он вскинул глаза на свое чертово колесо – подросток, заждавшийся возможности подняться в небо.
Я сделал круг над киностудией и там, в пустом прохладном воздухе, отпустил его к солнцу.
Глава 41
Мириам вздохнула
Оставшись наконец в полном одиночестве, я вернулся к останкам «Сессны», поднялся на правое, едва выступающее из воды крыло и заглянул сквозь растресканное лобовое стекло в кабину. Как я и думал, там сидел человек в белом летном комбинезоне. Рыбы общипали его лицо до бледных костей, из пустых глазниц свешивались серые водоросли, и все же я узнал этот череп.
Это был я, мое прошлое я, оставленное позади, когда я вырвался из идущей на дно «Сессны». Полупогруженный в воду, словно на границе двух миров, он так и сидел в пилотском кресле. Внезапный приступ жалости заставил меня распахнуть дверцу кабины и потянуть скелет вверх. Я похороню его на берегу, пусть этот неудачник займет место ископаемого птице-человека, моего плиоценового пращура, чей долгий сон был грубо нарушен падением самолета.
Он был почти невесом – кучка костей в рваном летном комбинезоне, недостающие части которого были на мне. Вот и все, что осталось от меня телесного, когда дух мой вырвался на свободу. Я держал его на руках, как отец, согревающий своим телом мертвого сына, прежде чем упокоить его навсегда.